Так как Моголы были исключительно сухопутными воинами, а португальцы сражались на море, то первые контакты между ними были косвенными. Они начались в результате попыток преемника Бабура Хумаюна распространить свою власть на независимые мусульманские султанаты на севере Индии, в частности приморское государство Гуджарат, которое в то время находилось в состоянии хронических беспорядков и гражданской войны. Под угрозой вторжения Моголов правитель Гуджарата попросил португальцев о помощи, и в 1535 г. португальцы в обмен на обещание оказать военную помощь (которое они так и не выполнили) получили место для склада и крепости на острове Диу и другие территориальные уступки. Вскоре после этого Хумаюн прекратил свои военные действия, но португальцы остались на Диу и отразили все попытки султана Гуджарата выдворить их с острова. После Гоа Диу стал одной из самых важных морских баз португальцев в Индии.
Преемником Хумаюна (который в 1540–1555 гг. временно терял трон Великих Моголов) на троне Моголов в 1556 г. стал Акбар – величайший представитель своего рода и один из самых замечательных монархов всех времен. Такой сильный правитель явно не смирился бы с наличием источника постоянных беспорядков в Гуджарате. Оценив к этому времени силу, которой обладали Моголы, португальцы отказались вступать в какие-либо союзы против Акбара. Вероятно, источником постоянного раздражения для Акбара был тот факт, что имеющие важное значение гавани вроде Диу и Бассейна (Васаи) находятся в руках чужеземных купцов, но он сразу понял, что португальцев невозможно выдворить без помощи флота, которого у Моголов никогда не было. Поэтому когда Акбар привел Гуджарат к повиновению в 1572–1573 гг., он вступил в учтивые отношения с португальцами и оставил в покое их товарные склады. В 1578 г. посол Португалии получил аккредитацию при дворе Акбара, а в 1580 г. первая миссия иезуитов посетила столицу империи Великих Моголов. Что характерно, Акбара интересовали все религии, и, как Хубилай-хан в XIII в., он был склонен дать возможность христианам изложить свои взгляды. В этом, однако, он оказался одинок. Португальцы не могли рассчитывать на терпимость после смерти Акабара его преемников. Их собственная традиция Крестовых походов не давала им возможности долгое время поддерживать нормальные, цивилизованные отношения с мусульманским государством.
Когда Васко да Гама впервые прибыл в Каликут, и правитель города спросил его, что он ищет, тот якобы коротко ответил: «Христиан и пряности». В Южной Индии было, конечно, немало христиан-несториан. Последователи да Гамы даже путали индуистов с христианами; по крайней мере, они были готовы считать всех немусульман потенциальными христианами. Так как крестоносное рвение да Гамы, Албукерки и им подобных приняло форму торговой и религиозной войны с исламом и так как в то время, когда они прибыли сюда, борьба между индуистами и мусульманами на юге Индии еще не увенчалась никаким результатом, удивительно, что португальцы не приложили более существенные усилия к тому, чтобы прийти к пониманию с индусскими общинами. Однако, ведя дела с этими общинами, они проявили отсутствие гибкости, что помешало Португалии обрести достойных доверия союзников в лице соседних правителей или верных подданных из числа жителей своих собственных портовых городов. Кастовая система, например, была для них загадкой. Даже Албукерки, обычно щепетильный в таких вопросах, однажды попросил раджу Кочина перевести некоторых людей низшей касты, которые помогали португальцам, в более высокую касту и обиделся на отказ раджи. Мысль о том, что решение таких вопросов не было во власти правителя, видимо, так и не пришла ему в голову. Понятия браминов о церемониальном очищении постоянно вызывали проблемы.
Португальские адмиралы приписывали отказ браминов обедать на борту корабля страхом быть отравленными и сразу же обижались на церемониальное очищение, которое должны были пройти брамины, посещавшие корабли португальцев. В пределах португальских анклавов Албукерки и его непосредственные преемники очень мало вмешивались в местные религиозные обычаи, за исключением попыток пресекать ритуал sati (самосожжение вдовы на специальном костре вместе с телом ее супруга. – Пер.), но миссионеры шли по пятам торговцев-крестоносцев. Отношения португальских военачальников с церковью неизбежно менялись по мере того, как доля церковников среди белого населения становилась все больше, особенно после того, как иезуиты вскоре после основания своего ордена избрали Гоа своей главной штаб-квартирой за пределами Рима. В 1540 г. пришел королевский приказ разрушить все индуистские храмы в Гоа. Изначально периодически проводимая работа монахов, главным образом францисканцев, которые приезжали каждый год вместе с регулярными торговыми флотилиями, расцвела и выросла в местную церковь под апостольским учением святого Франциска Ксавьера, прибывшего в Индию в 1542 г. Независимо от апостольства святого Франциска возникла система гражданского регулирования, предназначенная для того, чтобы не допускать нехристиан на государственные должности. В 1560 г. прибыла инквизиция, чтобы разобраться с отступниками и еретиками. Вступление испанского религиозного фанатика Филиппа II на португальский трон в 1581 г. усилило официальный нажим на местные религии. Даже несторианцы – «христиане святого Фомы» – не получили никакой поддержки, а после прибытия иезуитов к ним стали относиться более сурово, чем к индуистам, – как к еретикам.
Пламенная апостольская миссия святого Франциска и его последователей была одним из выдающихся достижений контрреформаторской церкви. И по сей день на Цейлоне и во многих городах на Малабарском берегу существует значительное количество христиан-католиков, которые носят полученные при крещении португальские имена и в достаточной мере сознают свое отдельное существование в обществе, чтобы носить одежду, отличающую их от других людей. Однако они всегда были относительно небольшим меньшинством в общей массе населения. Мусульман едва затронули христианские проповеди. Индуисты и несторианцы тоже были слишком многочисленны, слишком цивилизованны и слишком глубоко привязаны к своим обычаям, чтобы массово переходить в католическую веру, подчиняясь горстке европейских монахов, какими бы преданными христианами они ни были. Более того, отношение католиков к другим религиям было чуждо обычной терпимости индуистов. В большинстве случаев в христианство переходили люди низшей касты, стремившиеся вырваться из-под гнета кастовой системы. Результатом этого рвения короны и миссионеров зачастую становилось то, что португальцев стали ненавидеть не только как захватчиков, но и как религиозных гонителей. Одним из неожиданных исторических совпадений было то, что в том же 1599 г., когда Диамперский собор осудил древнюю Малабарскую церковь
[72], лондонские купцы собрались в Фаундерс-Холл, чтобы учредить Ост-Индскую компанию.
В конце XVI в. португальцы имели небольшие, но сильные базы на западном побережье Индии и менее надежные опорные пункты в Ост-Индии. Они вели широкую, разнообразную и выгодную торговлю восточными товарами и монополизировали торговлю между Индией и Европой на маршруте в обход мыса Доброй Надежды. У них не было монополии на закупку пряностей, и они не осуществляли никакого контроля за их производством. Восточные товары в больших количествах все еще попадали в Средиземное море по старым торговым путям, и, хотя португальцы периодически грабили этих торговцев, они не могли помешать торговле. Их положение зависело от их морской мощи, а эффективность их морских перевозок постепенно снижалась и в абсолютном, и в относительном выражении по сравнению с другими европейскими странами. Появление в восточных водах врага, который мог одержать над ними победу на море, нанесло бы серьезный ущерб их власти и торговле. Турки несколько раз пытались сделать это и потерпели неудачу. В конечном счете это удалось врагу европейского происхождения.
