Вид сексуального и готового к употреблению тела все равно не вызвал никаких эмоций. Можно было заставить себя подняться на второй этаж и как следует трахнуть волчицу, но именно сейчас его интересовала омега. А что касается Вероники… Он подумает над этим. Возможно.
— В душ, — скомандовал, на ходу стягивая пиджак.
Возражений не последовало. Девочка покорно поплелась в ванную. И ему бы обрадоваться внезапной покладистости, а заодно стребовать с омеги по полной за то, что так и не переоделась, но смутная тревога лишь усилилась.
Завтра же отправит Яну в пансион. На хрен ему сдались эти качели. А омеге вправит мозги хорошим сексом.
Рубашка полетела на пол.
Не дожидаясь его приказа, девочка стряхнула с плеч легкую серенькую тунику.
И от одного вида изящной спинки, размеченной хрупкой дорожкой позвонков и узкими лопатками, в паху моментально потяжелело. Хлынувшее по венам возбуждение ударило по мозгам и вскипятило кровь.
Варг быстро расправился со штанами и оказался рядом с омегой. Чуть не сорвал с нее мягкие пижамные штаны заодно с целомудренными трусиками.
С удовольствием огладил нежные изгибы талии, сжал стройные бедра и дернул девочку на себя, смакуя ее ответную дрожь.
Ничего, немного страха — это отличная приправа к сексу. Алене и самой нравится ощущение зависимости, она скоро это поймет и научится наслаждаться своими слабостями.
С натурально животным удовольствием Варг прикусил метку и быстро расплел косу.
Че-е-ерт… Пальцы нырнули в пшенично-светлую роскошь, натягивая и сжимая пряди. Охрененное ощущение! Живой шелк, который хочется трогать снова и снова.
— Никаких больше стрижек, — прорычал, перебрасывая тяжелую волну вперед. — Поняла?
Малышка кивнула. Послушная, тихая.
Где-то глубоко шевельнулась жалость. Тварь заскулила, требуя подхватить омегу на руки и обласкать с ног до головы.
Варг мысленно выругался. На кой оно ему?! Яну тоже пожалел, из дерьма за косички вытащил, а что в итоге? Одна головная боль. И тут точно так же будет… Стоит дать слабину — на шее щелкнет ошейник, а он потратил чертовски много времени, чтобы избавиться от всех слабостей.
Подтолкнув Алену в кабинку, забрался следом. По привычке хотел врубить воду похолоднее, но тут же себя окоротил — омега вряд ли оценит его вкусы.
Пришлось настраивать теплую.
На голову хлынул тропический ливень. Девочка вздрогнула, но опять промолчала. И только горький запах тоски стал ярче.
Мать твою! Так не пойдет!
Варг положил ладони на худенькие плечи. Но хоть ребра больше не видны. Как она вообще в своем бараке выживала? Даже самый дешевый препарат стоил не меньше пятидесяти кусков за ампулу, а хватало этой дряни едва ли на пару недель. Но спрашивать не стал — дело прошлое.
Вместо бесполезных разговоров подхватил мочалку и, выдавив немного геля для душа, приступил к делу.
Девочка охнула. Как и прежде, попыталась удрать, но схлопотала легкий шлепок по ягодицам.
— Не дергайся, маленькая, — хмыкнул и снова начал растирать худенькие плечи и спину.
* * *
Алена чуть не села там, где стояла. Вдоль позвоночника пронеслась волна расслабляющего тепла, превращая мышцы в дрожащий студень.
Легкие массирующие движения спустились ниже, к лопаткам. Прошлись вдоль спины и вернулись обратно к плечам, напрочь избавляя от ощущения тяжести.
Не выдержав, Алена оперлась на так кстати подвернувшуюся стенку. Охнула, услышав довольный рык, и чуть не застонала, когда волшебные поглаживания стали интенсивнее, но не потеряли мягкости.
Господи это что… Лемман ее моет?! Ее вдруг решили приласкать чтобы…
— Ай! — вскрикнула от короткой боли над лопаткой.
— Перелом клювовидного отростка? — озабоченно прорычал оборотень, и, сдвинув мочалку, ощупал пальцами. Виртуозно и легко, как будто на пианино сыграл.
А вот теперь ей точно сесть нужно. Откуда знает?!
— Д-да… — пробормотала, слизывая с губ теплые капли воды.
— Избили? — в глубоком баритоне звучали напряженные нотки. — Или случайность?
Господи, зачем это ему? Решил обидчиков наказать?
— С дерева упала. Подростком.
Ей досталось глубокомысленное молчание и несколько мягких нажатий, от которых боль исчезла так же внезапно как появилась.
Мочалка опять прикоснулась к коже и скользнула выше, снова окуная в блаженную слабость. Легкими круговыми движениями прошлась по спине, нежно пощекотала бока и огладила поясницу. И снова по кругу.
Алена прикрыла глаза, позволяя намывать себя до скрипа. Господи, как хорошо! Даже голова немного кружится, и вся тяжесть прошедшего дня кажется такой незначительной. Далекой. А по плечам приятно барабанили капли, стекая щекотными ручейками вниз. За ними скользили мужские пальцы, рисуя на коже затейливые дорожки.
Мужская ладонь поднырнула вниз, накрывая грудь. Сжала очень-очень мягко, и по напряженной вершинке прошелся большой палец.
— М-м-м, — задохнулась от вспыхнувшей внизу живота истомы.
Слух обласкало нетерпеливое рычание. Альфа склонился к метке, разбавляя патоку ласки пряно-острой ноткой укуса.
— Ай! — крик и стон смешались воедино.
А оборотень схватил ее в охапку и прижал к себе, вклиниваясь пальцами между расслабленных бедер.
Сил не было даже на просто сжать колени. Она почти висела в мужских руках, позволяя ласкать себя нежно и совершенно бесстыдно. Это же все равно случится. Даже странно, что альфа…
— Черт! — раздраженный рык привел в чувство.
Алена пискнула и попыталась рвануть прочь, но Леммн держал ее крепко. А перед носом очутились выпачканные кровью пальцы. О, боже…
От стыда и облегчения она чуть не расплакалась. Критические дни! Это значит, что она не беременна! По крайней мере — пока. Как же хорошо!
Альфа развернул ее к себе так, что Алена чуть не упала. Обжег внимательным взглядом и вдруг как выдаст:
— Значит, сегодня будет по-другому.
Сначала она не поняла — как это? Почему по-другому, ведь если месячные, то лучше обойтись без близости, а потом как дошло!
— Нет, — прошептала, чувствуя, как внутри нарастает протест. — Нет, ни за что!
Потому что это было слишком интимно. И она бы просто не смогла заставить себя опуститься на колени. Разве что альфа скрутит ее силой и вставит в рот что-то, чтобы разжать челюсть. Но ее никто не собирался швырять на пол. Мужские глаза прожгли насквозь щемяще-болезненным вниманием, и в их глубине опять мелькнуло то самое непонятное ей выражение, которое тут же исчезло.
