Опасаясь, что его первое послание не дошло до них, он прислал им второй экземпляр своего письма и снова дал им совет сообщить всем сыновьям церкви учение Апостольского престола (в письме к священникам и архимандритам Мартину и Фаустину).
После смерти Флавиана на Патриарший престол был возведен священник Анатолий, которого император Феодосий Второй надеялся увидеть своим послушным орудием. Лев в новом письме к архимандритам жаловался, что от избранника не потребовали доказательств его православия, и посылает, чтобы решить этот вопрос, двух священников и двух епископов, дав им инструкции. «Помогите им, – пишет он монахам, – помогите всей своей властью, чтобы нечестие, которое своим дерзким ослеплением причинило уже столько бед, больше не могло обманывать простые души и чтобы наиболее подходящее лекарство было применено к тем, кого невежество заставило пасть или кого страх ввел в заблуждение. Будьте же нашими сотрудниками вы, которые оправданы верой, потому что любите католическую истину и Святой Дух научил вас тайне нашего спасения; трудитесь со всем воодушевлением, на которое вы способны, чтобы разрушать ошибку, защищать целость веры и установить прочный Божий мир во всем мире».
В еще одном письме, которое было направлено архимандритам Фавсту и Мартину, он повторяет этот же призыв защитить веру, в которой пробили брешь Несторий и Евтихий, возмутители спокойствия, между ересями которых нет сходства, но которые оба одержимы одним и тем же духом заблуждения, оба воины Антихриста. Он просит архимандритов сообщать ему надежными способами о возможных препятствиях и задержках в выполнении его указаний. Потому что, пишет он, для ожидающей души великое утешение узнать, что ее желания исполнены.
После этого он просит сообщить содержание его письма другим православным и дать им понять, что все должны защищать веру. Евтихий, монах-еретик, уже осужденный в 448 году собором Флавиана, тоже отправил этот приговор на суд папы Льва. «Я прошу Вашу Святость, – писал он, – изучить клеветнические измышления против меня и заговор, жертвой которого я являюсь, а также смуту, которую это создает во всех церквях, и соблазн, происходящий от этого для многих. Если бы Вы, Ваша Мудрость, друг Христа, надели на виновных церковные узы и вырвали с корнем кощунство и нечестие. Я же с самого начала обращаюсь за судом к Вам, Ваше Блаженство». Вместе с этим письмом Евтихий отправил четыре документа, которые должны были разъяснить его религиозные взгляды, – направленную против него памятную записку Евсевия Дорилейского, свой ответ на нее, свой Символ веры и выдержку из высказываний Отцов относительно двух природ. В это же время он обратился к знаменитому епископу Равенны Петру Хризологу, чтобы создать у того хорошее мнение о своем деле. Этот святой епископ прислал ему прекрасный ответ: «С печалью я прочитал Ваши печальные письма, с огорчением пробежал взглядом Ваши огорчающие строки. Посылаю, брат мой, на Ваше письмо короткий ответ; он был бы длинней, если бы наш брат и собрат по епископскому сану Флавиан тоже написал бы мне о Вашем деле. Ведь если Вам не нравится, что Вас судили, не выслушав, то как мы могли бы судить тех, кого не видели и не выслушали?.Но в любом случае мы призываем Вас, почтенный брат, со смирением принять то, что написал блаженный папа города Рима, поскольку блаженный Петр, который живет в тех, кто занимает эту кафедру и председательствует на ней, дарует истинную веру тем, кто ее ищет. Нам же наша любовь к спокойствию и вере не позволяет судить о делах веры без разрешения римского епископа».
Один из противников Евтихия, Феодорит, епископ города Кир, одновременно с Флавианом осужденный собранием в Эфесе, заточенный в монастырь и преследуемый за веру, обосновывал свои верования во многих письмах к константинопольским монахам. Феодорит писал им, что его вера – это вера папы Льва, а чтобы не оставалось никаких сомнений в его православии, он послал своего экзарха Алипия к римскому епископу, которому адресовал самые пышные похвалы и которого горячо просил рассмотреть его Символ веры.
«Если Павел, этот глашатай истины и труба Святого Духа, разыскал великого Петра, чтобы попросить его решить вопрос о соблюдении закона антиохийскими христианами, насколько нужней мне, смиренному и ничтожному, обратиться к вашему Апостольскому престолу, чтобы получить лекарство для ран церкви. Другие города знамениты своей величиной, своей красотой, числом своих обитателей… Рим обладает гробницей наших отцов и общих учителей Петра и Павла – гробницей, которая освещает души верующих. Эта блаженная божественная пара родилась на Востоке и распространяет свой свет во все стороны, но именно на Западе они добровольно пошли на смерть, именно с Запада они теперь освещают весь мир. Я ожидаю своего приговора от вашего Апостольского престола, я заклинаю Вас, Ваша Святость, помочь мне, тому, кто взывает к Вашему справедливому и беспристрастному суду, и приказать мне приехать в Вам, чтобы я смог доказать, что мое учение проложено по следам апостолов».
Один монах, еще в Египте ставший пропагандистом монофизитских учений, Тимофей по прозвищу Элур, что значит «кот», после смерти Маркиана (457) сумел взойти на престол александрийских патриархов. Феофан рассказывает, что этот Тимофей был большим знатоком магии, по ночам обходил кельи, называя монахов по именам, выдавал себя за ангела, посланного с небес, чтобы дать им совет не общаться с патриархом Протерием, отречься от Халкидонского собора и сделать александрийским патриархом монаха Тимофея. В примечаниях Гоара к книге Феофана сказано, что свое прозвище Тимофей получил за то, что бродил по ночам, словно кот. Два года он сеял смуту в этой церкви, преследуя православных, причем с особым ожесточением – служителей церкви и монахов. В конце 459 года император Лев Первый отправил его в изгнание, но Василиск (475–477) вернул его оттуда и опять возвел на престол александрийских епископов. Его торжественный въезд в Константинополь, интриги при дворе и старания получить для себя одну из столичных церквей, его речи против Халкидонского собора – в общем, множество поступков, на которые папа Лев жаловался уже во время первого приезда Тимофея в столицу императоров, вызвали сильнейшее волнение среди духовенства, монахов и народ.
Напрасно еретик, имевший поддержку правителя, пытался войти в православные церкви: священнослужители и монахи одновременно закрыли перед ним их все и не пустили в них Тимофея. Патриарх Акакий вначале оказывал ему сопротивление лишь в мягкой форме и молча. Но в первые же минуты архимандриты использовали единственное существовавшее и к тому же привычное лекарство «для борьбы с таким множеством таких тяжелых болезней» – послали своего представителя к римскому епископу, который, как они знали, был по своей пастырской должности главой всех церквей. Письмо монахов не дошло до нас, но папа Симпликий упоминал о нем в нескольких своих письмах к Акакию и в начале 476 года прислал ответ: «Симпликий, епископ – священникам и архимандритам Константинополя. Наш сын, достопочтенный Епифаний, передал нам позже, чем вам бы хотелось, ваши письма. Читая их, мы испытали большое горе от того, что пожары и соблазны опять возникли в той церкви Бога, где они уже столько раз были погашены авторитетом Апостольского престола и решениями Вселенских соборов. Мы посылаем Вам, Ваши милости, это короткое письмо, чтобы ответить на ваш вопрос. Вы уже показали, какие успехи могут, с Божьей помощью, принести эти усилия. Это было хорошо видно, когда этот негодяй был остановлен вашим сопротивлением у дверей дома Божьего и его тайные сторонники были вынуждены назвать себя. Мы послали соответствующие письма императору и нашему брату и собрату по епископскому сану Акакию, которого, как мы думаем, не следует винить за молчание. Через посланца, которого Вы к нам направили, вы получите копию нашего письма императору».
