Развитие морской артиллерии сделало не только европейские корабли более грозными, но и их команды более однородными и, значит, лучше подготовленными к длительным плаваниям. На боевых кораблях в XV в. и большей части XVI в. были две отдельные друг от друга группы людей: группа моряков под командованием морских офицеров – штурмана и его помощников, которые обслуживали корабль; и группа солдат под командованием своих собственных офицеров, которые вели боевые действия. Капитан обычно был военным, хотя и не обязательно это была его профессия. Это мог быть дворянин – искатель приключений. Штурман был техническим специалистом под командованием капитана, стоявшим ниже на общественной лестнице, как это было принято в обществе, где высокое общественное положение все еще сильно соответствовало военной функции. Враждебность местных жителей и соперничество с другими европейцами на раннем этапе разведывательных экспедиций делали необходимостью для кораблей, отправлявшихся к недавно открытым землям, иметь хорошее вооружение, но большое количество солдат, непривычных к морю, создавало массу неудобств в долгом и, возможно, лишенном каких-либо особенных событий плавании, помимо того что они и так переполняли судно. Возможность разделенного командования в плавании, в котором большая часть решений носила скорее морской, нежели военный характер, тоже была чрезвычайно опасной. Чтобы избежать этих опасностей, дворянин-капитан должен был научиться искусству судовождения, чтобы командовать со знанием дела; моряки должны были научиться воевать, подчиняясь дисциплине, а не как пираты в открытом море. Управление кораблями в сражении приобретало свой собственный профессиональный статус и общественный престиж, сравнимые со статусом и престижем, традиционно связываемыми с командованием армиями на суше. Тяжелая артиллерия делала это возможным. Ее использование требовало владения специальной техникой управления кораблем и присутствия офицеров, разбиравшихся и в артиллерии, и в искусстве судовождения. Такие офицеры начали появляться в значительных количествах во второй половине XVI в.; некоторые, как Дрейк, были профессиональными моряками, но большинство из них все еще были дворянами-военными, которые научились воевать в море отчасти у моряков, отчасти на собственном опыте, отчасти благодаря чтению доступных учебников. Теория артиллерийского дела, использующая те же самые математические правила, имела много общего с навигацией. Уильям Борн, например, написал трактаты по обеим этим отраслям знаний, и его книги широко читались. Обращение с самими пушками, вероятно, из-за того, что на это сначала смотрели скорее как на искусство или «таинство», нежели способ ведения боя, было поручено в море морякам, а не солдатам. Когда такой необходимый офицер – канонир – получил признание на борту корабля, он почти всегда был моряком. Так как абордаж как способ ведения боевых действий приобретал все меньшую значимость, стало уменьшаться количество солдат даже на официально подготовленных военных кораблях. С хорошо обслуживаемыми пушками корабль мог грозно проявить себя и без солдат вообще. Все больше нерегулярных военных кораблей вроде тех, с которыми Дрейк совершал налеты в Карибском море и плавал вокруг света, полностью укомплектовывались моряками, за исключением небольшого числа дворян-добровольцев. Некоторые такие добровольцы создавали неприятности, и Дрейку пришлось повесить одного из них на берегу Патагонии. Сам Дрейк – воплощение боевого моряка – провозгласил, что дворянин должен разделять все тяготы плавания с моряками, и тем самым сформулировал важный принцип ведения боевых действий в море. Управление кораблем и обращение с оружием на нем – все это было частью одной сложной операции. Чтобы уверенно плавать в опасных водах, корабль должен быть боевой единицей, а не просто транспортом для перевозки солдат.
Уроки однородной комплектации команды корабля и единого командования, как и уроки применения больших пушек, добились признания лишь постепенно. Испанцы и португальцы учили их медленнее, чем англичане и голландцы. Имея более жесткую общественную иерархию, они были менее готовы поручить командование профессионалам-морякам и с меньшей критикой относились к мореходным качествам людей, которым по праву рождения или ввиду военного опыта было вверено командование кораблями. Имея более укоренившуюся традицию ведения сухопутных войн, они не могли легко принять идею о боевой единице, полностью укомплектованной моряками и полагающейся на свои пушки. По Carreira da India кораблям приходилось возить солдат в качестве подкреплений для гарнизонов, оставленных на Востоке. Солдаты были полезными в случае отражения абордажных нападений пиратов и др.; но большую часть времени в плавании они были непопулярными и причиняющими беспокойство пассажирами. В красочной летописи катастроф – в Historia tragico-maritima многие инциденты иллюстрируют эти недостатки. В переломные моменты на кораблях, находившихся на грани кораблекрушения или затопления, вспыхивали ссоры между солдатами и моряками; у капитана, отвечавшего за командование, не хватало знаний навигации, чтобы отдавать правильные приказы; шкипер, который знал, что следует делать, не имел полномочий заставить повиноваться своим приказам. Во многих случаях исходом был хаос и «спасайся, кто может». Однако контраст между Севером и Югом не следует преувеличивать. Испания в конце XVI в. могла выпускать морских командиров, таких как Менендес де Авилес и Альваро де Босан Санта-Крус, высокой квалификации и с немалым опытом плавания в океане. В Англии флоты все еще могли быть доверены дворянам-военным, таким как Ричард Гренвиль (Гренвилл), который поздно пришел в профессию моряка, осуществлял командование, не имея предыдущего опыта, и учился в процессе его накопления. Что касается дисциплины, то этот пункт в XVI в. никогда не был бросающейся в глаза особенностью военных ни на суше, ни в море. Даже Дрейку приходилось время от времени подавлять бунты; а такой знающий исследователь, как Генри Гудзон, будучи моряком и командовавший моряками, встретил свою смерть во время такого бунта. При всех этих чертах и контрастах есть одно общее правило: на протяжении всей эпохи разведывательных исследований европейские корабли и флотилии как боевые единицы значительно превосходили любые неевропейские корабли и флотилии, с которыми они встречались в Атлантическом, Индийском или Тихом океанах. Несмотря на их малую численность, ни одна неевропейская держава на тех океанских берегах не была достаточно сильной, чтобы бросить вызов европейским кораблям в открытом море. Немногие державы были достаточно сильны, чтобы отказать им в торговых привилегиях и разрешении создавать в гаванях на своей территории базы, которые требовали европейцы.
Разведывательные исследовательские экспедиции были главным образом морскими, и большая часть боевых действий, которые их сопровождали, были морскими или десантными. Однако европейцы, которые плыли за моря, вынуждены были сходить на берег, чтобы либо вести переговоры, либо торговать, либо создавать колонии. На берегу им часто приходилось сражаться. Моряки, разумеется, не были против этого; даже когда они находились на борту своего корабля, их пушки не всегда спасали их от необходимости рукопашных схваток. Однако как боец моряк имел свои собственные особенности. Он не привык носить доспехи; офицеры по привычке надевали их, так как это был символ общественного положения, а не только защита, но рядовые их не носили, и это было благоразумно, так как для абордажного боя требовались ловкость и проворство. Моряк редко имел сколько-нибудь серьезную подготовку в применении ручного огнестрельного оружия; и это был один из недостатков отсутствия на корабле солдат, который помогает найти объяснение тому, почему арбалет долгое время оставался в ходу во время морских схваток после появления аркебузы, а чуть позднее мушкета, которые вытеснили арбалет как устаревшее оружие на суше. Моряк умело управлялся с ножом и абордажной саблей, но при обращении с основным оружием пехоты того времени, пикой, ему не хватало дисциплинированного самообладания обученного солдата, что вполне естественно, так как его никогда так не муштровали, как солдата. В групповых боестолкновениях на берегу эти черты могли стать серьезным недостатком. Чтобы обеспечить себе устойчивое положение в странах, которые они открыли, первопроходцы эпохи разведывательных исследовательских экспедиций вскоре обнаружили, что не могут совершенно обойтись без солдат, которые были нужны, чтобы сражаться на суше.
