Через час полы и стены стали чистыми. Ярцев собрал в пакет осколки разбитого стекла. Отмыл тщательно руки, а потом попробовал прикрутить назад вылетевший дверной замок. Тот вроде на место встал.
Немного успокоившись, он достал сигареты. Вышел на балкон, закурил.
Постоял, пока от сигареты не остался один фильтр, и снова вернулся в гостиную. Поискал в серванте ценные вещи. Но пусто везде было – ни денег, ни золота. Видимо, побывали в квартире местные.
Так горько ему стало, что украли мамины личные вещи, что снова ком к горлу подкатил. Прикрыл рот рукой и медленно вышел.
Заглянул в спальню, где они с Катей оставались. Подобрал с пола Сашенькину игрушку, что забыли, когда убегали отсюда все вместе. Вещей сына тоже не было.
«И это украли», – пронеслось в голове у него.
Подошел к серванту, вытащил старый альбом с фотографиями. Тогда фотографии еще клеили, таким старым был тот альбом.
Ярцев сел на постель, начал листать. Вот черно-белое фото с пляжа – они с Олегом маленькие еще, в плавках, с матерью и отцом стоят. Наты тогда не было. А вот зима, Нату принесли домой из родильного дома. Новый год, елка. Он сам, тощий, нескладный, в брюках и рубашке, сшитых на заказ в ателье. И мама, молодая еще, красивая. Улыбается, Олежу за руку держит. А Ната в коляске, украшенной новогодней мишурой, лежит.
«Так и не пришел ни разу я домой за все тринадцать лет. Чая с мамой не попил. Ни о чем не поговорил. Все с Ринатом на Кавказе счастья искали. А теперь она умерла. Нет ее больше. И никогда больше я не смогу ее обнять».
В горло мертвой хваткой впился горький ком. По лицу против воли покатились горячие слезы. Вся его жизнь, изломанная и некрасивая, вдруг показалась никчемной. Он всегда стремился зарабатывать больше и больше. Но деньги не помогли спасти его первую жену Лизу. Деньги не помогли найти Катю, которую похитил безумный брат. Из-за денег умерла его мама. На деньги позарился Олег, из-за них и погиб.
Воспоминания об ушедших из его жизни людях роились вихрем, заставляя сжимать кулаки и скрежетать зубами. Вот Лиза, до смерти перепуганная, когда ее забирают в больницу. А на следующий день ее уже нет. И он, так же, как и сейчас, скрежетал зубами, выл от горя и ничего не мог сделать. А вот накануне свадьбы у него похищают Катю… какое счастье, что Катя осталась жить. Только вылечить ее до конца так и не удалось, и неизвестно, что будет дальше с ее поврежденным лицевым нервом. Мама, любимая и единственная, умерла от горя. А Олега убила Катя. И все из-за денег.
Когда совсем рассвело, Ярцев задремал на постели. Старый альбом остался лежать у него на груди.
Очнулся от того, что услышал, как вибрирует сотовый в кармане джинсов.
– Саша! Живой?! – весело вопил на другом конце провода Ринат.
– Живой… – протирая глаза, сел на краю постели Ярцев. – Можем домой ехать. Только вещи из гостиницы заберу. Мне переодеться и душ принять надо.
– Ладно, жду тогда.
– Слушай, Ринат, а у тебя в Грозном питомник есть, где собаку хорошую купить можно?
– Собаку? – озадаченно переспросил тот. – Собака тебе зачем?
– Катюша собаку просила, если все хорошо закончится. Хочу ей подарок по приезду сделать.
– А тебе какой породы собака нужна? Я пока тебя здесь жду, могу у своих поспрашивать. Мне все равно делать нечего.
– Лабрадор нам нужен. Только лучше, пусть будет девочка. Катя из нее в любом случае диванную подушку сделает. Не так обидно будет.
– Да, тогда пусть лучше девочка будет, – отрывисто рассмеялся Ринат. – Сейчас спрошу.
– Спасибо.
Ярцев выключил сотовый телефон. Посмотрел на альбом и бережно положил его на диван. Решил с собой забрать. Впереди его ждал путь домой.
Глава 26
Тихо в большом доме поздним вечером. Катя с ребенком спать давно ушли, а Нате все не спалось. Раскрыла окно пошире, достала заветную пачку сигарет и осторожно зажигалкой щелкнула. Очень она скучала по Владивостоку. По своему салону красоты, по кошке, которую у соседки оставила в день похорон мамы.
«Если Саша завтра вернется и скажет, что все сложилось, как надо, я домой полечу», – вздыхая, размышляла она.
Кто-то присвистнул под окном, и Ната вздрогнула. Бросилась сигарету тушить в стакане, что из кухни у хозяйки взяла для воды.
Голова темноволосая в окно просунулась, и в следующий момент от сердца отлегло – узнала Ната нахальные глаза Амира.
– И что же ты, красавица, не спишь? – усмехнулся он.
– По дому скучаю, – стараясь не выдавать своего волнения, ответила она.
– А русские девушки все, когда скучают, сигареты курят?
– Еще вино пьют. И коньяк, – рассмеялась Ната.
– Ужас какой… У нас даже мужчины почти никогда не пьют.
Он подтянулся на руках и беспардонно уселся на краю подоконника.
Ната притихла. Прижалась к стеклу спиной, сглотнула. От того, что он так близко, сердце застучало в горле. Взгляд дерзкий, глаза красивые. Смотрит на нее, не отрываясь, а коснуться боится.
– Ну, же, Ната, что ты притихла? Расскажи, как это, когда по дому скучают? – спросил Амир.
– А ты, разве никогда из дома не уезжал надолго? – скрестив руки на груди, посмотрела на него она.
– У меня нет дома, – пожал плечами он. – И родных нет. Сирота я. Родители погибли, еще когда в первую военную кампанию Чечню бомбили. Все погибли – и мать, и отец, и две сестры. С тех пор я сам за себя. Где полыхнет, там и я. Наемник. Мне терять нечего.
– А разве… война не закончилась? – осторожно сглотнула Ната.
– Для меня вся жизнь – война. Хорошие воины всегда в цене.
– А я во Владивосток вернуться хочу. Мама там похоронена, и брат. Могилы еще остыть не успели…
– Разве ты со старшим братом в Германию ехать не собираешься? Я слышал, он тебя с собой забрать хочет.
– Нет.
Сказала, как отрезала. И поняла, что решение принято окончательно. Руки задрожали, потянулась за сигаретой.
– Как же ты одна во Владивосток вернешься после всего? Вас ведь на военном самолете оттуда вывозили, – удивленно посмотрел на нее Амир.
– Мне, как и тебе, терять нечего, – затягиваясь едким дымом, горько усмехнулась она. В глазах встали слезы.
– А хочешь, вместе поедем? – внимательно посмотрел на нее Амир.
– Вместе? Ты что? Тебе туда зачем?
– Да говорю же тебе, я наемник. Семьи у меня нет, дома нет. Терять, как и тебе, нечего. Говорят, Владивосток – это край света?
– Ну, почти, – сквозь слезы рассмеялась Ната. – Там Японское море есть. И океан есть.
– Настоящий? – приподнял густую бровь Амир. И таким неподдельным было его удивление, что она снова рассмеялась.
