— Да не крутись ты, давай руку, — повелительно, хотя и весьма спокойно, чуть ли не по-братски, протянул Гортер свою ладонь, из-за чего опешивший старик сначала только испугано огляделся на бывшего следопыта. Но затем всё-таки осознал своё беспомощное положение и позволил себе осторожно принять эту нежданную помощь: медленно привстал сначала на одно колено, а затем и на второе, предварительно поставив на него свой костлявый локоть, обхватывая удивительно сильную охотничью руку почти до самого предплечья.
— Сколько ж лет-то тебе, дозволь спросить? — беззаботно поинтересовался у него затем Гортер, но бровастый дед пока и не думал вот так просто отвечать, возобновляя беседу с тем, кто понаделал в своё время столько шуму и даже был объявлен массовым убийцей. Вместо этого он всё кряхтел и выворачивался, недоверчиво глядя на страшного человека своими выпученными глазами.
Наконец, когда его иссушенная морщинистая рука была снова свободна, пожилой горожанин опасливо отпрянул в сторону, и, только когда в очередной раз медленно оглядел старого охотника с ног до головы, его сухие губы смогли кое-как выдохнуть осторожный ответ:
— Шестьдесят пять… А Вам это к чему?
— Ого! Даже младше меня на три года, получается, — лукаво подмигнул Гортер. — А уже весь разваливаешься от своих болячек. Небось ещё скажешь, и под вечер колени ноют?
— А вот ноют! — обиженно передразнил его дед, но потом как-то замялся и, кажется, даже немного расслабился.
— Хе-хе, ну а я, представляешь, сколько по землям сентусским хожу-брожу — столько и силы от них в себя вбираю. И нету, скажу я тебе, за пределами ваших городских стен такого места, откуда бы эти боли ко мне приходили. Потому как гоню я их от себя. Да и ты гони, — продолжал поддерживать его своим задорным голосом бывший следопыт, отчего старику чуть-чуть полегчало и он, похоже, ещё больше усомнился в своём первом впечатлении о Гортере. Хотя отчужденность в его взгляде пока ещё никуда не делась.
— Ладно, — похлопал себя по рукам бывший следопыт. — Пойдём, что ли, помогу тебе спуститься.
— Это ещё зачем, господин? Вы, вообще, что делаете здесь, на крыше нашего дома в самом центре Варгоса? Ведь это же вы тогда убили столько народу в той разрушенной школьной крепости, как писали в газетах! И та трагедия в Белокамне… А ещё было сказано, что вы тогда и погибли у озера… Позвольте, так вы сейчас хотите здесь у нас то же самое учинить? О боги-и… — опять завёл своё старик, испуганно проводя руками по лицу и волосам.
Но Гортер тут же осадил его меткой фразой:
— Ну-ну, с чего бы мне вообще было помогать тебе тогда? А коли уж я такой плохой, как ты говоришь, то отчего же в те времена ваши бумагомаратели чёртовы написали про меня напоследок, что я погиб? Э? Вот тебе и ответ: солгали обо мне тогдашние писцы, оклеветали. И королевские шавки, которые заставили их это сделать — тоже солгали. А я живой вот, сбежал от них после этого. А теперь тут стою. И не убивал я столько народу, сколько они вам всем тогда понабрехали, за это уж будь покоен. Хотя в крепости этой ихней я и вправду был. Навидался тогда, как думал, чуть ли не на всю жизнь этой вашей треклятой магии. А теперь, гляжу, вон оно как всё обернулась… Столько лет жил не тужил. Думал: старость свою доживал. А вы тута во-он сколько всего понастроили за это время, оказывается. И в кибитках без лошадей катаетесь, и леса мои своей новой магией губите, и животине лесной спасу от вас нет, вся сплошь перебита да с родных мест посогнана. М-да-а-а… Как же-шь оно так вышло-то, старче? Уж расскажи мне, дай напоследок узнать, в чём здешние леса перед человеком так провинились…
— А мне почём знать? — слегка надменно, но всё же без какой-то особой скрытой злобы в словах ответил на эту пространную тираду удивившийся от такой внезапной откровенности педантичный городской житель и весьма манерно вздёрнул вверх густые седые брови. — Я в такие дела никогда не лез. Работал и работал себе потихоньку на нашем маготканном заводе, пока целых сорок лет стажа там не отпахал. А как только пенсия стукнула — то перебрался жить сюда, по настоянию сына. Поскольку у него теперь тоже большая семья завелась и квартира была нужна. А здесь мне тишь да гладь в его старой комнатушке, одному-то. Ни шума лишнего, никакого иного беспокойства. Да и сын ко мне регулярно наведывается. Продуктов привезёт иной раз, там, или внучков показать… Так что нету мне особого дела до того, что сейчас за границами города творится. Какие сейчас ещё новые заводы строят, чего эти богатеи делают и каких, как ты говоришь, зверей они истребляют. Я своё главное дело в жизни уже сделал. И тебе бы советовал давно угомониться — не мальчик, чай.
Услышав от старика такое, глубоко посаженные, но, тем не менее, всегда остающиеся неумолимо зоркими глаза Гортера тотчас же будто снова сверкнули своим необычным и весьма холодным светом, как это уже происходило раньше. После чего чуть согбенный под целой грудой амуниции и прочей своей непростой ноши одинокий охотник лихо расправил и даже чуть ли не развернул в едином порыве плечи, представ на мгновение перед своим более младшим городским собеседником точно гордый и мудрый сокол, отчего тот так и осел перед ним, снова приземлившись на одно колено и посчитав, что Гортер вознамерился ему навредить. Однако бывший следопыт всего лишь крепко упёр руки в бока и недовольно стиснул зубы.
Каждая его прежняя мысль и каждый изначальный вопрос, что переплетались до этого в голове старого охотника подобно тонким белым нитям, обретали теперь наконец свои долгожданные истоки, предоставляя ясный ответ на все сомнения, когда Гортер в очередной раз спрашивал себя: почему народ этой страны так отчаянно отрекается от своей прежней жизни? Или старательно не замечает тех паршивых условий существования, в которые погружает его современное королевское правительство? Даже когда дело касалось чего-то действительно важного и основополагающего. Такого, например, как очевидный вред современной магии или тотально-бесконтрольное уничтожение целых гектаров плодородных земель и лесов, использование которых, может быть, и позволяло достигать новых целей, но оставалось неоправданным. А последствия от их отравления и запустения уже сейчас, всего за каких-то двадцать пять лет, успели превзойти все допустимые границы и упрямо стремились дальше.
Правда, пока наблюдения Гортера касались одного только северного края, и он не слишком хорошо понимал что творилось в остальном Сентусе. Не смотря на то, что примерно и представлял, чем сейчас живут сотни миллионов его других жителей, если все они рассуждали как этот горожанин… И кому-то, судя по всему, подобное положение вещей было крайне выгодно. Ведь должен же был стоять за всем этим хоть какой-то смысл!
— Пойдём, — неукоснительно чётко скомандовал своему дряхлому собеседнику Гортер и, на этот раз не став дожидаться от него ответа, просто-напросто сам схватил его за руку и потянул за собой. Впрочем, позволив деду поспешно прихватить по пути и свою грязную чашку тоже. — Хочу, чтобы ты ещё рассказал мне обо всём этом. И побольше. А пока дозволь остаться у тебя на время. Не переживай: я всегда плачу за свои долги. И тебе за постой тоже чем-нибудь отплачу. Так ты, говоришь, один живёшь?
