Это было самым важным из всех навигационных преимуществ, которыми обладал в XV в. средиземноморский моряк.
В Северной Европе морская карта была почти неизвестна до середины XVI в.; есть правдоподобная версия, что в Англии она появилась благодаря Себастьяну Каботу. В Средиземном море использование морских карт началось по крайней мере в XIII в., а их развитие шло параллельно развитию таблиц и лоций. И те, и другие, и третьи появились благодаря изобретению морского компаса; само слово compasso использовали для обозначения не только, как мы уже видели, лоций, но и морских карт. Подобно Compasso da Navigare морская карта Средиземного моря в позднем Средневековье была основана на ряде компасных пеленгов береговой линии и расстояниях между портами и заметными наземными ориентирами; из каждой из этих главных контрольных точек на карте исходили линии, представлявшие собой компасный пеленг. Вся поверхность карты была таким образом перечерчена сетью пересекающихся линий. С одной стороны морской карты наносили шкалу расстояний. При использовании карты мореплавателю были необходимы: рихтовальная линейка – предшественница параллельной линейки, которая была изобретена не раньше конца XVI в. и очень медленно вошла в морской обиход, – и циркуль-измеритель. Мореплаватель клал свою рихтовальную линейку между точкой отправления и точкой назначения; если никакой линии не было начерчено вдоль намеченного курса, то с помощью циркуля-измерителя он находил ближайшую параллельную линию и прокладывал курс в соответствии с ней. Мореплаватель не производил навигационное счисление пути, как это делает современный мореплаватель, путем черчения на карте; он с помощью описанных выше методов рассчитывал расстояния, выдержанные вдоль избранного им курса, измерял с помощью циркуля соответствующую длину на шкале расстояний и отмечал свое приблизительное местонахождение, прокалывая пергамент концом циркуля. Он использовал портулан для каботажного плавания, а морскую карту – для плавания в открытом море.
Моряки с атлантического побережья Испании и Португалии в XV в. были наследниками двух различных традиций ориентирования в море. Из южной, средиземноморской, традиции они унаследовали относительно сложные методы, основанные на использовании компаса, подробные письменные лоции, галсовые доски, морские карты и привычку делать регулярные и тщательные навигационные счисления пути. Северная, атлантическая, традиция была более простой, с более приблизительными лоциями, отсутствием морских карт и ограниченным умением производить навигационные счисления пути методом проб и ошибок, но из нее моряки унаследовали огромный опыт плавания в шторм вдали от окутанных туманом берегов, знания о приливах и приливные таблицы. Наверное, самым важным из всего этого была привычка постоянно делать тщательные промеры глубины при проводке судна, особенно у незнакомых берегов. Такова была комбинация умений и знаний, доступных морякам, отправлявшимся в плавание к Западной Африке и островам в Атлантическом океане, в долгие экспедиции с целью проведения исследований, которые в конечном счете привели их к Северной и Южной Америкам и Дальнему Востоку. Плавание в открытом море не таило для них какие-то ужасы, когда они знали курс до места своего назначения, приблизительное время, которое они могли находиться в море, и имели общее представление о том, как выглядит суша, которой они рассчитывали достичь. Однако проблема нахождения пути в совершенно незнакомых водах требовала новых умений и знаний. В самом начале исследований Западной Африки португальцы сделали первый решительный шаг от расширенной лоцманской проводки – если так можно назвать навигационное счисление пути – к собственно навигации, «большой навигации», по определению Куанье.
Мореплаватель, находившийся в незнакомых морских водах, не мог ожидать помощи от морских карт и лоций. Если он был образованным и начитанным, он в лучшем случае мог получить у космографов общее и во многих аспектах вводящее в заблуждение представление о том, чего ожидать. Если он был настолько удачлив, что находил какие-то дотоле неизвестные земли, которые могли представлять интерес или ценность, то его главной заботой было найти средство, помогающее установить его местоположение, чтобы он или его последователи в дальнейших плаваниях могли найти это место с минимальными проблемами с целью начать торговлю или эксплуатировать это открытие как-то иначе. Разумеется, мореплаватель проводил навигационное счисление пути, но чем дальше он отплывал от своего родного порта, тем больше была вероятность ошибки, и его навигационное счисление в лучшем случае могло помочь ему определить его местоположение относительно пункта отправления. В следующем плавании он или его последователи, отправившиеся в путь, быть может, в другое время года и при иных ветровых условиях, могли не иметь возможности точно следовать по его пути к открытию. Поэтому ему были необходимы средства фиксации местоположения открытых им мест по отношению к неподвижным наблюдаемым объектам. Единственными такими объектами были небесные тела, а самым легко видимым небесным телом – Полярная звезда, уже знакомая морякам из-за своего постоянного положения на севере и уже используемая ими для определения времени. Высота Полярной звезды – угол ее нахождения над горизонтом – становился меньше по мере продвижения корабля на юг и тем самым указывал на то, насколько далеко на юг он зашел. Эту высоту можно было приблизительно определять на глаз многими способами – столько пядей, сколько ширин ладони; человеческий рост и т. д. Венецианец Кадамосто, который участвовал в португальской торговой экспедиции к берегам Западной Африке в 1454 г., сообщал, что после выхода с Канарских островов корабли 200 миль шли на юг, подгоняемые пассатом, затем подошли к суше и пошли вдоль берега на юг, постоянно делая промеры глубины и вставая на якорь по ночам. В виду устья реки Гамбии, писал он, появилась Полярная звезда «приблизительно на треть копья над горизонтом». Эта грубая оценка на глаз вскоре оказалась недостаточной для ведения регулярных записей об исследовании африканского побережья и к 1456 г. уже уступала измерениям с помощью инструментов. Для этой цели мореплаватели брали в море сильно упрощенные варианты приборов – астролябию и квадрант, которыми давно уже пользовались астрономы на суше для наблюдения за небесными телами.
Морской квадрант был очень простым прибором: четверть круга со шкалой от 1 до 90° по изогнутому краю и с двумя булавочными отверстиями, расположенными вдоль одного из прямых краев. С его вершины свисал отвес. Отверстия выстраивали в одну линию со звездой, и показание прибора отсчитывали от точки, где отвес пересекал шкалу. Высота Полярной звезды в градусах давала наблюдателю широту – о чем прекрасно знал любой астроном, читавший Птолемея, – при условии, что применялась корректная поправка для маленького круга, который Полярная звезда описывает вокруг истинного полюса. Эту поправку можно было выяснить по положению «хранителей». Однако прошло несколько лет, прежде чем моряки научились применять эту поправку или думать о широте, измеренной в градусах. Сначала мореплаватель использовал свой квадрант просто как инструмент для измерения пройденного им линейного расстояния к югу (или северу) от порта отправления – обычно это был Лиссабон. Он отмечал высоту Полярной звезды в порте отправления, когда «хранители» находились в определенном положении. Впоследствии во время плавания он измерял высоту Полярной звезды в каждом месте, куда он приходил, с «хранителями» все в том же положении, и выходил на сушу для этой цели, если была такая возможность. Он отмечал названия важных мест напротив соответствующей точки шкалы на своем квадранте. Его учили, что каждое деление-градус представляет собой установленную дистанцию (16⅓ лиги – таково обычно было ее значение в третьей четверти XV в., что было ее значительной недооценкой, которую можно объяснить влиянием Птолемея), и таким образом мореплаватель наращивал свои знания о высоте полюса и расстояниях к югу или северу от своего порта отправления до всех мест, в которых он побывал. С другой стороны, если он хотел найти место, высота полюса которого ему уже была известна, – скажем, в Западной Африке или на одном из островов, – то он плыл в южном направлении или так далеко на юг, как ему это позволял ветер, до тех пор, пока не находил нужную высоту. Затем он плыл прямо на восток или запад до тех пор, пока не натыкался на сушу.
