– Свали! – тотчас же оттолкнул парня свободной рукой в сторону бородач и, воспользовавшись тем, что выстрелы на несколько секунд прекратились, крутанул второй своей нанизанной на стрелу рукой влево, переломив её непокорное древко в одночасье. После чего демонстративно задвигал перед собой блестящими от крови пальцами, словно бы его повреждённые нервы и мышцы что-то поддерживало. А остатки древка при этом даже сами вылезли наружу.
– Нет, серьёзно… Что это был за нафиг?!! – проревел он сквозь кровавые струйки черноты и желчи, выплёскивающиеся у него изо рта вместо текшей там ещё недавно крови. – А я-то думал, что мы всех вас уже перехреначили на той странной летающей штуковине!
Вместо ответа в его сторону снова полетела стрела, но уже не такая быстрая и неразличимая, как первые две, и несокрушимый человек уже смог заметить её приближение, хотя для этого ему пришлось напрячь все те чувства, о которых обычному выпускнику королевской Школы Магии со всеми известными ему заклинаниями приходилось только мечтать. Пролетев мимо его глаз, стрела оставила на горбатой переносице бородача едва заметную отметину и проскользнула дальше.
– От же-шь!.. – неказисто выражаясь, бросил он пустую фразу, когда уклонился и снова прорычал, уже намного более грубо, – …твою налево! Да как ты это делаешь каждый раз, что мой «источник тела» не срабатывает? Ну ладно – сам напр-росился, мр-раз-зь! «Перкхар-р!… Тагар!…Окс!» – после чего вслед за последней фразой из рук лысого человека вырвалась целая стая чёрных огней, которая уже в воздухе приняла облик каких-то дьявольских птиц, похожих на воронов с длинными крысиными хвостами, сплошь увешанными шипами.
Пока он это произносил, в его рот устремились сразу три стрелы, но, пролетев одна за другой, они тут же врезались в какую-то невидимую стену, появившуюся от резкого движения стоявшего рядом с ним парня, и, пробив её, как простые ивовые прутики пробивают бумагу, тотчас же вонзились лысому прямо в глаз, рот и щёку, прострелив последнюю навылет.
– Почему ни ты, ни я не можем защититься от каких-то глупых стрел?!. – прокричал не на шутку озадаченный в пылу разгоравшегося между ними и их незримым противником магической битвы парень. Но его оскалившийся, истекающий странной чёрной жидкостью товарищ уже не мог, да и не хотел отвечать на этот неуместный сейчас вопрос, целиком поглощённый азартом так давно позабытого им ощущения настоящей опасности. И теперь он просто веселился от души!
– Ар-рг-х-х-ха-р! Вр-а-х! – ревел тот в полубезумном азарте, ожидая всего, на что ещё был способен его невидимый враг, и когда вороны наконец-то заставят его показаться из тени. Но вдруг лысый так же неожиданно притих, буквально почувствовав на себе, как его последнее заклинание просто взяло и… пропало…
Ещё никогда Джаргул не знал и не ощущал ничего подобного!!! Прожив не одну сотню лет и повидав немало магических причуд, он навсегда посвятил свою жизнь той незримой мощи, которая только может быть достигнута человеком. Однако в этот раз… В этот раз всё указывало на то, что он и впрямь столкнулся с чем-то потрясающим!
И словно в ответ на его разгорающееся любопытство перед чёрным колдуном в очередной раз просвистела стрела, в которой он уже не видел ничего необычного, кроме, возможно, слабенького голубого свечения, доступного лишь его глазам. Поймав эту стрелу в ладонь, Джаргул опять скривился от боли, но лишь на секунду, потому что в следующий момент он попросту сжал её в кулаке, и стрела с треском обломилась.
Тогда, недолго думая, опытный колдун решил задеть своего врага атакой по площади, разорвав его странную защиту таким количеством изначального пламени, которое тот только мог влить в этот мир через свои руки, не сгорев при этом сам.
– «Дек-Хаар-р-р!» – выдохнул Джаргул через вновь обретённый им голос свой настолько пугающий рык, что поначалу он показался оглушающим. И только потом приобрёл какую-то форму, когда, завертевшись в неимоверном отзвуке рокочущего эха, обрывистые скалы озера Белокамень охватило нечто, от чего всё живое и неживое в округе как будто встрепенулось и затряслось в мироповергающем диком танце бушующей силы.
…А в центре испепеляемой поляны с давно исчезнувшим уже от невообразимо горячих волн бушующего моря огня крохотным водопадом, стояла выставившая вперёд руки неукротимая фигура Джаргула, в топорщащейся от своей же собственной магии, раздуваемой жаром одежде и с последней окровавленной стрелой в черепе, которая словно сама собой понемногу вылезала у него из глаза. Перемещая специально сомкнутые друг с другом в удобном ему жесте запястья из стороны в сторону, чёрный колдун всё чаще и чаще изрыгал из них ужасающее пламя фиолетово-бордового цвета, разводя и сводя свои ладони со скрюченными пальцами друг напротив друга запястьями, подобно движениям пасти огнедыщащего чудовища. Пока, наконец, с одного из соседних деревьев не спрыгнул какой-то юркий длинноволосый человек в не менее странных, чем у самого Джаргула элементах доспеха и тут же снова не спрятался за одним из соседних стволов, который пока ещё не так сильно пострадал от пожара.
– Ага-а-ш-ш, вот-ш ты-ж х-где! – пробормотал чёрный колдун сквозь пока ещё не зажившую щёку с заметным шипением и моментально направил своё пламя туда. Но вновь почувствовал, как оно натолкнулось на невидимую преграду и попросту растворилось, унеся за собой часть его гнева и злорадной, волнующей ярости от в кои-то веки достойного поединка.
– *К-хя-я-х!* – только и смог вдавить из себя Джаргул непонятный, но довольно радостный в своём удивлении возглас, когда на его газах мгновенно выгоревший ствол очередного дерева рассыпался в угли, а пламя его заклятья разошлось в стороны, обнажив нечто вроде спокойной зоны между двумя образовавшимися потоками. Эта область начиналась от выставленного вперёд лука его противника и почти касалась его плеч и нижней части ног, у которых всё ещё шелестела зеленеющая несгоревшая трава.
– Да они-ш снова пос-ш-лали ко мне наёмника! Чёртовы безмозглые людишки! Ну ничему вас время не учит…– как всегда злобно и раздражённо в таких случаях пробурчал себе под нос чёрный колдун, хотя в этот раз к его голосу примешались ещё и нотки удивления, пока его щека медленно заживала. После чего Джаргул только нарочито громко вздохнул и снова заговорил, но с уже более удручённой интонацией: – Эх, ладно. А ведь ты без сомнения интересный экземпляр! Жаль, что из-за твоей любви к деньгам и преданности этой марионетке – королю – изучать тебя мне придётся уже после твоей смерти!
Последнее слово лысый человек произнёс уже с гораздо большим напряжением, чем предыдущие, но на Гортера это никак не повлияло. Наблюдая сейчас перед собой свою главную в жизни добычу лицом к лицу, ему не хотелось ничего объяснять ей или выкрикивать в ответ подобные фразы, потому что его душу больше не терзали ни боль, ни сожаление… И лишь неотступная ненависть как наждачный камень затачивала каждый его вздох и мановение пальцев, которые все как один были направлены в одну и ту же точку – единственную, что была сейчас центром его мироощущения, и о постоянном присутствии которой у хорошего лучника так часто любил говаривать его дед.
