Трудно сказать, кто первым ввел на кораблях артиллерию и когда. Вероятно, первыми использовали ее венецианцы в XIV в. в своих нескончаемых морских боях с генуэзцами. К середине XV в. на большинстве больших европейских военных кораблей уже были пушки. Артиллерия, конечно, произвела революцию в морских сражениях, но эта революция была относительно медленной. На протяжении XV в. пушки были просто дополнительным вооружением, приспособленным к существующей тактической модели. Им отводилась эта скромная роль из-за их маленьких размеров. Все пушки, используемые на кораблях в XV в., были коваными или сборными. При изготовлении такой пушки ряд длинных тонких полос кованого железа обматывали вокруг цилиндрического стержня, нагревали в горне и выковывали молотами в форму трубы, открытой с обоих концов. На ствол пушки, изготовленной таким образом, надевались обручи, раскаленные добела, которые приваривались к стволу при охлаждении, тем самым еще сильнее скрепляя ствол. Пушку можно было установить в ложбине, вырезанной в массивной деревянной колоде, и прикрепить к палубе. Или же один из обручей приблизительно в точке балансировки можно было приварить к крепкому колу, служившему для установки пушки. Специальные гнезда просверливались в соответствующих точках на надводной части судна под эти колья, чтобы каждую пушку можно было направлять, поворачивая в своем гнезде. Каждая пушка заряжалась с казенной части. Ее затвор, содержащий камору (зарядную камеру), ковали отдельно и устанавливали в крепежную скобу, приваренную на затворном конце ствола. При заряжании ядро помещали в затвор, а заряд – в камору; затвор оттягивали к крепежной скобе, и в нее загоняли клинья, чтобы сильно придавить камору к казенной части. Выстрел производили, вставляя тлеющий запальный фитиль в отверстие, просверленное в верхней части каморы.
Этот метод производства и установки пушки можно было использовать, очевидно, только для маленьких пушек
[20]. Ядро, обычно каменное, вероятно, весило скорее несколько унций, нежели фунтов; его поражающая дальность составляла, возможно, около 200 метров. Даже при наличии слабоэффективного (и с примесями) «дьявольского порошка» (пороха) того времени тяжелый заряд мог либо разорвать ствол, либо сломать крепежную скобу затвора, и тогда пороховая камора отлетала назад. Откат пушки назад при очень тяжелом заряде тоже представлял трудную проблему на борту корабля. Поэтому заряд был маленьким даже по отношению к размеру пушки, и начальная скорость снаряда была очень мала. Каменные ядра, выпущенные из небольшой пушки слабым зарядом, имели, очевидно, маленькую проникающую способность даже при стрельбе прямой наводкой. Корабельная пушка в XV в., как и ее меньшая родственница – аркебуза, и арбалет, который предшествовал им обеим и на протяжении многих лет делал их работу, были предназначены для уничтожения живой силы противника, но не для того, чтобы потопить или повредить корабль.
Небольшие заряжающиеся с казенной части поворотные пушки можно было устанавливать на планширях каравелл. Термин gunwale (планширь) взят именно из этой практики. Проворные маленькие суда такого типа с таким вооружением могли защитить себя, сильно не сближаясь, и стать эффективными торговыми рейдерами в таких водах, как Индийский океан, в котором большинство кораблей были относительно маленькими и хрупкими. Однако широко распространенное использование этих пушек гораздо сильнее подкрепляло аргументы в пользу отправления в далекие и опасные плавания массивных, сильно нагруженных кораблей типа каракки. Пушки устанавливали в надстройках на носу и корме судна; они стреляли через амбразуры не только за борт, но и внутри корабля на шкафут, который таким образом мог стать смертельной ловушкой для нападающих. Сильно разросшиеся судовые надстройки на больших кораблях в конце XV – начале XVI в. отражали необходимость вмещать все больше пушек. Корабль Генриха VII Regent вмещал более 200 небольших пушек. То, что португальцы отдавали предпочтение массивным, сильно загруженным караккам во время плаваний по Carreira da India (хотя их было трудно защищать при существующей морской практике), было вполне понятно с военной точки зрения, так как самой частой опасностью, с которой приходилось сталкиваться этим кораблям, помимо кораблекрушений, было абордажное нападение в гавани большого количества маленьких местных суденышек. Против такого нападения конструкция и вооружение каракк были чрезвычайно эффективными; каракки были практически неуязвимыми.
Трудность нападения на крепко построенную плавучую крепость обычными средствами приводила к попыткам агрессивных европейских морских держав вооружать свои корабли более крупными пушками, которые могли сильным артиллерийским огнем пробить бреши в корпусах вражеских кораблей; точно так же, как осадные орудия использовались для того, чтобы разбить фортификации на суше. Один из двух главных недостатков корабельной пушки в XV в. – слабость ствола и небезопасность съемного затвора, из-за чего пушки продолжали оставаться маленькими, можно было исправить путем изготовления цельнолитой пушки вместо того чтобы ковать ее из многих частей. На суше в XV в., случалось, изготавливали и использовали очень большие пушки – не только примитивные мортиры в форме колокола, которые выстреливали вверх ливнем камней, обрушивавшимся на осажденные города, но и огромные осадные орудия вроде тех, которые применили турки, чтобы разнести стены Константинополя. Это были литые пушки, но подобно всем пушкам такого вида в то время они были неимоверно тяжелыми по отношению к своей мощи. Их невозможно было поднять на корабль, еще менее возможно – установить и вести из них огонь. За первые два десятилетия XVI в. развивавшаяся металлургическая промышленность, в основном во Фландрии и Германии, а позднее в Англии
[21], нашла решение этой проблемы. Экспериментируя, литейщики нашли способы отливать пушки, с которыми было легче управляться, но при этом они были равными по мощи или были мощнее. Общая длина камнеметов была уменьшена всего до 8 калибров (хотя 18 или 20 были более привычной пропорцией для пушки, а дальнобойные английские кулеврины были 32 калибров). Внешняя окружность ствола была конической; металлическое литье было толстым в казенной части, чтобы выдерживать взрыв заряда; а ближе к дулу ствол делался гораздо тоньше. Сделанное таким образом орудие можно было перевозить по суше на повозках, запряженных лошадьми или быками, а также устанавливать – хотя и не без трудностей – на кораблях. Пушка могла стрелять отполированными круглыми камнями или чуть позднее – литыми чугунными ядрами, достаточно тяжелыми для того, чтобы повредить на коротком расстоянии, скажем 200–300 ярдов, корпус другого корабля. Чтобы сделать такую пушку более безопасной для пушкаря, пришлось пожертвовать преимуществом – способом заряжания с казенной части. Трудности съемного затвора оказались в больших пушках неразрешимыми. Попытки преодолеть их путем изготовления ввинчивающегося затвора в казенную часть провалились, потому что жар от каждого взрыва расширял резьбу, так что в течение нескольких часов, пока охлаждалась казенная часть, затвор нельзя было вывинтить для перезарядки. Поэтому литые пушки, используемые на кораблях, заряжались непременно с жерла. Их делали цельнолитыми путем наливания расплавленного металла в пространство между литейной формой и цилиндрическим стержнем из глины. Отливали не только ствол, но и крестовину, на которой подвешивалась пушка при монтаже, а также муфту-казенник, с помощью которого она крепилась на борту судна. В XVI в. литейные печи не могли производить достаточно большие количества чугуна в необходимом жидком состоянии для такого большого литья, так что после многочисленных экспериментов чугун перестали применять для изготовления больших литых орудий. Приблизительно после 1520 г. на протяжении века или чуть более большинство больших пушек делали из пушечного металла – несколько расплывчатый термин, который обычно обозначал сплав меди, олова и цинка (бронзу).
