— Эй, крошка! — ударил в спину насмешливый рык.
И Виктория не выдержала. Понеслась вперед, что было сил. Ей надо выбраться туда, где есть люди! Или полицейские! Оборотни не рискнут напасть, им не нужна шумиха! А мечущийся взгляд выхватил черную кляксу байка, возникшую на горизонте. Ее окружили!
Виктория шарахнулась в какой-то переулок и сломя голову понеслась между домов.
Сердце грохотало, как сумасшедшее. От страха трясло, ноги подкашивались, а за спиной рычали преследователи.
Ее гнали, как добычу, все дальше и дальше, пока не загнали в тупик.
— Нет, нет! — забормотала Виктория, оглядываясь по сторонам. Как она здесь очутилась?! Глухой забор — с одного бока, дом — с другого, между ними — ограждение.
Это же… Это невозможно! Там должен был быть проход! Точно!
Виктория бросилась к стенке и завертела головой в поисках хотя бы ящика или чего-нибудь, что могло бы помочь преодолеть ограждение. Все не может закончится так… так глупо. Только не с ней!
— Куда же ты бежишь, кр-р-рошка…
Издевательский рык заставил развернуться и вжаться в препятствие всем телом.
От камня тянуло холодом и сыростью. Виктория могла сосчитать каждый кирпичик — так больно они врезались в кожу, но все равно пыталась проломить стену или хотя бы раствориться в ней, только бы исчезнуть из этого чертового переулка.
Тупик. Она в ловушке, и рычащие в паре футов оборотни явно не настроены на разговор.
— Послушайте, — голос сорвался на противный фальцет, — это… это ошибка!
Никакой ошибки, они все прекрасно знали. Ее тупость против мстительности богатенькой стервы — ох, разве она могла победить?
— …Я не понимаю, что вам надо…
Жалкая попытка потянуть время. Ради чего? Несколько секунд, прежде чем ее раскатают по асфальту, но перед этим… Виктория облизнула пересохшие губы.
Возможно, уже через минуту ее запах станет по-настоящему осязаемым. И два бритоголовых качка утроят ей секс-марафон до смерти… Крупные волны озноба сотрясли мучительной дрожью, а в горле толкалась тошнота.
Виктория тяжело сглотнула. Она все сделала правильно. К черту попытки втиснуться в отведенные для нее рамки. И все, что она себе надумала — ложь. Добровольно мужчина никогда не согласится принять на себя ответственность в виде детей и тем более брака, но проклятье… Сейчас она готова была мчаться обратно, ведь лучше роль вынужденной любовницы, чем хладного трупа.
Оборотни подступили на шаг ближе. Синхронно оскалились в гаденькой усмешке и потянули носом.
Господи, до чего мерзкие! Она не выдержит даже одного их прикосновения!
А по коже вдруг скользнуло фантомное ощущение горячих, слегка шершавых ладоней. Словно альфа стоял за спиной и крепко удерживал за плечи, не позволяя упасть. И снова шептал те слова, от которых за спиной вырастают крылья, а голова кругом. Но сейчас ее качало от страха.
— Вам нужны деньги? — просипела, осторожным шажком двигаясь ближе к правой стене. Кажется, там лежал кусок арматуры. — У меня есть много денег…
Ответом стал обидный смешок:
— Деньги ты тоже отдашь, — открыл пасть один из тварей. — Как только развлечемся пару раз.
На глаза навернулись слезы. Никогда еще Виктории не было так страшно. Пальцы словно изо льда, а по венам вместо крови хлещет паника и адреналин. Куда она вляпалась? Ведь знала, что ничем хорошим это не закончится! Что ей нельзя связываться с альфой и тем более вестись на его уловки. Но когда говорит сердце — разум молчит.
Виктория позорно шмыгнула носом. Так, надо собраться! Сделать хоть что-нибудь…
Но под коленками копилась противная слабость, и мышцы совсем задубели.
Один из оборотней сделал еще шаг и вдруг замер. На тупорылом лице промелькнуло удивление.
О нет! Нет, только не это!
— Ты! — захрипел, жадно втягивая воздух. — Ах ты, маленькая…
В ушах зашумело так, что последние слова Виктория не расслышала. Низко зарычав, ублюдки бросились к ней, и она пригнулась, инстинктивно отворачиваясь и обнимая живот.
А в следующее мгновение над головой что-то хрустнуло.
* * *
Волк оглушительно взревел, и вдоль позвоночника протянуло такой болью, что на мгновение Булат ослеп. А когда пришел в себя, один из оборотней уже не дышал, разорванный буквально напополам, а в когтях хрипел второй. Смотрел безумными глазами, дергался, пытаясь освободить горло, но зверь медленно сжимал пальцы, наслаждаясь агонией жертвы.
Жадно наблюдал, как когти все глубже входят в податливую плоть, и по бычьей шее оборотня стекают кровавые капли.
Во рту сделалось сухо от жажды. Зверь облизнулся, предвкушая кровавое развлечение, но вдруг слуха коснулся слабый стон.
Виктория!
Ярость потухла мгновенно, уступая место такому же невыносимому желанию оказаться рядом с избранницей. Зверь тряхнул добычу и отшвырнул прочь, а сам одним гибким движением очутился около самки.
Ноздри затрепетали, улавливая крепнущий с каждой секундой аромат, и зверь тихонько заскулил.
Как она пахла!
Дикой малиной и свежестью степного ветра, вобравшего в себя пряные нотки трав. Как щенку, хотелось упасть на спину и выкупаться в этом аромате от носа до хвоста! А потом подсунуться ближе и облизать еще плоский животик, в котором пряталась новая жизнь.
Зверь нежно заурчал.
Виктория вздрогнула, чуть повернула голову и сдавленно охнула:
— Б-булат?
А у самой слезы из глаз хлынули.
Зверь тут же сгреб свою избранную в охапку и принялся вылизывать мокрые щеки. Зачем расстраиваться? Ублюдки мертвы, а они сейчас вместе сбегут отсюда в самое далекое и надежное логово, где никто их не потревожит.
Но самочка вдруг толкнула в плечи, попыталась избежать его прикосновений, словно ей было противно. В воздухе расцвели жгучие нотки ярости.
— Какого черта приперся?.. — зашипела, пытаясь отползти ближе. — Отвали от меня!
Зверь даже уши прижал. Заворчал обиженно. Чем недовольна его избранная? Он старался, вел глупую человеческую половину по нужному следу. Чутьем угадывал, где спряталась сладкая добыча, и едва не опоздал!
— …У тебя вон… Мэри есть, — уже рычала его избранная, а щеки снова мокрые. — Вали к дочери!
Из пасти вырвался жалобный скулеж. Он ничего не понимал! Дочь в безопасности, под надежной охраной строгой и сухой, как старая кость, волчицы. Разве самочка не рада этому? Он хорошо позаботился! Наверное, ей стоит объяснить….
Зверь недовольно засопел. Опять придется уступать тело глупому человеку!
Боль трансформации прошла фоном.
