Именно литые пушки XVI в., а не сборные пушки XV в. совершили переворот в конструкции боевых кораблей и тактике их применения. Такие пушки могли иметь в длину от 1,5 до 3,7 метра и метать ядра весом от 2,3 до 27 килограммов с внушительной отдачей. Более крупные пушки весили несколько тонн. Их нельзя было надежно установить в палубных надстройках корабля, но можно было расположить вдоль верхней палубы на шкафуте, чтобы они стреляли через амбразуры в планшире; на каравеллах пушки среднего размера обычно так и устанавливали, но самым лучшим и безопасным местом для самых тяжелых орудий было место между палубами. Мысль вырезать отверстия в борте корабля была не нова; большие транспортные корабли использовали их, например, в Крестовых походах для погрузки лошадей. В первые годы XVI в. кораблестроители начали вырезать небольшие отверстия для пушек через одинаковые интервалы вдоль борта корабля. Сначала это были маленькие круглые отверстия, чтобы менять угол горизонтальной наводки пушки, достаточные по размерам для небольших составных орудий того времени. С появлением больших литых пушек эти отверстия были расширены, и в течение XVI в. они превратились в большие квадратные отверстия, закрываемые в плохую погоду висящими на петлях люками, чтобы в них не заливалась вода. Тогда пушки устанавливали на колесные тележки для амортизации отката и снабжали клиньями и лебедкой для наводки. Эти приспособления – да и весь замысел и использование тяжелых пушек на борту корабля – очень мало изменились с конца XVI до начала XIX в.
Появление на кораблях тяжелых орудий неизбежно повлекло за собой большие изменения в тактике; да, не сразу, а постепенно – по мере увеличения мощи пушек и качества боеприпасов. Взятие на абордаж и проникновение на хорошо вооруженный корабль стало опасным предприятием, пытаться осуществить которое стоило не раньше ослабления сопротивления его защитников превосходящей мощью пушечного огня. Если, с другой стороны, огонь был настолько подавляющим, что враг мог пойти ко дну или понести серьезный ущерб, то тогда абордаж становился уже не нужен, если только не стояла цель разграбить корабль. Поэтому чаще прибегали к боевым действиям с целью заставить нападающего отступить, а абордаж применяли реже, по крайней мере в официальной войне на море. Капитан боевого корабля стремился обычно находиться вне досягаемости врага, чтобы иметь инициативу и выбор дистанции. Он старался держать врага на траверзе, чтобы дать по нему весь бортовой залп. При боевых действиях флотов подход кораблей в ряд борт о борт, за которым следовала рукопашная схватка, постепенно уступил маневрированию. Как в тактике, так и в конструкции кораблей в новых условиях парусный боевой корабль должен был обладать маневренностью и скоростью наряду с большой прочностью. Главное назначение палубных надстроек как убежищ исчезло, за исключением особых случаев (как с португальскими торговыми судами Ост-Индской компании), и эти надстройки уменьшились до минимума, необходимого для хорошего обзора и достаточного для устройства кают. Пушки между палубами соперничали с грузом за место, в связи с чем стали увеличиваться различия между военным кораблем и торговым, и постепенно появился специальный парусный боевой корабль типа галеона, предназначенный иметь на борту исключительно пушки. Пушки, расположенные вдоль бортов корабля, оказывали сильное давление на дерево; желание нейтрализовать его, наряду с другими причинами, приводило к завалу бортов, их внутреннему уклону от ватерлинии до планширя, который стал характерной чертой боевых кораблей в конце XVI в. и на протяжении всего XVII в. В крайних случаях, особенно на больших испанских кораблях, ширина верхней палубы была всего лишь около половины ширины сечения корпуса корабля в горизонтальной плоскости на уровне ватерлинии, что еще больше увеличивало трудность абордажа и проникновения на судно. Что касается боевого корабля старого образца, галеры, то появление на кораблях тяжелой артиллерии ускорило ее исчезновение для большинства целей использования. Легкая галера явно не годилась для перевозки тяжелых пушек. Даже большие галеры, которые все больше заменяли galeas sotiles в войнах на Средиземном море в XVI в., могли иметь только одну большую пушку или, самое большее, две или три, которые могли стрелять вперед выше носа. «Золотая лань» (Golden Hind) Дрейка, напротив, небольшой корабль и даже не военный изначально, имела, вероятно, батарею из 18 пушек – по семь с каждого борта и четыре на носу. Настоящий парусный военный корабль, такой как Revenge («Месть»), вмещал 30 или 40 пушек. Эта разница в огневой мощи, естественно, была серьезной преградой для держав Средиземноморья, включая и Османскую империю и Испанию, в состав флотов которых на протяжении XVI в. входило большое число галер. Испанцы, вынужденные воевать одновременно и в Средиземном море, и в Атлантическом океане, имели два отдельных флота разных типов. Это было одной из причин, по которой в Атлантике они отставали от англичан и голландцев в техническом развитии в части конструкции кораблей, литья пушек, артиллерийских умений и опыта.
Рассматривая революцию в артиллерийском вооружении в XVI в., как и любую другую революцию, мы должны постараться ничего не преувеличивать или не предвосхищать. Большая пушка получала признание медленно и никогда на протяжении всего века не была в достаточной степени эффективной, чтобы исключать возможность рукопашной схватки. Боевая галера умирала тяжело; лишь после нападения Дрейка на гавань Кадиса в 1587 г. ее слабость была окончательно признана. Весельные суда хорошо несли службу, патрулируя Карибское море в конце XVI в., и сохранялись еще в Средиземном море более века после этого. Одно из двух самых знаменитых морских сражений, в котором участвовали испанские флоты в XVI в., – сражение при Лепанто происходило по традиционному сценарию между двумя противостоявшими друг другу флотами галер; это было почти последнее крупное сражение такого рода. Другое сражение – сражение с Непобедимой армадой – было боевым столкновением или, скорее, чередой таких столкновений между двумя противоборствовавшими флотами парусных кораблей. Оба флота были хорошо вооружены, и их огневая мощь была приблизительно сопоставимой. У испанцев в общей сложности были преимущество в огневой мощи и превосходство в тяжелой артиллерии ближнего действия. Англичане имели превосходство в дальнобойной более легкой артиллерии – кулевринах, а также маневренности, поэтому они предпочли вести бой на расстоянии, на котором тяжелая артиллерия испанцев не могла их достать, а их собственные кулеврины стреляли, хоть и попадая в цель, но не достигали серьезного эффекта. В первых боевых столкновениях в Ла-Манше прозвучали сотни бортовых залпов с пренебрежимо малым уроном для обеих сторон. Лишь позже у Гравелина, когда у испанцев закончились боеприпасы, англичане сумели сократить дистанцию и нанести по-настоящему серьезный урон испанским кораблям.
В конце XVI в. капитан боевого корабля мог рассчитывать потопить или привести в негодность корабль противника артиллерийским огнем, но только в том случае, если у него было явное преимущество в вооружении.
Моряки в эпоху разведывательных исследований имели явное превосходство в вооружении. Корабли, которые принимали участие в первооткрывательских плаваниях, были легко вооружены, но они все же везли с собой некоторое количество пушек, а никакие другие корабли в посещаемых ими водах вообще не имели пушек. Флоты Кабрала и Васко да Гамы в его втором плавании хоть и имели больше оружия, везли лишь небольшие сборные пушки того времени. Каменные ядра, которыми да Гама бомбардировал Каликут, не могли причинить большого ущерба городу, разве что хлипким сараям у воды и случайным прохожим, но моральный эффект, по сообщениям последующих путешественников, был очень большим. Восточные правители поспешили вооружить свои собственные корабли, но у них не было судов, сконструированных и построенных таким образом, чтобы на них могли размещаться пушки; и прежде чем они продвинулись в этом деле вперед, португальцы установили на свои корабли тяжелые литые пушки. Вооруженные таким образом, корабли были неприступными, за исключением внезапных абордажных нападений в гавани, до тех пор, пока не приплыли другие европейцы – голландцы и англичане с более совершенными пушками и на более маневренных кораблях. В Новом Свете и в водах Африки европейские первооткрыватели, конечно, не встретили никаких враждебных боевых судов крупнее выдолбленного каноэ
[22]; помимо редких бомбардировок непокорных прибрежных городков, их пушки использовались главным образом для наведения страха или чтобы произвести впечатление.
