Тем не менее историки могут до сих пор задаваться вопросом: почему, когда монгольское руководство Орды принимало решение, с которым столкнулись все наследники Чингисхана, оно сделало выбор в пользу ислама, а не христианства? Из всех монгольских владений только кипчакское ханство примыкало к христианским землям, и можно было ожидать, что оно окажется под прямым влиянием византийско-славянской культуры. Христианское влияние там действительно было довольно велико. Несторианские священнослужители, которые следовали за своими тюркскими учениками, куда бы они ни пошли, добились большого успеха, обратив в свою веру Сартака. И если бы семья Батыя была в достаточной степени христианизирована, монголы могли стать приемлемыми для Европы. Они бы вошли в латинское общество, как это сделали до них германские язычники. Ортодоксальная церковь не пренебрегала своими обязанностями защищать свою паству и нести Слово Божье язычникам. В 1261 году в Сарае был создан епископский престол, чтобы заботиться о духовных нуждах русской колонии в этом городе. Ханы периодически использовали епископов в качестве послов в византийский Константинополь. Менгу-Тимур издал в 1267 году первый ярлык, защищающий ортодоксальных священнослужителей в его владениях, и трижды отправлял епископа Феогноста Сарайского с посольствами к императору Михаилу VIII. Но только и здесь, как и везде, латиняне были самыми рьяными, самыми настойчивыми в своей миссионерской деятельности. Францисканцы объявились в кипчакском ханстве уже в 1258 году. Они активно проповедовали и строили церкви. Католический элемент был усилен умножением количества генуэзских торговых агентов на крымском побережье. Так Ибн-Баттута встречал тюркских христиан, вероятно куманов, в Крыму в 1333 году. Латинские епископства были созданы в Кафе (Кафа стала епископством решением Иоанна XXII в 1318 году, в том же году, что и Султания в государстве ильханов), Тане и других местах. Папы из Авиньона в своих письмах ханам всячески поддерживали работу миссионеров, требовали для них охранных грамот, чтобы следовать в удаленные районы Персии, Центральной Азии или Китая. Несмотря на решение Берке в пользу ислама, его преемники долго колебались, прежде чем отказались от шаманизма своих предков. Поражение христианства в регионе, где его перспективы казались самыми благоприятными (последний католический епископ Сарая был назначен Урбаном V в 1370 году; латинская иерархия в Крыму существовала, пока там оставались генуэзцы), возможно, объясняется взаимной враждой несториан, православной и католической церквей. Также немаловажным фактором является более низкий, в сравнении с персами и китайцами, уровень цивилизации русских. Это сделало их религию непривлекательной для завоевателей. Еще следует принять во внимание присутствие ислама среди многих тюркских народов на территории Орды и влияние мусульманского Египта, представителей которого было немало при дворе Сарая. Заметим, что султан Бейбарс имел контакты с мусульманскими гильдиями или ассоциациями на территории Орды. Мусульманские путешественники и купцы из Малой Азии также внесли вклад в распространение ислама. К 1333 году, согласно Ибн-Баттуте, в Сарае была дюжина мечетей. А в 1334 году юный монах Стефан из Петервадейна, перешедший в ислам, а потом публично объявивший о своем возвращении в христианскую веру, был убит там толпой мусульман-фанатиков. Нельзя забывать и о примере Газана в Персии, который мог несколькими годами позже подтолкнуть хана Узбека к принятию ислама. Какими бы ни были мотивы ханов, их обращение в ислам имело решающее значение. Оно воздвигло прочный и непреодолимый барьер между ними и русскими подданными, превратило борьбу за независимость Московского княжества в крестовый поход за традиционное христианство и предотвратило интеграцию тюрко-монгольских народов кипчакского ханства в христианскую Европу, как это произошло с венграми и болгарами и должно было вскоре произойти с литовцами.
Золотая Орда не стала урбанизированным или цивилизованным государством. Она находилась в регионе пастбищ и пустынь, где были только рынки и караванные станции, но никаких городов или старых поселений, которыми управляли чиновники. В ее прошлом были только смутные воспоминания о хазарах, скифах и непрерывных вторжениях кочевников. Однако ее контакты с цивилизацией были более многочисленными, чем контакты Чагатайского улуса, который известен в истории меньше всех монгольских государств. Даже его границы точно неизвестны. Чагатайский улус изначально включал бассейн реки Или и тянулся от Кашгарии на востоке до Трансоксианы на западе. Его северные территории частично накладывались на южные границы сибирской Белой Орды. В отличие от других монгольских государств он не имел выхода к морю, а его население, в основном тюрко – говорящее, было и оставалось по большей части кочевым. Там не было больших городов, выступавших в роли центров культуры и образования и где находилось правительство. Через этот регион проходил знаменитый Шелковый путь, и ханы получали существенные доходы из расположенных в оазисах рынков и торговых городов, таких как Бешбалык и Алмалык. Монгольский правящий класс там сохранил образ жизни, как на родине. Чагатайский улус, как и ханство кипчаков, не был традиционным оседлым сообществом, управляемым, как в Китае и Персии, профессиональными гражданскими служащими. Политическая жизнь улуса колебалась между двумя пунктами; ханы, жившие в степи в долине Или, как правило, были консервативными приверженцами монгольских традиций и часто симпатизировали христианству или буддизму. Те, кто мигрировал в Трансоксиану, попали под влияние городов, в которых говорили по-персидски и придерживались мусульманской веры – они отреклись от Ясы ради ислама. Чагатайский улус раздирал не только этот культурный и религиозный конфликт, но и попытки дома Угэдэя вернуть себе власть в нем, а также периодические вторжения Золотой Орды и Юаньской империи. В результате бесконечных войн земля обезлюдела, торговая жизнь замерла, крестьянство стало слабым. Дороги перестали быть безопасными, и на них появились jatah или jetes — кочевые разбойники, ставшие в XIV веке кошмаром Центральной Азии. Нет и не предвидится объяснения происхождения этих людей. Самые маститые авторы признаются в своем невежестве по этому вопросу и неуверенно предполагают связь с getae классических писателей и jats, которые грабили Северную Индию в период ослабления империи Моголов. Пеллио связывает это слово с современным турецким gete — шайка разбойников. Как оскорбление, оно применялось жителями Трансоксианы к тиранам-кочевникам, от которых их освободил Тимур. Это было, вероятно, самое благородное дело кровавого разрушителя. Кочевники называли себя моголами (монголами), а свою страну – восточную часть Чагатайского улуса – Могулистан (Моголистан). Оседлое население они называли ублюдками или дворнягами. Они долго терроризировали крестьян и жителей оазисов. В одном случае, о котором упоминает Бартольд, они увели сразу 5000 детей. Поло утверждает, что Caraonas, которые дьявольскими чарами могли вызвать тьму в полдень, убивали старых людей, порабощали женщин, детей и молодых мужчин, пока земля не стала пустыней.
Угэдэй, внук Кайду, крепкий и способный принц, установил после смерти Мунке надежный протекторат над обширной территории между страной кипчаков и Монголией. Он защищал земледельцев от кочевников, восстановил город Андижан в Ферганской долине на Яксарте, попытался восстановить торговые пути и назначил Махмуда Ялавача и трех его сыновей в правительство Бухары и Самарканда. Кайду умер в 1301 году, сражаясь против своих соплеменников в Китае. Его сын Чапар предложил Ханбалыку, чтобы монгольская империя была трансформирована в федерацию свободных торговых государств, но был быстро остановлен Дувой, его чагатайским соперником, а после смерти последнего его сыном Кебеком, который завершил развал бывшего улуса Угэдэя. Кебек, правивший с 1318 до 1326 года, был умным и способным принцем. Он предпочел, не принимая ислам, жить в цивилизованном и урбанизированном регионе Транс-оксианы. Он построил дворец (по-монгольски – карши) возле Нахшаба, от которого получил название новый город Карши. Он перенял монетарную систему Персии и начал чеканить монеты, которые существовали еще долго после него – их называли кебеки. Монеты были серебряными динарами и дирхемами. Их чеканили в Чагатайском улусе. Несмотря на созвучие названий, нет никаких свидетельств того, что кебеки были прототипами русских копеек.
