— Скоро буду. Готовь документы.
— Понял, — отрапортовал Александр и отключился.
Что ж, сегодняшний день пройдет вне дома. Дела не ждут.
* * *
Алена валялась на кровати и тихонько мечтала сдохнуть. Внизу живота пульсировала боль, да такая, что впору просить обезволивающее внутривенно.
Критические у нее всегда проходили тяжело. Отсутствие всплесков настроения с лихвой компенсировалось физическими неудобствами, такими как боль, тошнота и слабость. Врач, которого она посетила один раз за всю жизнь, отвечал стандартно: появится мужик — все пройдет, но, видимо, это не касалось оборотня.
Алена тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Наверное, ей стоит радоваться — такой альфа как Лемман вряд ли позарится на трясущуюся и бледную до синевы девицу, но сейчас она бы малодушно согласилась на бессонную ночь в объятьях альфы, только бы не чувствовать эту чертову боль.
— Принцесса, как ты? — озабоченно проворчали над головой.
Алена даже не удивилась присутствию Михея.
Тот уже появлялся. Как обычно, с завтраком, и даже притащил ей таблеток, которые, кажется, не действовали совсем. Весь день прошел в попытках отвлечься от своего состояния хоть на секунду.
— Нормально, — пробормотала сквозь зубы.
Что же так хреново, а? Словно внутри одна кровавая каша, да еще и жжется. Может, альфа повредил что-то? Ох, наверняка… С таким-то добром…
В лицо бросился жар, стоило вспомнить размер крепкой плоти. Такой бархатной, приятно-горячей…С узором темных вен и гладкой бордовой головкой. А как мужчина реагировал на каждое ее движение. Дышал так тяжело, часто. И от этого внутри все сжималось в тугой узел предвкушения и жажды.
— Я принес тебе лед.
Голос Михея оплеухой привел в чувство. Алена прикусила губу, досадуя на собственное слабоволие.
— Спасибо, — выдавила из себя.
Но вместо того чтобы уйти, мужчина присел рядом и осторожно коснулся руки.
— Как же ты так, принцесса?
Алена даже растерялась. Голливудскому красавчику не все равно?
— Физиология… такая.
— Нет, я про, кхм, все это. Ты же пряталась.
От удивления она даже нашла сил приподняться. Взглянула на Михея и чуть не вскрикнула, увидев в карих глазах вместо привычного равнодушия живое тепло.
— Я не… не знаю, — облизнула пересохшие губы.
Господи, неужели ему действительно не все равно? И за вечной бездушной ухмылкой скрывается человек? А может… может, он ей помочь попробует?!
Словно прочитав немой крик о помощи, мужчина едва заметно кивнул, а потом быстро вышел.
Алена упала на подушки, и, кажется, даже боль стала тише. Неужели сумеет помочь? Но как? А препарат такой дорогой, да и действовать наверняка не будет…Начало половой жизни ставило жирный крест на действии лекарства, маскировавшего запах.
Но ведь можно жить в какой-нибудь глуши… На хуторе, куда нет хода ни оборотню, ни человеку. Ох, только бы узнать, что с Тимохой.
За мысленными метаниями не заметила, как начало темнеть.
Пришлось отдирать себя от постели и ползти в ванную, хоть прокладку сменить.
Михея с ужином все не было, а пить хотелось невыносимо. Подождав полчаса, Алена все же решила сходить за водой и заодно размяться.
А вдруг мужчина занят? Или уехал по ее вопросу?! Маловероятно, конечно, и разумней было бы позвонить, но Алена не рискнула. Сама сходит.
Держась за стенку, она выползла из роскошной норы и поковыляла к лестнице. С оглядкой — нового окрика от Яны она точно не переживет. Но в доме стояла подозрительная тишина. Мягко горели светильники, сверкали стерильной роскошью картины и вазы… Господи, она бы половину убрала.
Звук собственных шагов казался неестественным в вязкой тишине наступавшего вечера. Дом словно вымер, застыл вне времени и пространства, а она кралась по безумно длинному коридору, пока не услышала… разговор?
Кажется, в холле кто-то был. Или ей померещилось? Алена напряженно прислушалась. Тихо.
Наверное, показалось… Но стоило выйти к лестнице, как она резко отпрянула обратно.
Внизу, в роскошном белом кресле расположилась такая же роскошная девица. Огненная грива разметалась по обнаженным плечам, стройные ноги закинуты на бортик, кокетливо обнажая резинку чулок. Винно-бордовое платье мягкими волнами обрисовывало пышную белую грудь и покатые бедра. А талия восхитительно тонкая…
Алена поежилась, ощущая себя заморышем. Внизу лениво листала журнал прекрасная женщина. Ради такой мужчины бились насмерть, но совершенно очевидно, кто вышел победителем.
А еще — зачем любовница Леммана явилась в особняк.
Ведь омега не могла удовлетворять все запросы альфы…
Стало горько. Как будто макнули в грязь и повозили там хорошенько. Алена прикусила губу, отчаянно сопротивляясь нараставшей обиде. Да что такое?! Плевать ей на оборотня — как будто от такого можно ждать верности!
Но никак не получалось шагнуть назад. Взгляд намертво зацепился за отдыхавшую в кресле волчицу. Алена выискивала хоть какой-нибудь изъян и не находила ни одного!
Холеные пальчики лениво переворачивали страниц за страницей, на тонком запястье сверкал браслет, а изящная ножка игриво покачивалась в такт какому-то незнакомому, но безумно опасному мотиву.
Так, хватит! К чему вообще травить себе душу? Но едва Алена нашла сил сдвинуться с места, входные двери распахнулись.
— Любимый!
От мелодично-сладкого голоса зубы свело.
И тошно вдруг стало…
Потому что в холл шагнул альфа собственной персоной. А волчица повисла у него на шее, и прижалась так откровенно, что последней дуре ясно — зачем тут оборотница.
Алена отшатнулась прочь. Налетела плечом на стену, но, не обращая внимания на вспышку боли, потащилась обратно в комнату.
К черту, пусть развлекаются. А она отдохнет.
* * *
— Варг, пусти-и-и! — заверещала волчица, а он только сильнее пальцы стиснул, наслаждаясь гримасой боли, исказившей идеальные черты.
— Я тебе что говорил, Вероника? — еще голос не повысил, а волчица побледнела вся.
И сила через край хлещет — требует воли, чтобы дрянь перед ним на колени рухнула и кровавой пеной изошла.
— Не. Приходить. Без… А-а-а!
Из огромных глаз брызнули слезы. Пришлось зверя за цепь дергать — сила альфы могла вскипятить оборотню мозги, а волчицу и вовсе калекой оставить.
Женщина облегченно застонала, когда он ослабил напор.
— Я… прости. Прости, я сейчас уйду, — забормотала, слизывая капельку крови из прокушенной губы. — Не дозвонилась. Решила…
