И хотя империя Великих Моголов была все еще слишком сильна на суше для англичан, ее власть быстро ослабевала. В годы правления Аурангзеба империя видела и распространение власти Моголов на максимальной территории, и начало ее распада. За время своего длительного отсутствия для ведения войн в Южной Индии Аурангзеб потерял во многом свою власть над Дели и северными регионами. Его субадары (наместники областей. – Пер.) становились полунезависимыми вассалами, и последние 25 лет его жизни представляли собой изматывающую, обреченную на проигрыш битву с нарастающей анархией. Маратхи проложили дорогу для политического вмешательства европейцев для защиты торговых монополий. Той же самой цепи событий, которая превратила Аурангзеба в странствующего воина, суждено было в XVIII в. ввергнуть английскую компанию в политические интриги и военные авантюры. Из простого коммерческого предприятия ей суждено было стать владычицей на большой территории и собирать дань с большим размахом, а «заинтересованности» в Восточной Индии – одним из самых сильных и коррумпирующих влияний в общественной жизни Англии.
Глава 16
Новые колонии в Америке и их коммерческая деятельность
Достижения Португалии в XVI в. включали не только создание морской и торговой империи в Западной Африке, Индии и Ост-Индии, но и сухопутной империи в Бразилии. Эта цепочка разбросанных прибрежных поселений росла медленно по контрасту со скоростью проникновения на Восток. Ни золото, ни алмазы не были найдены до конца XVII в., и первопроходческие экспедиции в тропиках мало привлекали людей, который могли, если бы захотели, заниматься торговлей с Востоком. На протяжении 30–40 лет после высадки на сушу Кабрала Бразилия ценилась главным образом как источник дикорастущего бразильского дерева (цезальпинии), используемого в том числе и для производства красителей, и как место, куда свозили преступников. Подозрения в отношении французских лесорубов, а также посягательств Испании в регионе Ла-Платы впервые навели Жуана III в 1549 г. на мысль установить королевскую власть в Байе и активно поощрять колонизацию этого региона. Первый генерал-губернатор Томе де Соуза (Суза) уже имел достаточный военный и административный опыт в Африке и на Востоке. В грозный экспедиционный корпус, который сопровождал его на место новой службы, входили, помимо солдат, колонисты и чиновники, а также шесть иезуитов во главе с Мануэлом да Нобрегой. Членам этого недавно созданного ордена суждено было сыграть видную роль в развитии португальской империи в Новом Свете, как и в Старом, а их миссии среди первобытных народов тупи-гуарани оставили характерный отпечаток на всей истории удаленных от побережья территорий Бразилии. Нобрега оставался в Бразилии до самой своей смерти в 1570 г. Его правление частично совпало и повлияло на правление Мема ди Са – генерал-губернатора с 1558 по 1572 г., который был самым влиятельным и эффективным из всех основателей колониальной Бразилии. В период своего правления ему удалось привлечь значительное число португальских колонистов. В конечном счете он в 1567 г. основал поселение Рио-де-Жанейро рядом с местом, где находился главный лагерь французов, которых он изгнал в 1567 г.
[74] Он был первым генерал-губернатором, который разработал и проводил в жизнь последовательную политику в отношении местного населения, призванную дисциплинировать воинственных, обращать в христиан язычников и защищать тех, кто подчинился, от порабощения и жестокого обращения и особенно упразднить каннибализм и побуждать индейцев селиться в сельскохозяйственных общинах.
Португальское общество в Бразилии было заметно сельским по своему характеру. Здесь не было таких городов, как Мехико и Лима; большинство «городов» представляли собой обычные селения. Помимо культур, выращенных для потребления в собственном хозяйстве, – маниока и завезенной сюда кукурузы, а также деревьев, из которых добывали красители и которые были дикорастущими, главной продукцией был сахар, получаемый из сахарного тростника, завезенного сюда с Мадейры. В Бразилии, как и в других местах, сахарный тростник выращивали в сравнительно больших хозяйствах с помощью рабского труда. Бразильские индейцы оказались непригодными для труда в поместьях, но португальцам было легче, чем другим европейцам, получать рабов из Западной Африки, и к концу срока правления Мема ди Са повсеместно утвердилась модель поместья «большой дом – бараки для рабов – поля сахарного тростника». К 1580 г. в Бразилии работали уже около 60 сахарных заводов. Население колоний выросло приблизительно до 20 тысяч португальцев, 18 тысяч оседлых индейцев и 14 тысяч рабов-негров. Как и в Испанской Америке, межрасовые союзы того или иного рода были частыми, и за счет многочисленных полукровок стало разрастаться оседлое население – тонкая прослойка людей, среда обитания которой была ограничена узкой прибрежной полосой. Удаленные от побережья территории – суровый и гористый сертан (внутренние засушливые районы Бразилии. – Пер.) – были малопривлекательны и оставались нетронутыми.
Уния иберийских корон в 1581 г. никак не изменила ситуацию в этом сельском обществе. Влияние испанской бюрократии затронуло его лишь косвенно, частично, медленно и постепенно, в то время как спрос на сахар в Европе увеличивался год за годом. Производившие сахар регионы Бразилии достигли пика своего процветания, когда вся остальная Португальская империя уже клонилась к закату под властью Испании и под натиском голландцев. В 1623 г. накануне первого вторжения голландцев португальская корона контролировала побережье от дельты Амазонки до бухты Паранагуа. Северный регион от Амазонки до мыса Сан-Роки был еще очень редко населен, но управление осуществлялось из штаб-квартиры в Сан-Луис-ду-Мараньяне. Большинство населения было сосредоточено на побережье к югу от мыса Сан-Роки. Самыми населенными районами были: Ресифи, Олинда и окружавшие их территории в северо-восточном округе Пернамбуку; столица Салвадор и ее окрестности в округе Байя; Рио-де-Жанейро и плато Сан-Паулу на юге. Пернамбуку был самым процветающим регионом, производившим сахар, за ним шел округ Байя, где находились резиденции генерал-губернатора, епископа и audiencia. Другими округами управляли губернаторы, назначенные в основном короной, хотя некоторых все еще назначали полуфеодальные собственники – do – natarios. Городские советы или senados da сатага везде, кроме столицы, были самыми влиятельными и могущественными органами местного управления, и колония в целом в значительной степени управляла сама собой, подчиняясь общим религиозным и коммерческим нормативным документам, составленным в Лиссабоне или Мадриде. В колонии насчитывалось около 60 или 70 тысяч колонистов европейского или частично европейского происхождения (приблизительно половина из них была сосредоточена в Пернамбуку) и около 350 сахарных заводиков. Большинство из них представляли собой небольшие машины, приводимые в движение скотом, но даже маленькая дробилка такого типа с полями, снабжавшими ее сахарным тростником, требовала для своего обслуживания 4 или 5 европейцев и 20 или 30 рабов. На самых крупных сахарных заводах работало в четыре или пять раз больше работников. Местные индейцы были либо перебиты, либо обращены в рабство или изгнаны с земель, непосредственно соседствовавших с португальскими поселениями, за исключением тех мест, где они были сгруппированы в селениях под управлением иезуитов-миссионеров. Работали на сахарных плантациях в основном негры-рабы, которых привозили из Западной Африки и Анголы, – это составляло около 8 тысяч человек ежегодно для Бразилии и почти столько же для Испанской Америки.
