— С тебя полный расклад, — рука дернулась на автомате, но в последний момент я сумел совладать со своими рефлексами.
— Будет тебе расклад, — поморщился Ворон и тут же неприятно каркнул. — Если выживешь!
Не для того я столько жести вытерпел…
Я примерился и технично зарядил собеседнику в нос.
… чтобы помирать от Одержимого зэка!
Надеюсь, Ворон понимает, что если цепи не помогут, и он всё-таки сорвется, то я без колебаний его уничтожу.
Надорвусь, но уничтожу.
Одержимый — это местный аналог атомной бомбы. И если Ворон потеряет голову, то плохо будет всем…
Ворон тем временем поднялся с пола, хлюпнул расквашенным носом и прикоснулся к нему левой рукой, которая тут же окрасилась кровью.
Несколько секунд он тупо смотрел на ярко-красные капли крови, блестящие на его ладони, а затем Ворон… заклокотал.
Туман тут же окрасился в цвет крови, а у меня в ушах гулко застучало.
Никогда ещё Одержимый не находился так близко от меня. Уж не знаю, какого ранга была его аура, но мне резко захотелось рвать и крушить.
И я даже видел подходящего на эту роль кандидата, чей клокот действовал мне на нервы.
Ворон наконец-то захлопнул свой клюв и нехорошо уставился на меня своими маленькими черными глазками.
Краем глаза я видел, как арестантская роба трещит по швам, а заключенный покрывается матово-черной бронёй из стальных перьев.
По рукам прокатывались какие-то живые комки, и я подспудно ждал, что сейчас они превратятся в крылья, но единственное, что произошло — аккуратно подстриженные ногти превратились в гигантские когти.
А ещё татуировки.
Татуировки слетали с левого предплечья Ворона одна за другой, ускоряясь с каждой секундой.
И с каждой исчезнувшей татуировкой, Чуйка Воина кричала все громче.
Дожидаться, что произойдёт, когда с Ворона слетят все до одной татушки я не стал и, вскочив на стол, бросился на мужчину.
Ну как на мужчину, на полуворона.
Врезавшись в Ворона, я, вместо того, чтобы свалиться с ним на пол, неожиданно пролетел с ним дальше — в кровавый туман.
— Ка-а-а-ар!
Ворон окончательно превратился в… ворона и, вцепившись в меня своими страшными когтями, заработал крыльями, устремляясь вверх.
Я запаниковал и принялся со всей силы вколачивать свои кулаки в бронированное тело Ворона, но тот, казалось, не обращает на них ни малейшего внимания.
Кровавый туман начал потихоньку рассеиваться, а за ним проступила чернота бездонного космоса и чернильно-черный шар, который, казалось, поглощал свет вокруг себя.
Уж не знаю, куда меня тащил Ворон — в межмирье или ещё куда — но мне стало страшно.
Настолько страшно, что я не нашел ничего лучшего, чем ухватиться за обрывки цепей, болтающихся на лапах Ворона, и вбить ноги ему в живот.
Ворон охнул и разжал свои когти. Я полетел вниз, не выпуская, впрочем, цепей из рук, и Перевёртыша дернуло вниз.
— Ка-а-а-р! — недовольно крикнул Ворон, начиная работать крыльями с удвоенной силой, но я уже понял, что делать дальше.
Намотав, цепи на руки, я повис головой вниз и принялся пинать Ворона под крылья и, когда удавалось доставать, попадал под клюв.
Конечно, приходилось подтягивать себя руками, чтобы дотянуться до ключевых точек, но каждый точный удар сбивал концентрацию Ворона, и он начинал терять высоту.
— Ка-ар! — на этот раз крик вышел жалостливым, что ли?
Но мне было плевать. Я пинался, как проклятый, с остервением, обрабатывая болевые точки Ворона.
И чем ближе мы были к земле, тем сильнее я дергался, пока, наконец, не удалось подмять его под себя.
— А-ар!
После того, как Ворон оказался подо мной, мы помчались в чернеющий туман словно пушечное ядро.
— А-ар!
Ворон отчаянно вырывался и, кажется, пытался мне что-то сказать, но я лишь сжимал его в объятьях покрепче, не давая раскрыть крылья.
Уж лучше убиться об землю, чем попасть к той поглощающей свет штуке!
— Шаррр! — наконец-то проклокотал Ворон, смотря на меня ненавидящим взглядом.
— Не в мою смену, — хрипло крикнул я в ответ.
К нам стремительно приближалась гора, сквозь которую я… видел!
Под горой оказался наш острог, разделённый на три части — две для заключенных- левое и правое «лёгкое», а третья — для охранников.
И летели мы, к моему удивлению, на территорию воров — на шатры.
У одного из крайних шатров неожидано пропала верхушла, и я увидел… себя.
Я словно в замедленном кино летел вместе с схваченным в охапку Вороном на пол.
На мгновенье даже стало интересно, кто первый свалится — я, который в шатре, или я, который сейчас стремительно лечу сквозь гору в шатер…
— Шар-р-р! — тоскливо каркнул Ворон, а в следующий момент, мы свалились на пол его шатра.
С трудом удержав в себе ужин, я вслепую пошарил за спиной и ухватился за массивную табуретку — такой махиной самое то черепа разбивать.
Уперся коленом в грудь перевертыша и занес свое оружие над головой.
— Ничего личного, Ворон, — пробормотал я, с силой опуская табурет на голову перевёртыша.
— Но…
Бамц!
— Одержимые…
Бух!
— Опасные!
Хрясь!
— Да когда ты…
Бум!
— Уже сдохнешь!
Хрясь!
Наверное, все дело было в последней татуировке, которая осталась на руке Ворона.
Представляла она собой какой-то цветочек, чьи лепестки по одному исчезали после каждого моего удара.
— Достаточно.
Холодный голос Ворона буквально заморозил меня с поднятой над головой табуреткой.
— Уверен? — на всякий случай уточнил я, не торопясь ставить табуретку на стол.
— Абсолютно, — поморщился Ворон. — И слезь с меня будь добр.
Я осторожно поднялся на ноги, внимательно следя за перевертышем, но тот не проявлял агрессии и одержимости.
Немного поколебавшись, я поставил табурет на пол и протянул Ворону руку.
— Ты так великодушен! — перевертыш и не думал скрывать сарказм, но руку всё-таки принял.
С охом приняв вертикальное положение он сначала внимательно осмотрел очистившуюся от татуировок руку, потом щелкнул ногтем по оковам.
— До последнего не верил, что сработает, — вздохнул перевертыш и неожиданно сжал правую руку в кулак.
