Она вылила на меня его содержимое быстрее, чем я сообразила откуда вообще он у нее взялся. А когда она положила пустой флакон обратно в ворох моей одежды, мне стало дурно. Русалочьим приворотным зельем я кого угодно могу сразить наповал, вот только в мои планы это не входило.
Глава 21
Пока я размышляла, что делать дальше, любительница покопаться в чужих вещах скрылась с места преступления.
– Ваша птичка уже готова, – нараспев сказала леди Роза, едва покинув в примерочную.
В моей голове роились тысяча мыслей и хоть бы одна была дельной. Может, можно сбежать? Вылезти через окно? Ну, а что тогда делать с первыми встречными, которые могут меня увидеть? Глупости какие! В примерочной даже нет окна. Но есть полынь-зелье, которое дала Берегиня. Вот только оно в куртке, а куртка, как назло, у хмыря. Так, я ведь не пила приворотное зелье, может и не подействует вовсе! Тяжелые мужские шаги раздавались все ближе и мне оставалось надеяться только на последнее.
– Разве она не прекрасна?! – лился сладкой патокой голос модистки.
Я слышала, как прошелестела тяжелая портьера, открывая примерочную. Но стояла на месте как вкопанная, боясь пошевелиться, а если быть точнее, боясь взглянуть в его глаза.
– Не платье делает девушку прекрасной, – хмыкнул мужчина.
Леди Роза уже порывалась опровергнуть его слова, но мешочек с бряцающими монетами заставил ее передумать. Получив плату за наряд, она готова была позволить отзываться о нем как угодно и кому угодно.
Чувствуя себя загнанным в ловушку зверем, я начала медленно поворачиваться на голоса, раздававшиеся за моей спиной. Нервно поправляла складки платья будто дебютантка перед своим первым балом и выходом в свет, старалась смотреть только на мельтешащее розовое пятно за спиной Ратмира, чем на него самого. Вот только получалось у меня это из рук вон плохо.
Он оценивающе смотрел на платье, а я старалась не упустить ни единой эмоции, мелькнувшей у него на лице. Подействовало зелье или нет? Нравится ему наряд или нет? Нравлюсь ему я или нет? Как много можно увидеть в глазах напротив? Знать бы еще, на что именно смотреть.
Его взгляд был такой же, как и всегда. Мне казалось, так он смотрел на меня с самого первого дня нашей встречи. Оценивающе, иногда вызывающе, иногда… Значит ли это что зелье пустышка? Вдруг Ратмир улыбнулся, а я поняла, что слишком долго смотрю на него, отчего покраснела и поспешила отвернуться. Но не успела.
Мужские губы, теплые и чуть шероховатые, накрыли мои, а его ладони, коснувшиеся моих плеч, пустили по всему телу волшебную дрожь. Забыв обо всем на свете: и о ждущем меня принце в замке, и о приворотным зельем, что было вылито на меня, и о полынь-зелье, спрятанном в кармане куртки, я подалась вперед, навстречу его смелой и настойчивой ласке.
Не так срывают первый поцелуй своей возлюбленной, так берут то, что по праву считают своим. И мои губы сейчас были его собственностью, которые он нещадно терзал в самом сладком поцелуе, который мне доводилось испытывать. Ратмир отстранился от меня, а я пыталась суматошно вспомнить такое важное умение в жизни, как дышать.
– С тобой ночью в лесу и фонарь не нужен, – раздался тихий смешок прямо у меня над ухом.
– А-а, – заторможено произнесла я.
– Крылья и правда светятся, – пояснил Ратмир, но я его слышала словно сквозь вату.
– А ты меня обманул, – ляпнула я первое, что пришло мне в голову.
Ратмир обернулся назад, чтобы посмотреть, что могло меня так заинтересовать и резко нахмурился. Напротив примерочной висела картина, которую из-за снующей туда-сюда модистки раньше не было видно. Признаться, за последние два дня я успела увидеть картин больше, чем, наверное, за всю свою жизнь, но сейчас меня поразил тот факт, что очень многие из них, как оказалось, были одинаковы. В большой кованой раме, как и портрет в Драдне, с тем же нарядным камзолом, как и портрет в Клодне, с той же статной фигурой, как и статуя на площади, на портрете был изображен эльф, судя по его острым ушкам, выглядывающим из платиновой копны волос. А на последних покоилась корона, литой обруч из чистого золота. Это могло означать только одно, что мой будущий жених вовсе не толстяк с волосатыми ушами и десятком золотых колец в них. О нет, он же, черт возьми, …
– Ну разве не красавчик принц Терен? – заливисто рассмеялась и хлопнула в ладоши леди Роза, заметив наши взгляды, прикованные к портрету.
– Нам пора. Я буду ждать на улице, – резко бросил Ратмир и вышел из салона. Громкий перезвон колокольчиков над дверью сейчас звучал для меня словно траур.
Я совсем не этого хотела. А что я хотела? Дрожащими пальцами кое-как собрала свои вещи, выкинув пустой флакон, оказавшийся больше без надобности.
Хмырь стоял снаружи, держа руки в карманах куртки и расставив ноги по ширине плеч.
– Пойдем, принцесса, тебя уже заждались, – сказал Ратмир не оборачиваясь, едва я поравнялась с ним.
Широким шагом он двинулся по направлению к дворцу. На каждый один его шаг мне приходилось сделать два, чтобы поспевать за ним. Прохожие удивленно оглядывались на столь необычную пару: хмырь, шедший впереди, становился то серого, то зеленого оттенка, и фея позади с широко распахнутыми крыльями за спиной, испещренными мерцающими прожилками.
Глава 22
– Как вам эта расцветка, Ваше Величество? – спросила меня одна из эльфиек, приставленных ко мне в качестве свиты. Вопрос ее был скорее риторическим: все в комнате понимали, что принцесса, тем более чужестранка, существо подневольное, и если король решил облачить меня в цвета своего рода, то мне придется подчиниться.
А мне уже выть хотелось на голубые гобелены, небесные тюли, синие паласы и портьеры, синие камзолы и голубые платья. Но вместо этого приходилось делать над собой усилие, улыбаться окружавшим меня девушкам и делать вид, что я не замечаю, как тяжело даются им ответные улыбки.
Совершенно не понимаю, на что сдалась мне свита из пяти девушек. Да еще каких! Одна другой краше, а ноги длиннее. Обращаясь к любой из них, приходилось высоко задирать голову. Не то, чтобы это сильно ранило мое девичье самолюбие, но каждый раз, разглядывая кого-либо снизу вверх, сердце предательски екало и напоминало о совершенно другом человеке. Ну, как о человеке…
Всю дорогу ко дворцу я пыталась заглянуть в его лицо, дожидаясь привратника у главных ворот, дожидаясь принца. Но вот Ратмир оглянуться на меня не торопился, нацепив на себя маску невозмутимости и безразличия. А может так и есть все на самом деле? А зачем тогда целовал?
– Ратмир, – набралась я смелости и окликнула хмыря по имени. Я может и не услышу от него ничего утешительного, но буду всю жизнь корить себя, если не решусь поговорить начистоту.
Хмырь повернулся в мою сторону, впервые за это время взглянув в глаза. Но стоило мне только заговорить, как нас перебили. Сначала раздался топот ног, а затем послышался и чей-то незнакомый голос.
