Крестоносная традиция португальцев, бескомпромиссная ортодоксальность и энергия их миссионеров сильно препятствовали их коммерческим и дипломатическим усилиям. В регионе, где ислам был главенствующей религией, быстро распространявшейся и среди индусского населения, и среди язычников, португальцы часто заранее уже вызывали к себе религиозную враждебность в местах, где их интересам самую лучшую службу сослужили бы торговые договора. Так обстояли дела, в частности, на Яве – огромном острове, расположенном в политическом и торговом центре всего архипелага. Старая индусская империя Маджапахит, которая когда-то охватывала большую часть архипелага, давно уже начала распадаться, и к началу XVI в. индуизм ограничивался только островами Ява и Бали. В первые 30 лет этого века несколько мусульманских правителей, занимавшихся торговлей, обосновались на северном побережье Явы в Бантаме, Джакарте, Сурабае и других портовых городах. Эти султаны-мореходы очень враждебно относились к португальцам – завоевателям Малакки; им было разрешено торговать только в Бантаме, да и то не раньше 1545 г. Морской путь вдоль побережья Явы стал настолько опасным, что в XVI в. португальцы даже периодически направляли свои торговые суда, курсировавшие между Тернате и Малаккой, к северу от Борнео (Калимантана), смирив свою гордость и заключая для этой цели договоры с султаном Брунея. Султаны с севера острова Ява эффективно мешали любому контакту между португальцами и индуистскими правителями из центральных регионов Явы, власть которых близилась к закату. В конечном счете, приблизительно в середине века, королевство в центре острова приняло ислам
[71], что имело неожиданные политические последствия: была создана новая жизнеспособная исламизиро-ванная империя в центре Явы под названием Матарам, которая начала ряд захватнических войн против правителей прибрежных султанатов. Это дало португальцам шанс: так как Матарам было исключительно сухопутным государством, не занимавшимся морской торговлей, португальцы могли оказывать помощь его правителям в борьбе с прибрежными городами и в случае успеха могли с помощью договора обеспечить себе монополию на яванскую торговлю. Они действительно нанесли ряд морских поражений прибрежным султанам, которым с суши уже угрожало государство Матарам. Однако португальцы не были достаточно сильны, чтобы решительно вмешаться, и были слишком настроены против ислама, чтобы заключить постоянный действенный союз с таким стремившимся распространять ислам государством, как Матарам. В конечном счете не португальцы, а голландцы извлекли для себя пользу из этой возможности.
Положение португальцев в Ост-Индии всегда было непрочным. Они не были значительной территориальной державой, и их политическое и религиозное влияние было сравнительно мало. С другой стороны, их корабли были грозными по местным меркам; большинство индонезийских государств в то или иное время искали у португальцев военной помощи, и их морская торговля оставалась успешной и прибыльной еще и в XVII в. Своим длительным коммерческим успехом португальцы были обязаны не только силе своего оружия на море, но и протяженности и разнообразию своих предприятий. Их корабли ходили на Востоке везде. В запутанных и постоянно изменяющихся отношениях катастрофу в одном месте обычно уравновешивала неожиданная удача в другом. Товары со многих островов свозили для перевалки в португальские гавани на Малабарском берегу; прибыли от торговли многими товарами поддерживали вульгарное великолепие «Золотого Гоа».
Гоа был большим и хорошо защищенным городом, колонией, имевшей определенную значимость, и сильной военно-морской базой. Он поддерживал постоянную связь с Европой и был главным – единственным важным – восточным терминалом прямой морской торговли пряностями с Западной Европой. Уж здесь-то имперская власть португальцев казалась непоколебимой. Однако эта власть была ограниченной. Как в Индонезии было много источников пряностей, так и в Индии существовало много портов для перевалки товаров, над которыми португальцы были не властны. Им так и не удалось установить монополию, как планировал Албукерки. В Индии, как и в Индонезии, они были лишь одной из территориальных и коммерческих держав, конкурировавшей среди многих. Более того, в течение XVI в. баланс сил в Индии изменился не в их пользу.
Когда Албукерки взял Гоа, власть мусульманских султанатов в Центральной Индии была уравновешена властью Вид-жаянагарской империи – грозного и сказочно богатого индуистского царства на юге, территории которого простирались от реки Кистна (Кришна) до мыса Коморин. После смерти в 1529 г. Кришны Райи для этого царства наступил период постепенного упадка. Наконец оно потерпело военное поражение и было расчленено союзом мусульманских султанатов в Центральной Индии, в который входили султанаты Биджапур, Ахмад нагар, Голконда и Бидар. Битва при Тал икоте в 1565 г. ознаменовала конец царства Виджаянагар как мощной политической силы и безоговорочно поставила мусульманских владык во главе почти всей Центральной и Южной Индии. Одним из неизбежных результатов этой победы мусульман была договоренность между султанами изгнать португальцев с Гоа и других прибрежных крепостей. Нападение на Гоа началось в 1569 г.; его оборона в 1570 г. от численно превосходивших сил противника была одним из самых великих подвигов в истории Португалии, принесшим вице-королю Луису де Атайде славу одного из величайших воинов своего времени. Господство на море – единственном пути, по которому могла прийти помощь, – спасло португальские гарнизоны от уничтожения, но лишь спустя два года после этого ожесточенного сражения султаны оставили свои попытки захватить Гоа.
Тем временем на севере Индии происходили еще более важные события. В то время когда португальцы прибыли в Индию, Делийский султанат, находившийся под властью афганской династии, вступил в период народных волнений и упадка, и индусские раджпутские принцы отчасти вернули себе свою былую власть; но в 1525 г. новое вторжение восстановило главенство ислама. Захватчиком был Бабур – потомок Тимура по отцовской линии и Чингизид по материнской. Бабур пришел в Индию с небольшой армией, состоявшей из среднеазиатских конников и – важное и решающее новшество – батареи пушек. Он завладел Делийским султанатом после двух крупных сражений. В 1526 г. при Панипате он разгромил армию султаната, а в 1527 г. в при Кхануа сломил раджпутскую конфедерацию. Бабур был основателем или повторным основателем империи, которую европейцы ошибочно называли империей Великих Моголов и которая была самым могущественным государством в Индии под управлением талантливых и энергичных князей. Могольские императоры были уроженцами Индии не более, чем португальцы. Они были родом из Центральной Азии; их родным языком был тюркский язык, а официальным и литературным языком при дворе – персидский (фарси). Они были мусульманами, но со временем стали терпимо относиться к подданным-индусам.
