Робрук отправился в путь в 1253 году с тремя спутниками. Они выехали из Акры. Там Людовик, уже освобожденный из сарацинского плена, находился вместе со своим двором. Они добрались морем до Константинополя, 21 мая добрались до Судака, а когда они вышли на равнины, раскинувшиеся к северу от Крыма, у людей создалось впечатление, что они оказались в другом мире. Путники были вынуждены терпеть грубость и вымогательства монгольских чиновников, потом их ограбили собственные проводники, но в конце концов они переправились через Дон и 31 июля достигли лагеря Сартака. Представленные несторианским священнослужителем, они были хорошо приняты. Сартак попросил их благословения, заверил, что король Людовик – величайший правитель из всех франков, осмотрел Библию, распятие, церковное облачение, королевские письма. Путники получили приказ ехать к Батыю, причем их предупредили, чтобы в присутствии хана его не называли христианином. «Он не христианин, а монгол». Робрук объяснил, что христианство им представляется названием расы и монголы настолько горды, что хотя и верят в Христа (в какой-то степени), но не желают называться христианами, считая, что их собственное название выше. Путники переправились через Волгу, убедились, что Каспий – внутреннее море, и поплыли по реке в лагерь хана, вид которого вселил в них страх. Он был как огромный город, протянувшийся на большое расстояние, окруженный со всех сторон. Батый дал им аудиенцию, сидя на золотой кушетке. Рядом расположилась одна из его жен. Он подробно расспросил гостей, но никак не комментировал их ответы. Он угостил их кумысом и предложил ехать дальше – к Мунке. Запасшись теплой одеждой, они тронулись в путь 14 сентября, переправились через реку Крал, сильно страдая от холода и голода, проехали мимо озер Балхаш и через страну уйгуров, где встретили многих несторианских священнослужителей и провели двенадцать дней в Каялыге (современном Казахстане) и к Рождеству добрались до лагеря Мунке, что к северу от Алтая. 4 января 1254 года их принял великий хан, который сидел на кушетке в шатре, покрытом золотыми тканями. Путники увидели, что Мунке – мужчина среднего роста с приплюснутым носом в возрасте сорока пяти лет. Когда они сказали, что их прислал Батый, великий хан воскликнул: «Так же как солнце посылает свои лучи во всех направлениях, так же моя власть и власть Батыя распространяется везде». Это подтверждает тот факт, что монгольская империя являлась, по сути, диархией. Кроме того, аудиенция была затруднена: переводчик был пьян, а сам Мунке, будучи навеселе, ударил Робрука. Христианские симпатии Мунке были очевидны: при дворе было много несторианских священнослужителей, и в лагере была христианская церковь, в которой Мунке иногда посещал службы вместе с женой. Но хотя армянский монах клятвенно заверил Робрука, что хан примет крещение во время праздника Крещения, двумя днями позже ничего подобного не произошло, и вместо этого путники получили возможность наблюдать, как Мунке выполняет древний ритуал с костями овцы.
С приближением весны двор стал готовиться к переезду на север в Каракорум. Монахи сопровождали его и прибыли в монгольскую столицу в Пальмовое воскресенье. Столица не произвела впечатления на Робрука. Это место было не больше, чем Сен-Дени, небольшая деревушка за пределами Парижа, и оно было разделено на две части, мусульманскую и китайскую. Терпимость ханов проявилась в двенадцати храмах, двух мечетях и одной церкви. Таким образом, Робрук дал первое европейское описание монгольской столицы. В Каракоруме было много европейских пленных и иностранных послов. Робрук заметил женщину из лотарингского города Меца по имени Пакетта, которая была замужем за русским, парижского ювелира Вильгельма Буше, англичанина Базиля. Все они были взяты в плен в Венгрии в 1241 году. Среди пленных были также люди халифа, султана Рума и султана Индии. Словом, люди всех возможных рас и вер собрались в центре монгольской империи. Тем не менее монахи надеялись, с помощью Болтая – самого могущественного человека в империи при Мунке, обратить в христианскую веру хозяина империи. Самое большее, что им удалось, – принять участие в теологических дебатах, устроенных для него, в которых христиане, мусульмане и буддисты излагали основные принципы своей веры.
В частной беседе Мунке заверил, что монголы веруют в одного Бога, но только как на руке пять пальцев, так и к небу есть несколько дорог. Великий хан не пожелал продолжить дискуссию о христианстве и довольствовался тем, что предложил монахам взять с собой письмо к королю Людовику. Его тон оказался лишь немного менее надменным и дерзким, чем тон ответа Гуюка папе Иннокентию. «Такова воля вечного неба, которую мы сообщаем. Это вам сказанное. Если ты хочешь покориться, пришли своих послов. Тогда я буду знать, хочешь ли ты мира или войны с нами. Когда по воле великого неба весь мир от восхода до заката будет в мире и радости, тогда станет ясно, что мы будем делать. Если ты не хочешь нам покориться и думаешь, что твоя страна далеко, горы высоки, а море широко, и если в этой уверенности ты поведешь против нас армию, мы знаем, что станем делать. Тот, кто делает трудные вещи простыми, а далекие вещи близкими, Он знает». (В отличие от письма Гуюка, которого теперь обнаружен оригинал, оригинала письма Мунке нет.) С таким разочаровывающим ответом монахи отбыли восвояси. Они вернулись к Батыю, в разгар зимы перешли Кавказские горы, миновали территорию султана Рума, принявшего их в Конье на Пасху 1255 года, прошли Малую Армению, переправились морем на Кипр, а потом в Триполи. В Сирию они прибыли в августе: все путешествие заняло два с половиной года.
Достижения этой трудной и опасной экспедиции были значительнее, чем ее результаты, которые разочаровали. Есть весьма существенная разница между миссиями Карпини и Робрука. Первая была папским дипломатическим посольством, вторая имела чисто религиозную цель. Ее участники-монахи стремились нести христианскую веру монголам. Они искренне верили, что один из монгольских лидеров уже принял крещение. Карпини действовал, находясь под мощным влиянием разорения монголами Восточной Европы, которое тогда еще было свежо в памяти. Он старался разобраться в источниках военной мощи монголов и вернулся с практическими советами, как справиться с вторым нашествием. Когда в Монголию отправился Робрук, память о страданиях Руси, Польши и Венгрии двенадцатью годами раньше уже стала угасать. Батый не вернулся, и уверенность Европы возродилась. Монахи короля Людовика весьма скептически относились к рассказам об обращении ханов. По их мнению, несториане создали много шума из ничего. Все рассказы об обращении Сартака, Мунке и Гуюка основаны лишь на том, что монголы больше уважают христиан, чем другие народы. А на самом деле все они вовсе не христиане. Робрук утверждал, что Сартак не желал называться христианином и даже глумился над христианами. В целом посланцы Людовика больше опасались мусульман, чем монголов. Отчет Робрука завершается оптимистичной оценкой шансов нового крестового похода за обретение Святой земли. Такая перемена отношения, вероятно, была основана на впечатлениях, полученных Робруком при монгольском дворе. Он считал, что монголы вовсе не собираются становиться христианами, но планируют масштабное наступление против ислама, которое может пошатнуть власть существовавших мусульманских государств и восстановить христианские позиции в Западной Азии. Робрук был очень хорошо информирован. Он утверждал, что планируются кампании против ассасинов, халифа, сельджуков Рума и империи Сун.
