Билл Готлиб, журналист из джазового журнала «Даун-бит», замечает, что Бёрд и Диззи в каждом интервью говорят о Телониусе Монке как вдохновителе и образце, и в нем просыпается любопытство. Он едет в Нью-Йорк, чтобы разыскать человека, которого великие считают более великим, чем они сами, и которого он вскоре провозгласит Джорджем Вашингтоном бибопа.
Лондон
Слова «черная пропаганда» вороном летают от одного британского чиновника к другому. Министерство иностранных дел обдумывает анонимную кампанию, чтобы успокоить беженцев, настроенных поскорее уехать в Палестину, но отказывается от своей затеи еще прежде, чем она обретает форму. Это не выход. Тут ничем не поможешь. Что вообще можно поделать, если беженцы хотят только одного — покинуть Европу, место убийств, и отправиться в США или хоть в Великобританию, но ни США, ни Великобритания не намерены их впускать?
Британский премьер-министр Эрнест Бевин нисколько не сомневается, что сионисты тайком провозят беженцев, чтобы воздействовать на щекотливую ситуацию в Палестине. Положение серьезное. Все попытки евреев нелегально пробраться в страну необходимо пресекать. Поэтому он пишет неофициальное письмо министрам иностранных дел нескольких европейских стран и просит о помощи.
Датское правительство отвечает быстро и сообщает, что запретило двум подозрительным судам покидать страну. Достойный пример и превосходное свидетельство дружеской лояльности, восклицают британцы и немедля рассылают сведения о чрезвычайных акциях датчан в Париж, Брюссель, Гаагу, Стокгольм, Афины, Лиссабон, Рим, Белград и Бухарест.
В Швеции британские дипломаты встречаются с чиновниками шведского правительства. Ёста Энгцелль, советник министерства иностранных дел Швеции и глава юридического департамента, выражает опасение — «he rather fears», — что многие евреи в британской зоне Германии только и ждут оказии выехать в Швецию. Швеция, конечно, имеет законное право отказать им во въезде, говорит Энгцелль, но реакция шведского народа будет настолько мощной, что выслать их назад, в Германию, окажется невозможно. Не может ли британская администрация в Германии удержать евреев от пересечения шведской границы?
Буэнос-Айрес
Учрежден журнал «Дер вег» («Путь»). Адрес редакции — Суйпача, 156, самый обыкновенный дом в солидном районе, на той же улице, что и шведское посольство, только вот на двери нет таблички, чтобы не привлекать внимание. Здесь подготовлен первый номер ежемесячника, который станет связующим звеном между нацистами Латинской Америки и Европы. Распространяться он будет среди как минимум 16 000 немцев и 2500 подписчиков в Южной Африке.
Редактор журнала — Эберхард Фрич, уроженец Аргентины, убежденный нацист. Издатель — «Дюрер-ферлаг», печатающий множество нацистских авторов. Сотрудники бойко снуют меж аргентинским президентским дворцом и отдаленными кроличьими фермами.
Находящийся в розыске Адольф Эйхман войдет в сокровенный круг немецкой колонии через несколько лет, когда Эберхард Фрич и его сотрудник Виллем Сассен надумают записать его мемуары. Чтобы собрать материал, они запишут на пленку многочасовые беседы с Эйхманом, происходившие в присутствии особо избранной публики. Но в свет мемуары так и не выйдут. Эберхард Фрич и Виллем Сассен хотят видеть свою идеологию реабилитированной, избавленной от обвинений в массовых убийствах и звериной жестокости, но разговоры с Эйхманом не оправдывают их надежд. Проект утрачивает блеск и визионерство, когда Эйхман фактически подтверждает число уничтоженных евреев, даже злится, что не удалось истребить еще больше, и позднее эти магнитные пленки станут решающей уликой на процессе против него. Но все это в будущем, которое еще не наступило.
Каскадные горы
Все это обернется огромным летающим недоразумением. Пилот Кеннет Арнолд ни разу не утверждает, что они выглядят как блюдца. Он говорит, что они двигаются как блюдца, брошенные по воде. Но кто бросает блюдца по воде?
Двадцать четвертое июня, на часах самое начало четвертого. Вершины гор покрыты снегом. Небо озаряет вспышка. Девять аппаратов пролетают в поле зрения Кеннета Арнолда, словно птичий караван, восемь полукруглых объектов, ведомых девятым, серповидным. Что правда, то правда, на блюдца они совершенно непохожи.
Тишина. Направление на север. Исчезли.
Нью-Йорк
Рафаэль Лемкин решает бросить все, кроме борьбы за то, чтобы геноцид законодательно признали международным преступлением. Разочарование после первого нюрнбергского приговора и мучительное сознание, что его мать, отец и бóльшая часть родственников убиты, сливаются в одну-единственную силу: остановить мировое зло. Для этого ему нужна ООН. Итак, он оставляет работу в Вашингтоне, отказывается от годового дохода в 7500 долларов и переезжает в грязную съемную комнату на 102-й улице в Манхэттене.
Поскольку постоянной работы у него теперь нет, то нет и денег. Потрепанная одежда, залатанные дыры и беспрестанная борьба за то, чтобы оплатить поездки, письма и жилье, — таковы его будни. Вскоре он занимает деньги у вашингтонских друзей, чтобы отдать долги друзьям в Нью-Йорке. Ему стыдно, но выбора нет. Очень скоро друзей становится меньше.
ООН все еще организация новая, непривычная для себя самой и пока что не утонула в формальностях и регламентах. Лемкин проникает в систему, хотя и не представляет никакую нацию. Если он сумеет убедить хотя бы одну страну поддержать резолюцию ООН о признании геноцида международным преступлением, за нею последуют и другие. Он начинает в одиночку обрабатывать каждого, кто, по его мнению, может иметь влияние в этом вопросе.
Делегаты ООН испытывают чувство вины — ему оно тоже знакомо — перед многими миллионами убитых. Вина становится козырем Лемкина, и он пускает его в ход. Выигрывает поддержку и подписи, пользуется им, покуда возможно, во благо человечества.
Панама и Куба — первые страны, поддерживающие его предложение. Затем Лемкину удается привлечь на свою сторону индийскую делегацию. Тогда он берется за журналистов. Каждый день посещает журналистские офисы ООН, дает подсказки, информацию, подробные примеры геноцида. Пока что такие деяния не включены в разряд преступлений, пока что возможно понести наказание за убийство одного человека, но избежать наказания за убийство многих людей. Вскоре журналисты норовят сбежать, едва завидев в коридорах Лемкина с его потертым портфелем, где вместе с газетными вырезками лежат бутерброды. Седой мужчина, в двубортном костюме и изношенных, но вычищенных ботинках.
Рафаэль Лемкин, неофициальный лоббист. Всегда один и всегда готов свести любой разговор к теме геноцида. Он неглуп и прекрасно понимает, что его одержимость мешает порядку. В конце концов, знакомясь с кем-нибудь, он представляется так: «Я чумовой Лемкин». Но это не имеет значения. Главное — попытаться остановить мировое зло, все прочее значения не имеет.
В борьбе за признание геноцида преступлением особенно поддерживают Лемкина женские организации, участвующие в движении за мир во всем мире. Они стараются повлиять на ооновских делегатов своих стран, и уже вскоре Лемкин располагает бóльшим числом подписей. В мае Генеральный секретарь ООН Трюгве Ли предложил Рафаэлю Лемкину вместе с двумя другими юристами подготовить проект конвенции о геноциде. Сейчас, 26 июня, работа закончена. Документ передан в ООН. С одной стороны, Лемкин чует победу. С другой же — его удел отчаяние, одиночество и бедность, и это тоже правда.
