Снова двигаясь вверх по заливу в направлении Золотого Рога, путник видел монастырь Клидиуса, куда Феодора заточила святого Иоанна Златоуста. Дальше, в предместье Фонтанов, известно место, где стоял монастырь Святого Конона, монахи которого активно участвовали в том мятеже, которым был омрачен пятый год правления Юстиниана. Встав на сторону мятежников, эти монахи помогли черни освободить двух приговоренных к смерти, которые смогли бежать, сами посадили их в лодку и отвезли на противоположный берег Золотого Рога, в монастырь Святого Лаврентия, церковь которого была убежищем, в которое никто не смел войти.
Установить, где находились остальные монастыри, сейчас невозможно. Потому что топография большинства старых кварталов города, входивших еще в Византий, остается крайне неясной до сих пор. Но в городе не было ни одного округа без монастырей, и на всей территории столицы не было почти ни одной улицы, где бы не поднималось над каким-нибудь строгим по стилю зданием простая деревянная крыша или, чаще, мистический купол монашеской церкви.
Панорама Константинополя и сегодня – один из самых чудесных видов, которые можно себе представить. «В середину безоблачного неба целятся острые, как копья, верхушки минаретов и поднимаются купола за куполами – большие круглые купола, серовато-белые или мертвенно-белые, которые поднимаются рядами одни над другими, как пирамиды из каменных колоколов. Это мечети, которые уже сотни лет стоят неподвижно, венчая Стамбул гигантскими куполами, и создают его неповторимый силуэт, более величественный, чем панорама любой столицы мира. Тот, кто приезжает сюда издалека по Мраморному морю или из дальних стран Азии, видит эти купола первыми, если не считать изменчивые туманы на горизонте. Благодаря им над всем современным и мелким, что суетится на набережных и на море, парят воспоминания о старине, и от этих воспоминаний по телу пробегает дрожь», – писал романист Пьер Лоти.
Согласно Паспатесу, таков Стамбул с его бесчисленными мечетями, и такой была столица византийских императоров в ее несравненном венце из 217 церквей и 175 монастырей. С высоты Петриона или Ксеролофоса, с холмов Хебдомона или Сераскериата – вообще отовсюду видел эти церкви и монастыри, которые поднимали над остальными жилищами каменные, деревянные, мраморные или золотые округлости своих больших куполов, напоминая «богохранимому» (охраняемому Богом) городу, что в их защищающей тени молятся, страдают и умирают люди, элита христианского общества, которые чувственным удовольствиям легкомысленной столицы предпочли суровые радости добродетели и тяжелые труды монашеской жизни.
Часть вторая
Религиозная жизнь монахов
Глава 1
Игумен
Во главе каждого монастыря находился настоятель. В законах Юстиниана он называется авва, игумен, иногда архимандрит. Греки давали такому настоятелю название «архимандрит», то есть глава овчарни, где живет духовное стадо (овчарня по-гречески «мандра»), или, чаще, «игумен» – «руководитель». Но не похоже, что эти два слова означали одно и то же. Шлюмберже пишет об этом так: «Архимандрит, которого часто путают с игуменом, был выше, чем игумен. Обычно он руководил несколькими крупными монастырями, а игумен должен был руководить только одним монастырем, а следовательно, был лишь заместителем архимандрита. Но иногда в обычной речи настоятеля монастыря называли то архимандритом, то игуменом, не отличая одно слово от другого».
Похоже, что даже в официальных документах, по меньшей мере вначале, не было различия между архимандритом и игуменом. На Эфесском и Халкидонском соборах, а также в прошении, которое константинопольские монахи адресовали в 518 году папе Хормисду и которое было прочитано в 536 году на пятом заседании собора, проходившего под председательством патриарха Мины, все настоятели монастырей назвались архимандритами. Напротив, в многочисленных документах собора 536 года – прошениях, направленных Агапиту, Юстиниану, Мине, – почти все настоятели написали после своего имени слово «игумен». В первом из этих документов только девять настоятелей подписались как архимандриты. Это были Мариан из монастыря Далматия, Феодор из монастыря Марония в Сикисе, Иаков из Абиби, Зосима из монастыря Максимина, Елпидий из монастыря Вассиана, Полихроний из монастыря Критян, Григорий из монастыря Кира, Сириак из монастыря Сирикус. Под прошением, которое было направлено Юстиниану, подписались одиннадцать архимандритов: Мариан из монастыря Далматия, Агапит из монастыря Диуса, Агапий из монастыря Фалассия, Александр из монастыря Авраамия, Полихроний из монастыря Святого Михаила в Этрии, Анастасий из монастыря Римлян на Петрионе, Полихроний из монастыря Критян, Родон из монастыря Феодора, Зотик из монастыря Святого Андрея у ворот Сатурнина, Мартирий из Валентова монастыря Святого Иоанна Крестителя, Иоанн из монастыря Святого Анастасия у Акведука. В прошении на имя Мины этот титул указали всего восемь подписавшихся настоятелей: Мариан из монастыря Далматия, Агапит из монастыря Диуса, Агапий из монастыря Фалассия, Александр из монастыря Авраамия, Феодор из монастыря Иова, Полихроний из монастыря Святого Михаила в Этрии, Полихроний из монастыря Критян, Иоанн из монастыря Святого Анастасия у Акведука.
Таким образом, судя по данным из актов 518 и 536 годов, по меньшей мере до середины VI века не представляется возможным установить то четкое различие, о котором пишет Шлюмберже. До этого времени оба названия поочередно применялись для обозначения экзарха – самого высокого монашеского звания в Константинополе, и настоятеля – главы монастыря. Но наименование «игумен» использовали намного чаще. Вскоре оно стало применяться повсеместно и оставалось обычным наименованием настоятеля в течение всей описанной здесь эпохи. Поэтому на Втором Никейском соборе 787 года в постановлениях употребляется только слово «игумен», и все настоятели константинопольских монастырей, которые присутствовали на этом соборе, поставили под ними подписи со званием «игумен». Настоятели знаменитого монастыря Святого Саввы в Иерусалиме, большого монастыря Неусыпающих, монастырей Авраамитов и Святого Диуса называли себя только игуменами. Святой Феодор, настоятель одного из самых крупных монастырей столицы, имел только звание игумена: он всегда подписывался лишь этим словом. Первый из его преемников, Навкрат, в своем письме-послании о смерти Феодора и биографы святого всегда называют его игуменом или катигуменом. После него настоятели Студиона по меньшей мере до конца XI века носили только этот титул. Это же подтверждают и недавно опубликованные надписи на византийских печатях: на всех печатях настоятелей монастырей, за исключением одной, стояло слово «игумен» или «катигумен». И в греческом церковном ритуале вступления настоятеля в должность употребляются только слова «игумен» и «катигумен», никогда – «архимандрит».
Но тогда кто же был в Константинополе архимандритом?
Мы, как нам кажется, уже достаточно ясно показали, что это слово, которое вначале было синонимом слова «игумен», не было, как пишут иногда, титулом настоятелей больших монастырей. Может быть, следует согласиться с Гоаром и считать, что это звание носили только настоятели патриарших монастырей? Возможно, так было в гораздо более поздние времена, но для X века это возможно, только если предположить, что монастырь мог, иногда за очень короткий срок, принять, сменить и снова взять себе полученные при возникновении название и разряд, а это невероятно.
