А для Гортера, надёжно укрытого пологом тенистого леса, его основное испытание отныне только начиналось. Придерживая свой лук, следопыт вскоре перестал прятаться, и двинулся дальше, выискивая впереди свободный выход к полям, так как отлично понимал, что враг теперь хорошо знал о его местонахождении. И всё, что его преследователям оставалось – это только доложить о своём открытии начальству, которое, в свою очередь, очень скоро окажется тут с подкреплением. Но к тому моменту Гортер должен был не только изучить источник пожара, но и не оставить за собой никаких ясных следов, указывающих на его дальнейшее направление, а для этого требовалось слишком много времени. «Придётся тащить их за собой…» – мрачно заключил про себя следопыт, нехотя осознавая, что каждая секунда сейчас для него была дороже своего возможно безрадостного будущего.
Пробежав ещё полкилометра сухих полупесчаных земель пограничной зоны леса, Гортер оказался на обширной территории заброшенных полей западного поворота торговой дороги, проходившей здесь испокон веков. И хотя когда-то в этих местах стояли бурно развивавшиеся поселения пахарей и лесозаготовщиков, вырубавших обширные площадки отличного древесного массива, растущего тогда ещё далеко за пределами озера, теперь это место пустовало. Отчасти это произошло из-за того, что когда кончился лес, почва начала постепенно выветриваться, зарастая на удивление стойким бурьяном, который было трудно удалять, но в большей степени народ сам решил покинуть эту территорию, бросив господские наделы из-за слишком большой удалённости от ближайших городов и рынков сбыта. А также из-за того, что земля просто перестала давать хороший урожай.
Мельком оглядевшись по сторонам, следопыт сразу же определил источник вездесущего дыма и немало поразился, распознав в нём наполовину уничтоженный палаточный лагерь, принадлежащий военным. «Так вот откуда они зашли в леса, значит. Тогда получается, это местные, а не те с…– вновь припомнив в голове образ загадочного гиганта, бороздящего небеса, Гортер машинально передернулся. – Ясно. Однако откуда взялся пожар? Неужто они сами себя подпалили своей чёртовой магией?.. Нет, вряд ли. Тогда что? Проезжие разбойники? Отлучённые?» Следопыт не знал, что и думать. И даже несмотря на то, что его нутро буквально трубило о непосредственном участии в этом погроме его жертвы, Гортер пока не спешил доверять ему. «Уж слишком всё выходит гладко…» – с укоризной размышлял про себя следопыт, наблюдая со своего края леса за тем, как у лагеря всё ещё сновали оставшиеся там военные, когда вдруг увидел, как по отдельной дорожке туда бежит ещё кто-то, направляясь прямо из леса.
«Докладчик!» – моментально спохватился следопыт, но солдат уже успел остановиться и зачем-то занести свою руку вперёд, а затем к голове. «Заклинание! Магией докладывает!» – сообразил Гортер, не раздумывая, и быстро вскинул свой лук, выбрав тот последний вариант, что у него остался…
…Невообразимо высоко взлетевшая в воздух стрела прочертила за собой четверть неба и с характерным звуком навесом опустилась на голову ничего не подозревающего боевого магуса, поразив того на месте.
«Нужно спешить», – рассудил про себя Гортер, опустив лук сразу вслед за этим, и без промедления отправился дальше, шурша в высокой траве и обходя остатки вражеского лагеря с запада, попутно размышляя о том, почему же королевскому солдату потребовалось выходить из леса, чтобы передать своё драгоценное донесение.
Вскоре его цель уже стала видна более отчётливо. Широкие многоместные палатки были установлены на обширном участке земли прямо рядом с разъездом на главной дороге. Но при этом часть из них оказалась затронута каким-то странным магическим вихрем, сорвавшим с палаток крыши, и пронесшимся по периметру лагеря как горящий столб пламени. И только подобравшись немного поближе, Гортер обнаружил, что это был не столько огонь, сколько метавшиеся из стороны в сторону разряды молний и усиливающая их чистая магическая энергия, переливающаяся из одной стихии в другую.
Отсюда начиналась довольно неплохая линия обзора для любого солдата, остававшегося в пределах лагеря и следившего за ситуацией в округе. Но поскольку таковых было не так уж много, и никто из них пока не проявлял особого интереса к полям, следопыт решил, что может незаметно прошмыгнуть ещё ближе. Или хотя бы попытаться сделать это до того, как его заметят и поднимется тревога. Понимая, что подобный риск мог стоить ему очень много, особенно учитывая свои внутренние подозрения, Гортер всё же решил попробовать, однако перед этим он внимательно высмотрел ближайшие пути отхода, которых оказалось всего два: вернуться в леса позади или спасаться по ненадёжным полям долины, убегая зигзагами и отмахиваясь луком от каждого магического снаряда, летящего в его сторону. «Уж лучше путь, ведущий вперёд, чем назад», – решил про себя следопыт и двинулся к лагерю, пригибаясь как можно ниже, пока через какое-то время и вовсе не опустился на корточки, осуществляя быстрые перебежки с постоянными оглядками.
Продолжая делать это с выверенной точностью, Гортер лишь через какое-то время обратил внимание на то, что на фоне происходящих событий не рассчитал сколько ещё стрел он мог позволить себе потратить, прежде чем навсегда покинет эту местность и вернётся к своему главному маршруту. Но в любом случае следопыт никогда не оставлял себя без критического запаса, который всегда равнялся трём результативным выстрелам и четырём стрелам, хотя в этот раз всё могло сложиться иначе. Имея дело с неизвестной магией, Гортер отлично понимал, насколько призрачным мог оказаться его шанс на победу, если он первым не сумеет застать свою жертву врасплох, и следопыту придётся стрелять в неё раз за разом, позволяя той осуществлять всё более разрушительные атаки. Пока одна из них, в конце концов, не заденет его настолько, что следопыт не сможет и дальше пользоваться луком, перейдя на менее надёжные метательные кинжалы, а затем, возможно, и вовсе вступив в ближний бой. Но до этого его дела, как правило, ещё никогда не доходили. И всё же Гортер знал, что если вся его амуниция окажется бесполезна против такого рода магии, то тогда ему останется только надеяться на удачу, ведь, судя по тому, как лихо управлялся напавший на лагерь человек с разрушительными силами самого бытия – следопыт определённо не хотел вступать с ним в открытое противостояние без чётко выработанной стратегии. Хотя при этом ни одна стратегия не запрещала следопыту посвятить такому важному бою всего себя и наброситься на своего врага в одном безудержном порыве самоубийственного акта безумной мести, не оставлявшем за собой особых компромиссов… и как ни странно, именно этого Гортер желал сейчас больше всего!
В последнее время его душа, всегда сохранявшая хладнокровие даже в самых критических ситуациях, больше не могла оставаться столь же спокойной, всё чаще отдаваясь внезапно пробуждающимся в ней воспоминаниям о прошлом. И по мере того, как следопыт с каждым днём всё больше сокращал расстояние между собой и единственной зацепкой, отделявшей его от последней цели путешествия коварного колдуна – каждый нерв и каждый мускул его тела взывали об отмщении. С одной стороны, это очень часто заставляло Гортера следить за тем, чтобы его чувства не стали для него причиной даже самой незначительной ошибки в поведении или обдумывании своих следующих шагов и решений, ведь подобная блажь, как единственный обрубок, неправильно вытащенный из деревянной поленницы, мог обрушить все его планы целиком. Но, с другой стороны, желание Гортера поскорее встретиться со своей самой главной и ненавистной за всю прожитую жизнь жертвой не давала следопыту замёрзнуть ночами, когда тот прикладывался спиной к стволу какой-нибудь сосны, и всегда заставляла его идти вперёд, даже когда сам Гортер чувствовал, что больше не выдержит. Так было и на сей раз.
