Глава 2
Мод Элтон, секретарь окружного прокурора, более чем кто-либо
в здании суда была погружена в вороха запутанных криминальных историй.
Ставить в тупик неутомимых продюсеров кинокомпании, время от
времени осаждающих суд, было ее маленькой милой слабостью; лицо Мод дышало
удивительной жизненной энергией, и ее хотелось сравнить с канарейкой,
испытующим взглядом наблюдающей за незнакомцем, слишком близко подошедшим к
клетке.
– А, здравствуйте, мистер Мейсон, – сказала она, постукивая
перламутровым ноготком по блокноту.
– После того как видишь одних сонных болванов, только и
думающих, как бы отвертеться от некоторых дел, – стоит лишь заглянуть в эти
очаровательные глазки, и будто свежим ветром просквозит…
– Ну-ну… Догадываюсь: вы просто хотите вытянуть кое-какую
информацию, которую не удалось получить в нашем офисе…
– О! Похоже на то, что когда-то вас предало ваше окружение,
– наклонился он к ней.
– Почему мое окружение?
– Потому что вы, как никто, знаете все темные стороны жизни,
имеете дело с господами, из которых всяк себе на уме… А сегодня я, ну, скажем,
мирный горожанин, налогоплательщик, если хотите, просто пришел в официальный,
публичный офис, чтобы получить некоторую законную информацию…
Она посмотрела на него с сомнением:
– Вы не шутите?
– Нет, честное слово.
– Немало встречала в своей жизни подвохов, но такого не
ожидала… Что вы хотите?
– Сюда приходил некий Брэдбери, из Кловердаля. Я хотел бы
выяснить, с кем он консультировался по своему делу – по поводу мошеннических
проделок с кловердальской Торговой палатой?
– Брэдбери? – нахмурившись, пробормотала она. – Почему? По
этому вопросу приходил доктор Дорэй. Да, доктор Роберт Дорэй.
– Да нет же, посмотрите – там Дж.Р. Брэдбери…
Она взяла журнал и провела пальцем по графе с фамилиями.
– Да, он встречался с Карлом Манчестером, у того в кабинете.
– И доктор Дорэй, – сказал Перри Мейсон, – молод, красив –
словом, впечатляет, и о нем помнят, хотя он не регистрировался. А Брэдбери – толстый
и пожилой, забыт. Кстати, это лишний раз подтверждает, что мы помним то, в чем
заинтересованы и…
– Карл Манчестер, – перебила она, – вниз по коридору, третья
дверь налево. Предупредить его?.. Если вы начнете расследовать тайны моего
сердца, я кину в вас этот талмуд…
– Скажите ему, я иду, – улыбнулся Перри Мейсон и вышел.
Когда он открыл дверь, Карл Манчестер оторвался от кодекса,
не выпуская изо рта наполовину выкуренную сигарету. Манчестер создавал
впечатление человека, сидящего всю свою жизнь под углом в сорок пять градусов и
склоненного над сводом законов столь сосредоточенно, что казалось, появление
посетителя не помешает ему запомнить в тексте место, от которого его оторвали.
– Привет, Перри, – сказал он безрадостно. – Что принесло
тебя сюда?
– Я по делу своего клиента, – бодро ответил Перри Мейсон.
– Только не рассказывай мне, что тебя занимает это убийство.
У нас есть улики против той женщины, и если ты…
– Да нет, я по другому вопросу.
– Что же?
– Здесь был Брэдбери по поводу Фрэнка Пэттона, который
проворачивал грязные делишки в Кловердале, – сказал Мейсон.
– И доктор Дорэй тоже был, – вспомнил Манчестер. – Он
вернется через полчаса.
– Зачем?
– Я обещал тут поискать ему один закон.
– Ну, и нашел?..
– Да нет, сам факт, что я загибаюсь тут над законами, должен
хорошо на него повлиять…
– Другими словами, ты умываешь руки?
– Конечно, мы вовсе не собираемся стирать грязное бельишко
Кловердаля, и нечего все перетягивать сюда. У нас в городе и своих проблем
предостаточно.
– Кинокомпания вообще-то находится здесь, – уронил Мейсон.
– Ну и что ты собираешься делать?
– Все зависит от того, что я смогу делать, – сказал Перри.
– К чему ты клонишь?
– Если добьюсь признания Пэттона в кловердальских махинациях,
это повернет ситуацию…
– Послушай, – сказал Манчестер, – этот Пэттон – спокойный,
уравновешенный человек. Он знает, что делает, и не намерен ни в чем
признаваться, даже под наркозом…
– Не знаю, не знаю, – сказал Перри Мейсон.
– Ты о чем?
– Все зависит от того, как к нему подступить…
Карл Манчестер раздраженно посмотрел на Перри Мейсона и,
вынув изо рта сигарету, в сердцах ткнул ее в пепельницу.
– Я начинаю кое-что понимать.
– Надеюсь, – коротко ответил Мейсон.
– Слушай, Мейсон, – сказал его собеседник, перебирая
пальцами страницы кодекса, – я уже говорил: мы не собираемся отстирывать
грязное бельишко Кловердаля, но это вовсе не означает, что мы защищаем Пэттона…
То, что он жулик, – это ясно как день. Я через многое прошел, чтобы не сомневаться
в этом. Но не знаю, сможем ли мы хоть что-то доказать. Сомневаюсь. Окружной
прокурор в Кловердале снял с себя всю ответственность, и не очень-то приятно,
перебегая ему дорогу, соваться в это дело. У нас и так достаточно следственных
материалов, из-за которых на наши несчастные, замороченные головы падает целая
куча хлопот. Но если ты настроен разобрать этого Пэттона на кусочки – вперед!
– И в каких пределах мне позволительно действовать?
– Все зависит от твоей настойчивости… Пойми меня правильно. Я
в курсе дела… Это один из узаконенных заработков. Пэттон советовался с юристом,
как ему действовать, не переступая рамок закона. Возможно, юрист прав, хотя,
может, и нет… Вся загвоздка – были ли у Пэттона преступные намерения… Ты
знаешь, как сложно это доказать, но, если выйдешь на Пэттона и узнаешь, чем он
живет, ты приблизишься к успеху.
– Любыми ли методами можно мне пользоваться? – спросил Перри
Мейсон.
– Что касается получения информации у нас, об этом и не
беспокойся. Но мы не сможем одобрить такое, например, как нанесение увечий.
Если же Пэттон появится у нас и заявит, что с твоей стороны ему были нанесены
оскорбления, мы тщательно разберемся, но попутно зададим ему ряд вопросов о его
роде занятий…
– Это все, что я хотел знать, – сказал Перри Мейсон,
взявшись за дверную ручку. – И не говори Дорэю обо мне.
Как только Мейсон ступил за порог, странно оживившийся
Манчестер напутствовал его:
