— Это ещё что такое…
— Противоядие. — Буркнул стражник. — Сиди спокойно, скоро подействует.
Голова начала очищаться, а язык и глотка покрылись жутко горьким налётом. Стены комнаты облицованным мрамором, потолок украшает тонкая лепнина. У дальней стены, под огромным окном, стоит диван засыпанный подушками. Рядом книжный шкаф забитый до отказа, а на столике поднос со свежими фруктами.
Стража, выждав десяток минут и убедившись, что пленник не падает в обморок исходя пеной, удалилась. Орландо начал следить за дыханием, делая глубокий и плавный вдох носом. Медленно выдыхая через рот и расслабляя мышцы. В коридоре появился мерный стук и тяжёлые шаги. Дверь распахнулась и в комнату боком протиснулся Терц. Следом вошёл старик в белой сутане, опирающийся на пастуший посох из слоновой кости.
Гвозденосец навис над Орландо, стискивая кулаки и поджав губы.
— Давно не виделись, — сказал мечник, улыбаясь, — я думал ты уже сдох.
— Пф! — Фыркнул Терц и постучал пальцем по груди, ноготь через ткань лязгнул по шляпке гвоздя. — Что бы убить меня надо выдернуть гвоздь или очень долго сцеживать кровь.
— Спасибо за подсказку, обязательно воспользуюсь.
Терц захохотал, плюхнул ладонь на макушку Орландо, почти вмяв голову в плечи, сдавил. Медленно наклонился заглядывая в холодные голубые глаза и сказал:
— Удачи, мальчик. Даже ангел способен только провернуть.
— Хватит! — Рявкнул старик и стукнул посохом об пол.
Римлянин нехотя отступил к двери и замер сложив руки на груди. Под одеждой отчётливо перекатились груды мышц и застыли, натягивая ткань на плечах до треска.
— Кажется, мы не знакомы. — Сказал старик подходя к пленнику и опираясь на посох.
— В последний раз, когда видел старика в белой сутане, я его зарубил прямо на троне. Ватикан решил сделать из этого традицию?
— Ёрничаешь. — Констатировал понтифик. — Это хорошо.
Орландо закатил глаза и подвигал пальцами у уха, одновременно поворачивая кистью в колодке. Тусклый свет отразился от колец и мечник, убедившись что понтифик их заметил, сказал:
— Может ускорим всё? Эти штуки меня убивают, залечивая раны в счёт срока жизни. А путешествие было… скажем так, не слишком лёгким. Было бы обидно помереть слушая тебя.
Лицо старика дёрнулось, он развернулся и бросил взгляд на Терца. Гигант пожал плечами, не размыкая рук на груди.
— Вот значит как. — Выдохнул Урбан, щёлкнул пальцами и крикнул. — Пусть зайдёт!
Дверь приоткрылась и мимо гвозденосца скользнула черноволосая девушка в полупрозрачных шелках. Красуясь каждым движением приблизилась к Орландо, наклонилась давая рассмотреть себя и провела кончиком пальца по груди пленника до пупка.
— Ах… наконец-то мы встретились лично. Как же долго я ждала!
— Луиджина?! — Выдохнул Орландо. — Нет… нет… нет! У неё другие глаза и голос! Кто ты?!
— Да, это я, как мило что ты узнал меня спустя столько лет разлуки. — Проворковала девушка и опустилась Орландо на колени, обвила руками шею под колодками. — Правда, в этом теле ещё и Лилит… Очень странное чувство, когда в тебе другая женщина. Но ты ведь это исправишь?
Орландо стиснул челюсти, на лице заиграли желваки, медленно перевёл взгляд на Папу Римского и процедил, тяжело перекатывая каждое слово через зубы:
— Я и так собираюсь убить тебя, но за это… за это ты сдохнешь куда страшнее прошлого понтифика.
Лилит-Луиджина зашлась звонким смехом и накрыла его губы поцелуем.
Глава 64
Нечто внутри Орландо надломилось с продирающим нервы хрустом. Парень бессильно смотрит на женщину с лицом дорогой подруги. Она хищно улыбается и заигрывает. Красуется, наслаждаясь вниманием и его страданиями. Перед внутренним взором мелькают картины из прошлого, как вместе с Луиджиной играл в снежки и любился морозной ночью. Беседы у костра и путь вдоль замёрзшей реки…
Парень застонал сквозь стиснутые зубы, уронил голову на грудь.
Теперь её телом владеет древняя демоница и это… его вина. Нибудь она так дорога, Папа не тронул бы её, обошёлся любой девкой из подворотен Рима. Иногда в глазах одержимой проскакивает знакомое выражение, будто настоящая Луиджина смотрит изнутри и кричит в бессилии.
— Зачем? — Просипел Орландо. — Зачем тебе это, старик?
— Новый Мессия? — Насмешливо спросил Урбан, наблюдая за Лилит-Луиджиной.
Девушка сидит оголив бёдра и закинув ногу на ногу, оглядывает Орландо, как изголодавшаяся пума кусок мяса.
— Она!
— Я думаю, ты и сам знаешь.
— Знаю. — Сказал Орландо кривясь. — Просто хочу услышать. Вдруг действительно есть более важная причина, чем причинить боль мне.
— Конечно, нет. — Со смехом ответил понтифик. — Я хочу твоих страданий! За все злодеяния тобой учинённые! За всю боль, что ты причинил Риму и Церкви! За все столетия труда, пущенные тобой по ветру! За такое убить слишком мало.
Лилит-Луиджина припала к груди терца, что-то заворковала, заглядывая в глаза гиганта. Повела ладонью по пластинам мышц, слегка царапая ноготками.
— Так чего ты ждёшь? — Прорычал Орландо. — Давай закончим всё сейчас!
— Нет нет нет, — вздохнул Урбан, — посланец Господа говорит, что обязательно нужно в Глазе Бога. Иначе ребёнок будет обычный.
— Ну так поехали туда! — Рявкнул Орландо, натягивая путы до треска. — Быстрее, мне не терпится вас всех перебить!
Терц отстранил одержимую, навис над пленником. Папа Римский, заслышав треск верёвок, закрылся посохом. Парень обессилено откинулся на спинку, слабо хохотнул, глядя на выражение лиц понтифика и гвозденосца.
* * *
Орландо вывели во двор под усиленным конвоем янычар и папской гвардии. На ногах гремит цепь, кандалы натирают ноги, руки сложены впереди и стянуты верёвкой выше локтя и на запястьях. Затолкали в клетку на телеге и усадили в кресло. Довольно удобное, на удивление. Пол укрыт ковром, а на стальные прутья накинута шёлковая ткань, спасающая от зноя и лишних глаз. Рядом с клеткой расположился слуга, подающий бурдюк с водой по требованию. Халиф и понтифик расположились в крытом экипаже, во главе колонны. Их окружает двойной ряд конной стражи, а позади, отделяя от Орландо, тянутся обозы с прислугой.
Ночью телеги выставляются кругом, внутри которого отделяется область для правителя и гостей. Свет костров засвечивает небо, а воздух полнится запахами готовящейся еды. Орландо кормят с ложечки, как древнего старца и под конвоем позволяют выйти по нужде.
Под утро сквозь рваный сон, Орландо чувствует, как кто-то останавливается у клетки. Стоит открыть глаза, и наваждение пропадает. С первыми лучами солнца начинаются сборы. Изредка к клетке подъезжает Лилит-Луиджина, ей доставляет удовольствие вид страдания Орландо и его стыд.
