— А перевод? — сразу же поинтересовался Альфред, но очень быстро понял, какую непотребную глупость сморозил…
— Как думаете, долго он ещё будет так сидеть? — настороженно пробормотал Вад, медленно подойдя к Лагнес, которая в последние дни выглядела совершенно опустошённой.
Но она даже не подняла взгляд на этого недавно примкнувшего к ним странноватого типа: у неё, как всегда, не нашлось для него никакого ответа. Девушка лишь мельком глянула на молодого колдуна, который вот уже битый час отдыхал на пригорке, согнувшись в какой-то странной позе.
Его невыносимое заклятие до сих пор вытягивало из Лагнес все силы, по-прежнему вынуждая оставаться немой. И это ощущалось девушкой именно так, поскольку только лишь за треть дня, совсем недавно проведённую ими в Варгосе, ей настолько часто хотелось кричать от страха и громко молить каждого тамошнего жителя о помощи, что порой её внутренний голос практически заглушал собой все когда-либо произносимые Лагнес слова.
А уж когда этот чокнутый идиот умудрился не только спастись из хранилища, пробурив своим телом непреодолимые толщи земли, но и зашвырнул их двоих на последний отходящий со станции дымогон, который впоследствии сам же и взорвал, отказавшись сдаваться властям даже под обстрелом заклинаний, психика Лагнес окончательно перестала выдерживать напор событий, осаждавший её в эти дни.
Отныне она просто сидела там, где ей велели, потребляла ту пищу, которую ей предлагали, и спала лишь в те часы, которые ей милостиво уготавливала Судьба. Да и то с постоянными кошмарами, поскольку никогда не знала, что ещё выкинет её чёртов похититель: решит ли устроить очередной внезапный взрыв или затащит к себе под ярмо ещё одного долбанутого проходимца с дороги.
Именно таким сейчас казался девушке их новый спутник, который, похоже, являл собой чуть ли не столь же странноватого и помешанного на своих идеях типа, каким ей виделся прежде похитивший её оборванец. Об этом можно было судить хотя бы по тому, как он им впервые представился: Вадикус Предикнот — «свободомыслящий» библиотекарь из ниоткуда.
Свободомыслящий… О, это был настоящий номер!
Правда, помимо этого Лагнес смогла узнать и кое-что другое. Недавно она случайно подслушала разговор между Вадикусом и её похитителем, когда они ещё путешествовали в составе полного дымогона, а не только его головного вагона с кристаллическим топливом, который доставил их в Кальстерг сегодня утром. Тогда мучитель девушки впервые назвал своё имя… И теперь оно эхом раздавалось в голове Лагнес каждый раз, когда она смотрела ему в спину.
Альф… ред…
Такое простое…
Хотя нет. Это имя определённо не могло принадлежать кому-то столь отвратительному и ужасному! Тому, кто мог позволить себе убивать других людей исключительно из прихоти без каких-либо элементарных угрызений совести и чувства ответственности за совершаемые им поступки перед всеобъемлющими законами королевства. «Наверное, — решила тогда про себя Лагнес, — это всё же его псевдоним».
Однако если бы только ей удалось хоть как-нибудь надавить на Вадикуса, чтобы тот ненадолго отвлёк её похитителя, дав девушке возможность сбежать… Правда, если это и произойдёт, то не раньше, чем сам странноватый библиотекарь вообще поймёт, за каким исчадьем зла он так бездумно увязался в дорогу!..
Хотя, наверное, Вад просто с самого начала не желал замечать того, пред кем он на самом деле столь усердно преклоняется.
«Мужчины…» — подумала в тот вечер Лагнес. Хотя тогда ещё не знала, что в первый и последний раз проводит его в пассажирском вагоне, а не под открытым небом в полуразрушенной кабине оператора.
Кроме того, чуть позже в ходе размышлений девушка стала свидетельницей довольно жалкой сцены, разыгравшейся между Альфредом и его новым варгосовским товарищем, которую можно было назвать не иначе как «развлечение немногословного мастера и его тщетно пытающегося сохранить достоинство раболепного слуги». На протяжении некоторого времени Вад только и делал, что под восхищённые дифирамбы своих однобоких фраз выпрашивал у Альфреда раскрыть секрет его магии, но получал от того лишь смачные пинки и грубые отказы.
«И этот человек ещё пытался доказать мне, насколько их мужское племя превосходит нас, женщин?»
Что же касалось самого Вада, то для него каждая крупица всех без исключения последних дней была наполнена чем-то вроде иллюминирующего торжества небывалых откровений. Старательно пробираясь за ними сквозь тернии былого своего дремучего незнания, высокорослый библиотекарь мог только поражаться существующим у каждого человека под носом, но доселе никем не разгаданным тайнам магического аспекта бытия. На которые другим людям было, в сущности, наплевать, или же они их просто боялись — но только не он сам.
Не понимая, зачем вообще столь грандиозному человеку, как Альфред, понадобилось таскать за собой настолько серую и обыденную девушку, как Лагнес, окрылённый началом своей новой жизни Вадикус почти не обращал на неё внимания, пока рядом находился его сокровенный источник магических открытий. И разговаривал он с ней в основном лишь в те краткие моменты, когда молодой колдун уходил куда-нибудь по своим делам. Да и то вскоре стал делать это реже, после того как девушка однажды попыталась изобразить ему жестами, что хочет предложить им обоим отвлечь Альфреда, а затем сбежать. К тому же её непонятная и откровенно глупо выглядевшая внезапная немота, если верить насмешливым заявлениям их предводителя, оказалась вызвана по большей части только ею самой. И нисколько не должна была мешать девушке снова начать говорить в любой момент, когда она только того действительно пожелает.
Хотя самого Вада правдивость данного заявления не так уж сильно и интересовала. Ведь на фоне событий столь грандиозного масштаба, которые разыгрывались перед ним в последние дни, начисто разбивая реальность всей его прошлой жизни, всё прочее попросту терялось. И казалось совершенно несущественным по сравнению с чудовищной силой Альфредовой особой магии, на которую ни у одного нормального человека не находилось ни управы, ни хоть какого-то разумного объяснения! Подобные вещи попросту затмевали собой все жалкие потуги Вада приукрасить свою прежнюю стремительно ускользавшую сквозь пальцы невыразительную жизнь хоть чем-нибудь осмысленным — и доводили очкастого библиотекаря практически до экстаза, стоило лишь ему ещё раз увидеть магию Альфреда в деле, почувствовать её, стать объектом её воздействия… А потом, может быть, совсем осторожненько, в глубокой тайне от всех, вообразить, что однажды и он сможет так же лихо колдовать без палочки, воспроизводя на свет нечто подобное.
Случайно услышав краем сознания эти его до смеха наивные мысли, Альфред тотчас же раздражённо оттолкнул их от себя и невольно поморщился. Уж кому, как не ему, было знать, сколько усилий требовало от человека хотя бы начальное открытие в себе тех самых «первых врат» к истинной силе, не говоря уже о последующих самоубийственных тренировках, ведущих либо к победе, либо к смерти. Даже когда новоиспечённый чёрный колдун вообще не имел представления о том, с чем играет.
