Война местного значения на островах в 1475 г. стала частью Войны за испанское наследство между Португалией и Кастилией. По Алькасовасскому договору Португалия отозвала все свои притязания на Канарские острова, а испанцы взяли на себя обязательство уважать португальскую монополию на других трех группах островов. Испанцы оккупировали во время войны остров Гран-Канария. Они начали заселять остров Пальма в 1490 г., а остров Тенерифе – в 1493 г. Гуанчи, как и мавры в Гранаде, были приведены к покорности и поделены по системе encomienda (исп. право на сбор податей и владение землей) среди лидеров колонистов. Канарские острова расположены вблизи северной границы зоны действия северо-восточных пассатов и в руках испанцев стали удобным портом для захода моряков, направляющихся в океан. Корабли Колумба выходили из Лас-Пальмаса на остров Гран-Канария. В XVI в. для многих испанских искателей приключений последним исчезавшим вдали видом Европы был, вероятно, возвышающийся конус вулкана Тейде (3715 м) на острове Тенерифе.
Притязания португальцев на острова Зеленого Мыса никогда никем не оспаривались. Их заселение началось в шестидесятых годах XV в. В маленьких гаванях Рибейра-Гранди на острове Сайту-Антан и Сантьягу и других на острове Сантьягу развилась скромная перевалочная торговля с Верхней Гвинеей и процветал бизнес по снабжению кораблей съестными припасами. Острова находились непосредственно на пути кораблей, подгоняемых пассатами, направляющихся из Португалии в Гвинейский залив или Индию. Корабли, возвращавшиеся на родину, тоже иногда заходили в Сантьягу, но чаще проходили мимо. Чтобы избежать долгого и утомительного плавания против встречных северо-восточных пассатов, корабли, направлявшиеся на родину, обычно делали большой крюк в Атлантике, пока не находили западный ветер, который мог помочь им добраться домой, и делали свой последний заход на Азорские острова. Систематические исследования этой последней группы островов началось в 1430-х гг., и семь островов были уже открыты к 1439 г. – году, когда принц Энрике даровал разным людям хартии на заселение этих островов
[36]. С того момента заселение неуклонно продолжалось, и по приказу принца туда было завезено значительное количество овец. Два острова, расположенные западнее всех, Флориш и Корву, были открыты лишь во второй половине века. Именно исхлестанные ветрами скалы Корву, а не горные вершины «Счастливых» Канарских островов были на самом деле самой западной оконечностью Старого Света.
На протяжении XV в. моряки открывали в Атлантическом океане острова. Не было никаких явных причин, по которым открытие все новых островов не могло продолжаться бесконечно. Облачная гряда вполне может выглядеть как остров в сумеречном свете, и полные оптимизма исследователи усеивали карты Атлантического океана воображаемыми островами, среди которых: Бразильская Скала, который не был стерт с карт Адмиралтейства до 1873 г.; остров Святого Брендана вблизи берегов Ирландии; самый знаменитый из всех остров – Атлантида или Антилла – остров семи городов, куда, как считалось, уехали семь португальских епископов вместе со своей паствой во время вторжения варваров и где их потомки жили с тех пор в благочестии и процветании. Мечтой многих моряков в XV в. было заново открыть эту мифическую страну, найти ее христианский народ и ее золото. Вероятно, в атлантических гаванях Португалии и Андалусии были люди, которые утверждали, что видели Антиллу. И в этом мире моряцких баек, в которых все может быть, появился Колумб со своим проектом совершить плавание в Индию, с которым он ездил от одного королевского двора Европы к другому.
Колумб вошел в круг иберийских исследователей извне. Тот факт, что великий исследователь – сын никому не известного шерстяника в Генуе, сам по себе не был удивительным; генуэзцы путешествовали по Европе, и почти все профессиональные исследователи – фактически почти все профессиональные моряки – были людьми сравнительно незнатного происхождения. Однако, хотя Колумб и провел несколько лет в море и плавал на португальском корабле в Гвинею, он не был профессиональным моряком. Он был самоучкой и чрезвычайно убедительным географом-теоретиком, обладавшим некоторыми знаниями гидрографии и основ навигации. Каковы именно были его теории, их происхождение и практические предложения, на них основанные, было предметом многих научных споров. Согласно договору, по которому он ушел в плавание в 1492 г., он должен был «открыть и завладеть островами и материком в океане». Это была стандартная формулировка. В этом случае она, вероятно, включала Антиллу, если она существовала, но почти наверняка под «островами и материком» понимались Чипангу или Джипангу (современная Япония) и Катай (Китай). Не было ничего фантастического, по крайней мере теоретически, в предложении достичь Азии, плывя на запад. Такое предложение выдвигали несколько авторов путевых записок – путешественников, включая популярного Мандевиля. Так как было известно, что Земля – круглая, и никто и не подозревал о существовании какого-либо лежащего на пути континента, то практическая возможность этого предприятия зависела от ветров, течений и, прежде всего, от расстояния; и тут было много теорий и никакой определенности. Если верить Баррошу (Баррушу)
[37] и другим, Колумб впервые обратился со своим предложением в 1484 г. к королю Португалии. В то время воодушевление в отношении исследований в Португалии достигло своей наивысшей точки. Заседала комиссия астрономов Жуана II, Визинхо переводил Ephemerides, Диогу Кан вернулся из своего первого плавания и уже ушел или собирался уйти во второе. Предложение Колумба снарядить за счет королевской казны экспедицию было отклонено после внимательного заслушивания. Однако на следующий год с королевского одобрения была спланирована экспедиция португальцем с Азорских островов Фердинандом ван Олменом с целью «искать и найти большой остров, или острова, или побережье материка, который считается островом семи городов». Если эта экспедиция когда-либо состоялась, то преобладающие ветра на широте Азорских островов помешали бы ей достичь своей цели. Если бы Колумб ушел в плавание на португальском корабле, он тоже мог бы выйти с Азорских островов и потерпеть такое же фиаско. Разочарование от второй экспедиции Диогу Кана, возможно, вызвало дополнительные соображения, так как в 1488 г. переговоры между Колумбом и португальской короной, по-видимому, возобновились на обнадеживающей ноте, но триумфальное возвращение Диаша положило им конец, и Колумб, безуспешно попытав счастья во Франции и Англии, обратился наконец к Испании.
В Испании Колумбу пришлось преодолеть меньше препятствий, и после многих настойчивых просьб ему удалось заручиться поддержкой крупного государственного деятеля Луиса де Сантанхеля – хранителя личного кошелька короля Арагонского и казначея Святого братства (вооруженная организация по охране общественного порядка, существовавшая в городах средневековой Испании. – Пер.). Сам Сантанхель достал значительную часть денег, необходимых для финансирования этого предприятия. При его посредничестве было получено согласие на участие в нем испанских монархов, а как только они приняли решение, они согласились на все условия Колумба, включая награды, перечисленные в договоре, которые он должен был получить в случае успеха. Они обеспечили его, как мы уже видели, хорошо экипированными кораблями; и на их деньги он смог нанять для них команды из надежных людей, умелых и опытных офицеров. Он отплыл из Палоса 3 августа 1492 г. Его плавание в открытом океане, не считая ужасающего расстояния, пройденного вне видимости земли, было поразительно благополучным. Колумб был острожным и точным, хотя и не очень шедшим в ногу с требованиями времени мореплавателем. Изображать его непрактичным мистиком – просто рисовать карикатуру. Его курс точно на запад от Канарских островов проходил вдоль северного края северо-восточного пассата. Помимо опасности, которую представляли собой летние ураганы, пассаты на этой широте ненадежны. Обнаружив это, Колумб впоследствии ходил значительно южнее, что и стало обычной практикой у испанцев. Однако в 1492 г. ему повезло. Всю дорогу он шел с попутным ветром, и через 33 дня ничем не примечательного плавания, не считая 3 дней штиля после выхода с острова Иерро (Ферро), не имея никаких признаков, подпитывавших надежды, кроме плавающих водорослей и тропических птиц, с кораблей увидели внешние коралловые рифы Багамских островов.
