Затем патриарх приказывал усадить игумена в почетное кресло посреди церкви, забирал у избранника его паллиум (часть облачения. – Пер.) и давал ему новый, произнося при этом: „Служитель Божий, иеромонах такой-то усажен на это место как игумен и пастырь почтенного монастыря такого-то”. Все монахи поднимают игумена на этом кресле и трижды произносят: „Аксиос, что значит «Достоин»”. Затем патриарх, а после него все монахи целуют его в знак приветствия. И наконец, первосвященник вручает ему пастырский посох и произносит: „Прими этот пастырский посох, чтобы с его помощью управлять своей паствой, за которую ты дашь отчет перед Богом в Судный день”. После этого все желают долгих лет жизни патриарху и игумену, и начинается литургия».
После возведения в должность новый настоятель больше не принадлежит себе. Он – живое воплощение устава, он во всем должен следовать энталме (письменному распоряжению высшего чиновника подчиненному; в этом случае, очевидно, руководство, составленное высшим церковным начальством. – Пер.); он должен быть слугой всех. Как хороший врач, который сердится не на больных, а на болезнь, он должен быть ласков и снисходителен к провинившимся, а бороться лишь с грехом и применять свои лекарства милосердно и умеренно. Он должен уметь вместо того, чтобы грубо огрызаться, мягко предупреждать, наставлять и находить против каждой болезни подходящее лекарство. Против суетного тщеславия пусть он борется смирением, против праздных разговоров молчанием, против долгого сна бодрствованием и молитвой, против телесной лени ручным трудом, против чревоугодия постом, против злого духа отделением от братства.
Но в любом случае игумен должен, как хороший отец для своего сына, назначать каждому груз по его силам, чтобы не побуждать никого к неповиновению; если же кто-то немощен телом или душой, поддержать его с милосердием и добротой, достойными отца. Он должен быть бдительным, когда управляет тем, что происходит в настоящем, предвидеть будущее, быть в состоянии искусно бороться с могущественными людьми, все говорить и все делать для того, чтобы освятить свою паству. Монахи должны находить в нем совершенный пример всех монашеских добродетелей – благочестия, страха перед Богом и в первую очередь – большой мягкости нрава и глубокого смирения. Сам он, согласно святому Василию, должен искать себе образец среди святых игуменов, которые достойно исполнили свою пастырскую должность, потому что настанет день, когда грозный судья, которого невозможно обмануть, сравнит верного с другим верным, игумена с другим игуменом, изобличит одного с помощью другого, накажет, вынесет приговор, воздав каждому по его делам.
«Смотри же, игумен, – говорил святой Феодор, – смотри, в какой высокий сан ты призван, приближайся к этой должности только с трепетом, потому что она полна опасностей, многочисленных забот, сильных тревог. Непрерывно проводи проверки и осмотры, будь предусмотрительным, чтобы никто не погиб из-за твоей неопытности. Сам будь примером всех добродетелей и твердо знай, что однажды Христос, твой судья, придет спросить у тебя отчет о том, как ты управлял».
Тот же Феодор, настоятель Студийского монастыря, в письме к одному из своих учеников, только что возведенному в сан игумена, подробно напоминает ему его обязанности в новой должности. Такими эти обязанности были в эпоху святого Василия, такими были в VIII и IX веках, такими были потом, в более поздние столетия Средневековья, такими остаются и теперь в монашеских общинах горы Афон.
В первую очередь игумен должен соблюдать сам и заставлять других соблюдать законы и каноны Отцов и в первую очередь – правила святого Василия. Он также не должен ничего изменять без необходимости в уставе монастыря. Он не должен иметь никакой собственности, должен полностью принадлежать своим монахам и не делить свой ум и свое сердце между ними и родными или друзьями, которых оставил в миру. Этим родным и друзьям он не должен дарить ничего принадлежащего монастырю ни по завещанию, ни как милостыню. Он не должен иметь рабов ни для себя, ни для монастыря, но сам должен быть слугой для всех. В монастыре не должно быть никаких животных женского пола, потому что все монахи отказались от них, и ни один из Святых Отцов их не держал. Игумен не должен без необходимости ездить верхом на коне или муле, пусть он ходит пешком по примеру Господа Нашего Иисуса Христа, в крайнем случае он может позволить себе ездить верхом на осле. Он не должен постоянно и часто общаться с мирянами. Он не должен без необходимости выходить из монастыря, поскольку пастырю, даже только присматривая за своим жилищем, трудно охранять своих овец. Он не должен без крайней необходимости есть вместе с женщинами, за исключением своих матери и сестры. Он не должен иметь никаких дел ни с какой канониссой, никогда не должен входить в женский монастырь, никогда не должен говорить с женщиной, будь она мирянкой или монахиней. Он не должен позволять женщинам входить в его монастырь, не должен жить сам и позволять жить своим монахам в доме, где есть женщины. Он не должен принимать у себя в келье никакого молодого монаха, к которому особенно привязан, но должен одинаково оказывать услуги всем братьям и на них всех одинаково тратить силы своих души и тела. Он не должен иметь изысканной и дорогой одежды, за исключением богослужебной, и все у него должно быть общее с простыми монахами. Он не должен заниматься накоплением для монастыря, а должен приказывать, чтобы те виды продовольствия и предметов, которых там много, раздавали бедным. Он не должен непосредственно заниматься делами эконома, а должен заниматься только душами, но при этом сохранять власть над каждым из должностных лиц монастыря и требовать от них отчета за каждое их действие в деле управления.
Однако эти полномочия игумена, которые кажутся нам такими большими, были ограничены предписанной ему правилами Святых Отцов обязанностью никогда ничего не делать, руководствуясь собственными чувствами. Дает ли он указание выйти, купить, продать, велит ли он принять или изгнать кого-то из братьев, и вообще во всех делах он должен советоваться с несколькими монахами (одним, двумя, тремя или более), выделяющимися среди остальных благочестием и рассудительностью. А если случится, что он нарушит устав монастыря, старейшие монахи должны предупредить его об этом, так что первые после игумена по должности или мудрости должны были постоянно осуществлять моральный надзор за его поступками. Не будем говорить здесь о надзиравшем за настоятелем экзархе.
Одной из самых важных и обязанностей игумена была обязанность лично исповедовать монахов своего монастыря. Святой Василий писал: «Монах должен открывать своему настоятелю все тайны своей души, все движения своего сердца». В некоторых крупных монастырях эта обязанность была очень тяжелой. В Студийском монастыре, например, игумен каждый день после заутрени принимал исповедь у своих монахов. Поскольку ждавших своей очереди иногда оказывалось больше тысячи, монахи, как правило, исповедовались раз в неделю, а время между двумя исповедями не должно было превышать двух недель. Исповедь, о которой здесь идет речь, не была тем простым духовным наставлением, которое иногда называют открытием совести и которое не является таинством; это была исповедь в полном смысле этого слова, которая является частью таинства покаяния. Иногда, правда, случалось, что настоятели, не имевшие сан священника, исповедовали своих монахов, и даже настоятельницы незаконно присваивали себе это право, но их поведение часто порицали на соборах. Впрочем, в Константинополе все игумены были священниками: в длинном списке настоятелей – участников собора 536 года нет ни одного, который бы не был священником. Однако позже бывали случаи, когда игумен не имел священства: Платон, настоятель Саккудиона, не желал становиться священником и всю свою жизнь оставался дьяконом. Правда, он принял должность игумена лишь после того, как несколько раз отказывался от нее, и сделал это по настойчивой просьбе императрицы Ирины как раз накануне преследований, начатых Копронимом. Собор 787 года признал еще один случай, когда игумен не был священником, но, как правило, участники соборов считали, что лишь священник может стать настоятелем монастыря, и в «Греческом Евхологии» предполагается, что игумен всегда иеромонах, то есть священник и монах одновременно. Лишь в этом случае он имел обязанность исповедовать своих монахов; настоятели – не священники не должны были исповедовать.
