Джованни Монтекорвино умер в 1328 или 1329 году, вскоре после отъезда Одорика из Китая. Его преемник Николай, назначенный в 1333 году, встретил смерть по пути – где-то в Центральной Азии. Из общины Ханбалыка в 1336 году было направлено письмо папе Бенедикту XII в Авиньон с жалобой на то, что после смерти Джованни у них не было духовного главы. Текст письма приводится у Юла и Кордье.
Оно было короткое, но более вежливое, чем известное письмо Гуюка папе Иннокентию. В письме сказано об отправке посольства хана, призванного установить частый обмен посланниками между ханом и папой. Хан также просит папского благословения и рекомендует ему своих слуг и его сыновей во Христе. Он также выразил желание, чтобы послы привезли ему коней и всяческие редкости. В ответ папа направил в 1339 году в Китай другого францисканца, Джованни де Мариньолли. Он принадлежал к благородной флорентийской семье. Впоследствии Мариньолли стал капелланом императора Карла IV, который предложил ему написать Богемские анналы, опубликованные в Праге в 1764–1768 годах. В этот труд вошел рассказ о его азиатском путешествии, который, однако, не был признан до 1820 года.
Францисканец благополучно проследовал через территории кипчаков и Чагатая (он вез верительные грамоты от папы Бенедикта XII ханам обеих монгольских территорий) и прибыл в Пекин в 1342 году. Получив аудиенцию у Тогон-Тэмура, он подарил хану несколько крупных европейских коней, размеры которых удивили и китайцев, и монголов, привыкших к низкорослым степным лошадям. Когда великий хан увидел прекрасных коней, он возрадовался, сообщает посол, рассказ которого подтверждается китайскими анналами. В них указано, что в 1342 году император получил в подарок лошадей из королевства Фуланг (Франкское королевство). Один из коней был особенно крупным, весь черный, кроме задних ног, которые оказались белыми. Если верить Пеллио, изображение этого благородного животного до недавнего времени хранилось в императорском дворце в Пекине.
Спустя пять лет, в 1347 году, Мариньоли отплыл в обратный путь и прибыл в Авиньон к папе Иннокентию VI в 1353 году. В 1370 году Урбан V назначил епископом Ханбалыка богослова Вильяма де Прато, но, судя по всему, он не добрался до места назначения. Падение монгольской династии двумя годами ранее завершило очередную главу в отношениях Востока и Запада. Усиливающиеся беспорядки в Центральной Азии заблокировали наземные пути между
Европой и Китаем, и латинские миссии на Дальнем Востоке постепенно зачахли. Почти нет свидетельств антихристианских гонений со стороны династии Мин, однако христианская вера оказала незначительное влияние на китайцев. Обращенными становились чаще всего чужеземцы – монголы, тюрки, аланы, которых разметала вместе со своими культами националистическая реакция после успешной революции Мин.
При монголах Китай перестал быть изолированной и привязанной к суше страной. Вырвавшись из своего уединения, китайцы вышли в море. В то же самое время в него стали прибывать, по суше и морю, христиане и мусульмане Запада. Срединное царство было связано с самыми дальними странами. Его осматривали, исследовали и описывали иностранцы, открывшие для удивленной публики существование древней литературы и развитого общества на другом краю света. Ни христианство, ни ислам не сумели завладеть умами и душами мирского, хотя и суеверного народа. Но «франки» Западной Европы были поражены открытием огромного языческого царства, готового, как они считали, к принятию Евангелия. И когда пути через степи оказались закрытыми из-за политических беспорядков и завоеваний Тимура, они отказались с этим смириться и стали искать альтернативные пути морем. Самым удивительным последствием временного монгольского господства в Китае стало пробуждение европейского интереса к этой стране. Именно этот интерес в конце XV века направил искателей вокруг Африки и привел в Пекин Риччи и иезуитов. Это было спустя два столетия после исчезновения миссий, основанных Монтекорвино и францисканцами в Ханбалыке Великого хана.
Глава 9
Кипчакское ханство и Чагатайский улус
В оседлых царствах Персии и Китая монголы в первое же столетие были сокрушены, по крайней мере отчасти, трудностями управления, с которыми ранее не сталкивались. В ханстве кипчаков и Чагатайском улусе они управляли простым и менее урбанизированным обществом. Там часть населения вела кочевой образ жизни, и правительственная система оказалась достаточно примитивной, чтобы ею занялись люди, не имевшие образования и наследственной подготовки китайских мандаринов и иранских чиновников. Поэтому монгольское правление пустило более глубокие корни в этих северных государствах, да и на Руси продержалось более двух с половиной веков. В периодах монгольского господства и на Руси, и в Центральной Азии есть много показательных черт. На Руси ханы, можно сказать, оставили богатое политическое наследство царям и оформили общество Московии. В Центральной Азии они дали отпор давлению Китая и привели тюркские народы открытой степи в объятия ислама, а также в сферу влияния персидской культуры. Истории ханства кипчаков и Чагатайского улуса плохо документированы, но археологические находки и рассказы иностранцев заполняют многие пробелы и исправляют неточности местных хронистов.
Когда Батый в 1242 году вернулся из большой военной кампании в Центральной Европе, он основал на восточном берегу Ахтубы, рукава Волги, город или лагерь Сарай, что по-персидски означает «дворец». Это была золотая резиденция хана. Старый Сарай располагался на Волге, в 100 километрах северу от Астрахани, а Новый Сарай – на Ахтубе, в 60 километрах от современного Волгограда. Вильгельм Робрук, проезжавший через Старый Сарай по пути из Монголии в 1254 году, упоминает о нем как о городе, построенном Батыем на Итиле (Волге).
Из этого места, имевшего стратегически выгодное расположение на главном пути через степи, хан мог следить за изменениями политической ситуации в Монголии и держать под наблюдением русских князей, которые должны были пребывать в постоянном страхе перед неминуемым наказанием, если возникнут проблемы с данью или покорностью. Если русские князья и лелеяли надежду на возвращение свободы в результате конфликта между Батыем и Гуюком, они были разбиты внезапной смертью последнего в 1248 году и разделом империи между Батыем и Мунке. Когда Мунке отправил Хулагу на ассасинов и халифа, он потребовал от Батыя выделения контингентов войск и финансовой дани с покоренных народов. На русских землях была проведена перепись, и даже от города Новгорода, который имел сомнительную независимость, потребовали дань, что вызвало беспорядки. В Новгороде не было монгольского гарнизона, и русский князь Александр Невский получил приказ подавить волнения и изъять дань. Позже Батый перенес удар, и пост регента занял его сын Сартак, несторианский христианин, приход которого к власти побудил короля Франции послать Гильома Робрука. Монах должен был укрепить Сартака в вере и открыть кипчакские степи для проповедников. Батый умер в 1255 или 1256 году. Сартак, находившийся тогда в Каракоруме, был утвержден Мунке преемником отца. Но он умер по пути домой в 1257 году, и трон занял его дядя Берке. Слишком короткое правление Сартака сделало весьма туманными перспективы христианства в стране кипчаков. Его обращение, в отличие от других монгольских принцев, подтверждается многими авторами и признается даже мусульманскими историками. Его преемником стал его сын или брат по имени Улагчи, который, вероятно, был еще ребенком, и после его смерти ханом стал Берке. Благочестивый мусульманин, Берке был потрясен зверствами Хулагу в Багдаде в 1258 году и опасался амбиций потенциального соперника. Кипчакские войска, сражавшиеся в армии Хулагу, получили приказ отправляться домой. Соперничество между кузенами в 1261 году привело к открытой войне на Кавказе, где проходила весьма неопределенная граница между их владениями.
