Все эти морские карты, карты мира и региональные карты были предназначены служить – прямо или косвенно – практической цели: помогать мореплавателям находить дорогу в морях по всему миру, особенно находить недавно открытые места или открывать уголки, еще не посещенные европейцами, но, по надежным свидетельствам, существующие в указанных местоположениях. Они представляют собой неуклонный прогресс от смеси установленных фактов и рассказов местных жителей к выполнению относительно точного картографирования. Морские картографы редко позволяли себе предаваться предположениям о том, что было неизвестно им самим, или просто выводить традиционные очертания. Карты сочетают в себе знания, полученные из собственного опыта, с ограниченным использованием информации от местных жителей. Они почти полностью эмпирические и мало чем обязаны академическим знаниям или априорным рассуждениям. Однако их эмпирический характер имел серьезные недостатки, наряду с практическими преимуществами. Карты, выполненные в стиле портуланов, – простые карты, основанные на показаниях магнитного компаса и записанных расстояниях, проверенных со ссылкой на широтную шкалу, были достаточно хороши – или почти достаточно хороши – для плавания в относительно небольших регионах: в Средиземном, Карибском морях или среди островов Ост-Индии (Индонезии). Они могли служить для плавания вдоль западного побережья Африки, так как оно тянулось приблизительно с севера на юг; единственное место, где береговая линия шла иначе, – Гвинейский залив – находилось так близко к экватору, что градус долготы был почти равен по длине градусу широты, так что плавание с помощью галсовой доски упрощалось, а картографические ошибки были минимальны. Однако в плавании через огромные океаны и многие градусы широты и долготы – при определении, например, относительного положения мест на противоположных концах Атлантики – простая карта была опасно обманчивой. Как средство корректировки магнитного склонения наклонный меридиан был настолько приблизителен, что почти бесполезен. Некоторые картографы, включая Рибейру, исправляли, как только могли, карты целиком для склонения, основываясь на ограниченных наблюдениях. Другие не делали таких попыток. Одни мореходы предпочитали не обращать внимания на склонение или даже решительно отрицали его существование. Помимо склонения, при плавании на большие расстояния карта, которая игнорировала сферическую форму Земли и схождение меридианов, могла привести к огромным ошибкам, так как соотношение нордовой разности широт (широта) и отшествия на восток (долгота) везде было искажено. Таблица вроде той, которую составил Мартин Кортес, содержащая уменьшения длины градуса долготы пропорционально широте, могла помочь умному мореплавателю рассчитать курс и расстояние, которые могли на сотни миль отличаться от реального курса по компасу. Большое кругосветное путешествие, разумеется, было еще в далеком будущем. Даже на сравнительно короткие расстояния простая карта в лучшем случае могла дать курс для управления рулем и была бесполезной или почти бесполезной для точного определения с помощью астрономических наблюдений положения корабля в открытом море.
Решение этих проблем требовало помощи ученого-космографа и математика. Чтобы проследить этапы развития морских и сухопутных карт, основанных на географических проекциях, а таюке морских карт, на которых можно было проложить компасный курс, тянущийся на большие расстояния, и реально определить положение корабля или острова в координатах широты и долготы, мы должны вернуться в мир теоретической географии, в мир учеников Птолемея. Мы должны ненадолго оставить морские карты мира и обратиться к глобусам и картам мира – картам, нарисованным не для того, чтобы помогать на практике мореплавателям, а чтобы удовлетворять любопытство – будь это академическое любопытство ученых и естествоиспытателей, политическое любопытство правителей или более общее любопытство их наиболее образованных подданных. Такие карты действительно изображали не только континенты и острова, которые на самом деле были открыты, но и места, которые, как считалось по традиции, на основе литературных данных или априори, существуют и ждут своей очереди быть открытыми. В этом случае карты могли временами быть причудливыми или абсурдными; больше всего они подталкивали к размышлениям о форме мира как единого целого.
Средневековая условность Марра Mundi (карты мира), основанной на Библии, со стоящим в ее центре Иерусалимом, земным раем и симметрично расположенными континентами, изменилась к середине XV в. почти до неузнаваемости. На это повлияли сначала простой и успешный стиль морских карт того времени (это влияние проявилось больше всего в большом Каталонском атласе 1375 г., в котором Средиземное море и прилегающая к нему суша изображены в стиле порту-лана), и более поздние каталонские карты, выполненные в той же традиции. Карта обогатилась, включив информацию, полученную от путешественников, особенно Марко Поло и Никколо Конти – венецианца, который путешествовал в Индию и на острова Индонезии, возможно, ступал на берег Южного Китая и рассказ которого был записан Поджо Браччолини приблизительно в 1448 г. Больше всего ее изменило обретение заново классического произведения по географии мира за пределами Европы – «Географии» Птолемея. Известная карта мира Фра Мауро, нарисованная в Мурано неподалеку от Венеции в 1459 г., отчетливо демонстрирует эти влияния. Фра Мауро имел высокую репутацию картографа в свое время, и его карта была сделана по заказу португальского короля. Ее оригинал потерян, но копия, которая сохранилась до наших дней и находится в Библиотеке святого Марка в Венеции, была нарисована самим Фра Мауро в том же году для ее правителя.
Береговые линии на карте Фра Мауро нарисованы в стиле портулана, хотя – так как это карта мира, а не морская карта – на ней нет изображения картушки компаса или локсодромы. Более того, юг на этой карте находится наверху; Иерусалим хотя и занимает центральное место по широте, но по долготе расположен дальше на запад, чтобы показать относительную протяженность Европы и Азии, хотя картограф счел себя обязанным извиниться в примечании за этот отход от ортодоксальной практики. Очертания Европы имеют обычную форму для портулана. Очертания Африки напоминают ее изображения на последних каталонских картах. Есть немного информации о внутренних регионах Африки, которая, возможно, достигла Венеции через Каир или Иерусалим из коптско-абиссинских источников. На восточном побережье Африки есть ряд арабских названий. Детализация Западной Африки разочаровывает, если считать, что эта карта была нарисована для постоянных клиентов-португальцев и что португальцы уже достигли Сьерра-Леоне. Но португальцев, очевидно, не интересовали взгляды Фра Мауро на Западную Африку – регион, о котором они сами были лучше информированы. Им нужна была более подробная информация о Востоке. Фра Мауро включил в свою карту много информации, основанной на «Путешествии» Марко Поло
[17], о внутренних регионах Азии и нарисовал Индонезийский архипелаг со значительными, хотя и путаными подробностями, снабдив примечаниями об источниках пряностей – все было в значительной степени взято у Конти. В отношении общей формы и размеров Азии и мира в целом он положился на Птолемея, но отнесся к ним не без критики, так как карта демонстрирует нескончаемый океан к югу от Африки и Азии. Фра Мауро знал, что, отступая от версии Птолемея в главной детали карты, он вызывает в свой адрес критику; и в еще одном – извиняющемся, но уверенном – примечании он объяснил причины, по которым он так поступил. Карта представляет собой великолепный образец мастерства. И хотя она ненаучна, она не лишена критического отношения. Взятая в целом, она, вероятно, явилась сильным стимулом для португальцев упорно продолжать поиски морского пути на Восток.
