Он хмуро взглянул в ее сторону, но сдержался.
– Хорошо, темнеет уже. Идем, посмотрим, как ловят кальмара.
Взял крепко за руку, повел за собой на палубу.
Он вдруг подумал, что если Катю тошнит уже третий день подряд, то, возможно, она ждет ребенка. Злость куда-то улетучилась. Ей на смену пришел инстинкт – захотелось Катю закрыть ото всех и оберегать. Надо дотерпеть этот вечер с шутами расфуфыренными и спокойно на берег сойти. А утром во Владивосток уехать. Там спокойнее. Пусть Олег идет своей дорогой, а он, Ярцев, своей пойдет.
Солнце закатилось за горизонт, и вода в заливе быстро темнела. Поднялись волны. Судно покачивало. На палубе царило свое, особое веселье. Все гости, как один, разобрали спиннинги и пытались выловить из моря кальмаров. Пошла удача. Кальмары плевались чернилами, отчаянно извивались в предсмертной агонии на длинной леске. Пол на палубе был забрызган непонятной Кате слизью, и она, взглянув на хаотическое веселье, покачнулась.
Каким-то краем Ярцев в один миг успел распахнуть поцарапанную дверь с надписью «мж», и втолкнул жену внутрь. Ее тут же вырвало.
– Черт, Катя! – брезгливо схватив ее за волосы, рыкнул муж. – Ну, кто просил тебя со мной ехать? Видишь, что здесь за публика?
– Я тебя одного не хотела пускать… Не нравятся они мне, Саша, – едва отдышавшись, выдавила из себя она. И тут же снова согнулась пополам. Закашлялась.
Продолжая одной рукой держать ее волосы, второй Ярцев открыл кран с водой.
– Скажи, у тебя месячные когда в последний раз были?
– Не помню уже… У меня все с этой поездкой в голове перемешалось.
Тошнота немного отпустила, и Катя потянулась к ледяной воде.
– Как сойдем на берег, сразу тест купим. Не может быть, чтобы тебя просто так тошнило.
– Я думала, что это от волнения. Я ведь так боялась твоим родным не понравиться. Маме, Нате… все думала, кто я такая? Семьи у меня нет, и вообще… кроме тебя, нет никого…
– Глупая…
Ярцев коснулся ладонью ее щеки, притянул е себе и крепко прижал к груди.
Катя вдохнула его запах, прикрыла глаза от удовольствия. Хотелось стоять так всегда. Вдыхать его запах и ощущать исходящую от него силу. Как за каменной стеной.
Кто-то дернул ручку двери снаружи.
– Надо выбираться, – посмотрел ей в глаза Ярцев. – Иначе нас неправильно поймут.
– Это точно, – усмехнулась Катерина.
– Постарайся никуда от меня не отходить. Если снова станет плохо, дай знать.
– Хорошо.
Он открыл дверь и повел Катю на противоположную сторону кормы. Туда, где не было спиннинга и скользких кальмаров.
– А знаешь, море совсем не страшное, если в нем не плавать, – свесившись с кормы, проговорила Катерина.
– Оно страшное, только когда шторм, – прижимая ее к себе спиной, отозвался Ярцев.
– Что-то мне уже домой хочется… как-то не дружелюбно здесь, в Находке.
– Погостим еще немного, и полетим домой. Не волнуйся, завтра с утра во Владивосток поедем. Купим тебе тест в аптеке, и если это токсикоз, то будем осторожнее.
– Жаль, покупка теста не избавит меня от симптомов, – вздохнула Катя.
– Зато, если тест окажется положительным, сколько будет радости!
– Наверное…
Ярцев прижал ее крепче и поцеловал в затылок.
– Саша! Ну, иди же кальмара ловить! – окликнул его брат. – Самое время сейчас! Мы уже полный ящик поймали! Повар первую партию готовить унес!
– Пачкаться не хочу, – отозвался Ярцев.
– С каких это пор ты таким пендитным стал? – поморщился Олег.
– Я таким и был. Ты просто не замечал.
Пока готовились первые кальмары, разгоряченные спиртными напитками девушки, устроили танцы на палубе. Олег опрокинул в себя полстакана водки, занюхал свежим хлебом, и тоже пошел в пляс по палубе.
Ярцев усадил Катерину за небольшой пластиковый столик и сел рядом.
«Надо делать вид, что мне весело», – подумалось ей. Она все опасалась, что, когда принесут готовых кальмаров, ее снова начнет тошнить.
Но нет, с лимонным соком нарезанных кольцами морских жителей даже можно было есть.
К полуночи высадились на берег. Все хмельные, веселые. Саша и Катя сели в подъехавшую машину и уехали домой.
Олег Леночку тоже домой отправил. А сам охрану взял и помчал к другу своему, майору Веденееву на квартиру.
Веденеев ждал его.
Довольно руки потирал, водку на кухне разливал ледяную.
– Ну же, не томи, – крякнув, опрокинул в себя очередную стопку Олег. – Расскажи мне про брата. Действительно он коровник свой строит в Германии?
– Строить-то строит. Только не коровник, фабрику, – поморщившись от огненного напитка, отозвался Веденеев. – А вот с чеченцами у него совсем другие дела. Серьезные. Оружие они производят. АК47 для нуждающихся в вооружении соседях. И продают его отлично.
– Вот, значит, какое дело… – потер подбородок Олег. – Как был Саша насквозь прогнившим бандитом, так им и остался. Уровень только сменил.
– Не просто сменил. Состояние огромное сколотил.
– И не один, наверное, работает?
– Конечно! – хохотнул Веденеев. Подцепил скользкий маринованный гриб вилкой и с удовольствием проглотил. – Партнер у него Босхоев. Со всеми вытекающими последствиями.
– А Босхоев и Тураев – одного поля ягоды… – задумчиво потер подбородок Олег.
Ох, неспроста брат вернулся именно сейчас, когда Тураев Олегу – словно кость поперек горла. Неужели дурака из себя строит? Притворяется, что к маме приехал? Только одно не ясно – Владивосток ему зачем, если живет теперь в другой стране. Или тоже сплошное притворство все?
– Тураева убирать надо, пока не поздно, – будто читая его мысли, проговорил Веденеев. – Без шума и пыли.
– Да как без шума и пыли, если он везде охрану с собой возит?
– Как хочешь. Сроки поджимают уже. А Тураев намертво в позу встал, пропускать тебя не планирует. Чем раньше от него избавимся, тем лучше.
– Позаботься об этом. А я позабочусь о братце. Пусть на себя пеняет, если дома ему не сидится, – нахмурился Олег. – Мать, правда, жалко. Так обрадовалась, что он объявился. Не знает, что он не к ней приехал, а к подельникам своим.
– Позаботимся, не сомневайся.
– Вот и отлично. В ближайшие два дня разделаемся с ними. Сашу только заставим бумаги подписать, по которым его заводы мне перейдут. А потом в заливе ночью с катера выбросим. Груз привяжем, никто не найдет. Рыбам на корм пойдет.
Снова водка полилась в стопки. Подоспела и закуска. Все, закрутилась рулетка. Теперь никто не отвертится.
