Однако чёрного колдуна с самого начала волновало другое. И, нисколько не заботясь о том, что его сапоги сейчас топчут бесценные для современной археологической науки реликвии, Альфред успел проторить целую дорожку, протащив за собой следом ещё и Лагнес, прежде чем наткнулся на какой-то не слишком отличающийся от остальных трухлявый стол. На нем лежало несколько свитков, древних хрустальных шаров, остатков походного снаряжения и иной старинной утвари.
Заметив его бесцеремонное и, можно даже сказать, кощунственное отношение к предметам истории, высокорослый очкарик хотел было громко окликнуть странного магуса, мгновенно сменив восторг на гнев. И непременно отчитать его прямо здесь и сейчас, безошибочно зная, сколь бесценны подобные находки для всего человечества и как неразумно прикасаться к ним любому дилетанту-непрофессионалу. Правда, когда он увидел, что от рук Альфреда стало исходить новое свечение, под которым на секунду оживало практически всё, к чему бы они ни прикасались, пока тот просто водил ими туда-сюда, сознание библиотекаря ещё больше надломилось и затрепетало.
Никогда прежде этому весьма прагматичному человеку не приходилось видеть в свой жизни такого потрясающего колдовства! Казалось, из пальцев стоявшего впереди него грубого воплощения самодельной магии изливается настоящий божественный свет, не подкреплённый ничем, кроме как вскользь брошенной необычным магусом фразы, после которой этот свет и появился. А тем временем проходящие сквозь его лучи предметы на мгновение становились намного ярче и светлее, представая перед глазами сутулого работника библиотеки практически такими же, какими они, вероятно, и были раньше: чистыми и красивыми. Что казалось совершенно невозможным с точки зрения стандартной магической науки… И, вероятно, именно потому — исключительно потрясающим!
Это зрелище завораживало, поскольку слишком уж походило на чудо, которому не находилось логичного объяснения, особенно для тех, кто являлся ярым приверженцем современных правил или настоящим знатоком магической науки.
И всё же для Альфреда здесь куда важнее оставалась именно практичная сторона вопроса, поскольку овладеть столь специфическим заклятьем в Эргароте ему посчастливилось лишь за пару месяцев до своего отбытия. И до сих пор оно давалось ему ужасно нелегко, а просмотреть нужных документов здесь ему предстояло ещё немало.
Но вскоре его внимательный взгляд набрёл на один-единственный, тот самый золочёный свиток, из-за которого он и проделал весь свой нелёгкий путь сюда от самого приземления в Миренкиане. И молодой колдун с облегчением выдохнул.
Схватив свиток, он уже практически в темноте стал вчитываться в написанные там когда-то слова, поскольку Альфред больше не мог поддерживать два заклятья сразу. И тот свет, что он излучал прежде собственным телом, всё больше угасал. Но тем не менее письмена пока ещё ясно вырисовывались у него перед глазами, словно были нанесены только что свежими чернилами. От чего чёрный колдун принялся просто магомнемонически повторять их про себя, накрепко запоминая. И попутно переводя на современный сентусский.
«Десятое от третьего, от века пятого после начала Второй Эры. Поход к лесам в тайге близ палаточного лагеря на 20 километров на север, 150 километров на восток от нынешней стоянки племени сиху.
Какая удача! Результатом поисков стал тот самый текст, за которым мы так долго охотились для Великого Князя и этого безбожного оборванца — его паршивого прелюбодея мага. Но послание кочевничьих предков кажется странным. Если верить местному проводнику, то в тексте говорится о том, что существует три реликвии, которые позволяют своему обладателю перестраивать земли так, как только ему угодно. И вершить многие дела, когда дела эти касаются магии.
Один из них — Макгхен („Корона правящей династии, — тотчас же повторил про себя Альфред, немного отвлёкшись и вспомнив описание этого предмета из той самой книги, показанной ему когда-то его вторым учителем и до сих пор хранившейся где-то в Эргароте. — По настоящее время всё ещё передаётся при коронации из рук в руки и находится сейчас во дворце, в руках последнего правящего короля — Расмора XIV“.), который позволяет повелевать судьбами через обман („Современный аналог магии иллюзий и, возможно, её величайший источник, хотя уже сам по себе также является не меньшей фальшивкой, чем сотворённая им псевдомагия“, — вновь интерпретировал для себя последние слова Альфред.). Его мы, пожалуй, отдадим Великому Князю лично, когда найдем. Второй — это хрустальный осколок Бекгва („Переделанный шар пустоты, — связал это древнее название со своей информацией чёрный колдун. — После времён „Завоевания древних империй“ вновь был перенесён гилийцами в могилу Бакраса под основанием Эргарота. Когда тот ещё находился по эту сторону мира. Но теперь о его прежнем расположении известно только Эргароту и мне — гилийские археологи из Акретики и Вакравы никогда его не найдут, дурачье! Ведь он — движущая сила Замка Магических Изысканий в Харлатах“.). Его получит сам маг, будь он неладен. Может, после её получения он уже уберётся из Сентара и забудет дорогу ко двору княжескому. А третий — Саграой. Чудесный металл, упавший, как говорят местные шаманы, однажды с неба и не являющийся частью этого мира. Но то лишь строптивые сказки из уст нашего проводника! Отдадим его, пожалуй, пока на обработку тому молодому кузнецу из Устенов, что вертелся у нас в лагере. — Пусть смастерит из него что-нибудь этакое на потеху народу и Князю нашему…»
«Хм, а вот об этом предмете пророчества хроники Эргарота всё же умалчивают, как ни странно», — подумал про себя Альфред и раскрутил оставшуюся часть свитка.
«Двадцать восьмое от шестого, от века пятого после начала Второй Эры. Экспедиция к раскопкам на могиле местных вождей в таёжной степи близ тундровых болот, 40 километров на юго-восток от палаточного лагеря, 80 километров на запад от нынешней стоянки племени авакеши.
Поход оказался делом ошибочным и неудачным! Боги, прокляните этого сына чёрной овцы — мага и передайте эти записи нашему Благодетелю Князю как можно скорее.
Одна треть нашего отряда уже почти вымерла от неизвестной болезни, которую местные называют „погибелью чужестранцев“. Сухарей, воды и иного провианта уже тоже остаётся на пару дней. Но описанные в тексте реликвии наконец все найдены. Не знаем, что делать с ними дальше… Похоже, что у местных кочевников больше нет ничего для нас, кроме ненависти и желания воевать. Едой их самые мирные племена больше не делятся и продавать не желают. А вчера на берегу мы нашли тело командира отряда Павеса…»
«Реликвии привезены в палаточный лагерь… Телега с ними примкнёт к обозу на восточном торговом пути, если до этого мне удастся спасти свою жизнь… Именем богов, не стоило нам трогать эти могилы и вообще приезжать сюда, в этот суровый край, на погибель…» — стало последним, что смог прочитать немного подуставший Альфред, прежде чем его ладони окончательно перестали испускать свет. А удерживаемый ими свиток вдруг вновь изрядно постарел и буквально за доли мгновений истлел, распавшись на отдельные частички, которые тотчас же зашуршали между пальцами, опадая пылью и на глазах превращаясь в вековую пустоту небытия. Но всё же, как ни странно, в глазах чёрного колдуна так и остался сиять последний довольно заметный огонёк огромной радости. Который вполне недвусмысленно давал понять, что его хозяину наконец удалось насытить своё уже давно бушевавшее любопытство и удостовериться, что полученная им когда-то часть информации оказалась истинна. Ведь последнее местонахождение двух из трёх самых грандиозных артефактов прошлого Сентуса и их особые свойства — всё это является не вымыслом, но правдой! Той самой настоящей правдой, за которой он так долго охотился на протяжении пяти последних лет, после того как обрёл истоки нынешней силы.
