Несчастный халиф был вынужден неохотно отдать свои сокровища, попутно выслушивая насмешливые упреки в том, что лучше бы он использовал их для укрепления обороны. Его дворец, большая мечеть, гробницы Аббасидов и многие постройки были разрушены и сожжены. Культурное наследие, накапливавшееся в течение пяти веков, было уничтожено. Арабская цивилизация получила сильнейший удар, от которого так никогда и не оправилась окончательно. Самая известная история о падении Багдада повествует, как халиф был заперт в башне, полной серебра и золота, и оставлен голодать посреди богатства. Ее рассказывают армянские историки Григор Акнерци и Хетум монах, а также западные авторы, Жуанвиль и Марко Поло, описана Лонгфелло, но прослеживается только до 1300 года. Ее источник, безусловно, рассказ Насир ад-Дина Туей о беседе между Хулагу и Мустазимом. Хулагу поставил золотой поднос перед Мустазимом и велел ему съесть его. Получив ответ Мустазима, что золото несъедобно, Хулагу спросил, почему тогда он не использовал его для оплаты солдат, которые могли его защитить. Халиф ответил, что такова была воля Бога. «То, что случится с тобой, – сказал Хулагу, – тоже будет волей Бога».
Через десять дней после сдачи города Мустазима отвезли в деревушку за пределами Багдада и там казнили: предположительно, его завернули в ковер и дали затоптать лошадям. Вообще мусульманские авторы на удивление сдержанны, когда речь заходит о смерти Мустазима. Весьма правдоподобной представляется версия Джузджани. По его утверждению, Хулагу опасался, что, если кровь халифа прольется на землю, это вызовет землетрясение, поэтому велел затоптать его. Как утверждает Марко Поло, Хубилай так казнил своего мятежного кузена. Повинуясь этому предрассудку, оттоманские султаны удавливали своих соперников и братьев.
Почти всех мужских представителей его дома постигла та же участь. Что касается других городов его государства, Вазит оказал сопротивление, и его население было убито, Куфа и Басра покорились. Ирак склонился под игом монголов, и, таким образом, была подготовлена дорога для движения на запад к Сирии, Средиземноморью и Египту.
Монголы всегда демонстрировали ловкость и умение использовать ссоры и разногласия между своими врагами. Объявив войну считавшимся непобедимыми ассасинам, они заручились симпатиями суннитского ислама. Уничтожив главу и центр суннитского ислама, они завоевали благодарность шиитов и восточных христиан. Знать шиитов, Насир ад-Дин Туей и прочие, использовалась как монгольские агенты. Алидов заставили поверить, что падение Аббасидов для них выгодно. Монгольская стража, выставленная у гробницы или святилища Али в Наджафе, недалеко от Куфы, могла показаться почтительным уважением завоевателей к первому из имамов. Для восточных церквей падение Багдада явилось божьей карой за пять веков угнетения. И Хулагу стал для них защитником и потенциальным собратом по вере. По пути в Багдад он принял в Тебризе представителей высшей знати Грузии, которая согласилась поставить значительные контингенты войск для участия в кампании. Мужественные горцы, долгое время считавшие ортодоксальных мусульман врагами своей веры и народа, почувствовали вкус к убийствам и разрушениям. «Иберийцы (грузины) устроили большую бойню», – пишет Бар Эюрей. В латинском памфлете XIV века De Modo Sarracero Extripandi сказано, что грузинский принц якобы обезглавил халифа.
Христианские обитатели Багдада, которые предположительно были в основном несторианами, были собраны в церкви вместе с патриархом, и ни один не был ранен, пока мусульмане тысячами умирали на улицах и в своих домах. «Во времена превосходства Багдада, – писал армянский историк, – направил требование халифу, он, словно ненасытный кровосос, питался всем миром. Теперь он наказан за всю пролитую кровь и сотворенное зло. Мера беззакония переполнилась» (Киракос Гандзакеци).
Еще никогда удача не изменяла исламу так полно и окончательно. У него больше не было признанного главы, так же как и центра единства. Жестокие варвары заняли его разграбленную и разрушенную столицу. Ни один мусульманский принц не правил к востоку от Тигра, если не получил позволения монголов и не стал их рабом. Будущее представлялось безрадостным. Хулагу намеревался покорить все земли запада. Даже священным городам Мекка и Медина мог угрожать жестокий и богомерзкий враг. Монголы продвигались вперед, и христиане всех сект подняли головы и приготовились отомстить мусульманским соперникам и угнетателям. Примеру грузин последовали армяне, царь которых проявил благоразумие и несколькими годами раньше отдал себя и свое царство в распоряжение великого хана. Франкские крестоносцы, отчаянно цеплявшиеся за узкий клочок сирийского побережья, надеялись, что монголы вытеснят мусульман из Иерусалима и вернут святые места христианам. Несториане, пользовавшиеся милостивой защитой Докуз-хатун (у Хетума сказано, что она восстанавливала церкви и сносила храмы (sic) сарацин), и христианский военачальник Хулагу Кед-Бука предвидели скорый триумф креста на древней родине христианства и окончательное подчинение остатков мусульман. В глазах восточных христиан следующая стадия монгольского наступления приняла характер крестового похода, и они с нетерпением ждали разрушения немногочисленных сохранившихся центров мусульманской власти и сопротивления.
Когда Хулагу занял Багдад, он оказался хозяином самого большого и богатого города, который монголам когда-либо приходилось занимать. Прежде чем зловоние разлагающихся трупов заставило его искать чистый воздух в сельской местности, он велел открыть базары и убрать трупы с главных улиц. Он выделил один из дворцов халифа несторианскому патриарху и собрал огромное количество сокровищ, часть которых отправил Мунке в Каракорум, а остальное переправил в постройку, специально для этого сооруженную на острове в озере Урмия. Остров и форт на нем назывался Шаха или Шаху. Там похоронены Хулагу и его сын Абака.
Затем Хулагу вернулся в Хамадан, оттуда в Азербайджан, где принял толпу дрожащих от страха просителей – султанов, эмиров и атабеков. Среди них были соперничавшие сельджукские султаны Кей-Кавус и Кылыдж-Арслан IV. Первый, разбитый Байджу при Кёсе-Даге, подарил Хулагу хороший сапог, на котором сельджук изобразил свой портрет, сказав: «Твой слуга надеется, что хан окажет ему честь, поставив на него свою августейшую ногу». Такое унижение польстило хану, который простил ему преступление – сопротивление монголам. Хулагу реорганизовал и оснастил армию, которая, вероятно, к тому времени насчитывала 400 тысяч человек. Царь Хетум направил в армию 16 тысяч армян, а его сын Боэмунд VI Антиохийский и Триполийский – единственный западный контингент, когда-либо сражавшийся под знаменами хана. Мусульманская Сирия, новая цель атаки, была разделена на шесть княжеств, которыми управляли Айюбиды, потомки дома Саладина. Старший из них – Насир Юсуф. Он правил из Алеппо (Халеба) и лелеял надежду восстановить власть Айюбидов в Египте, где с 1250 года воцарились мамлюки. Осенью 1259 года Хулагу начал наступление. Выступив из Азербайджана, он перешел в провинцию Джазира, в Северный Ирак, и осадил древний Мартирополь, эмир которого, Камиль Мухаммед, фанатичный мусульманин, был избран для мести за то, что распял священника-яковита, который путешествовал по его земле с монгольским паспортом. Грузины и армяне принимали деятельное участие в блокаде, результатом которой стал ужасный голод и в конце концов капитуляция. Камиль Мухаммед встретил ужасный конец. Куски его плоти срезали с костей и забивали ему в глотку, в результате чего он умер. А его голову на копье пронесли по сирийским городам, как мрачное назидание другим. Переправившись через Тигр, хан прошел через Насибин, Харран и Эдессу, перешел Евфрат по лодочному мосту и доставил двадцать катапульт к стенам Алеппо, из которого султан Насир бежал в Дамаск. Город пал в январе 1260 года и был наказан за сопротивление уже ставшими обычными массовыми убийствами, которые продолжались шесть дней. Макризи, который, как правило, более колоритен, чем точен, утверждает: на улицах было так много трупов, что монголам приходилось идти по ним. Король Хетум с благодарностью принял часть добычи, а Боэмунд вернул себе несколько замков и регионов, отобранных у него мусульманами. По Сирии распространилась паника. Насир покинул Дамаск и отправился в Египет, а великий город сдался Кед-Буке без боя. Три христианских лидера, Кед-Бука, царь Хетум и граф Боэмунд, совершили триумфальный въезд. Мусульмане были вынуждены склонить головы перед крестом, когда его пронесли в торжественной процессии по улицам, и одна из мусульманских мечетей была превращена в христианскую церковь. Верный политике не давать убегающим врагам ни минуты покоя, Кед-Бука организовал преследование Насира. Его патрули прошли через Самарию и вышли к Газе. Монголы обошли
