В действительности же королевский дворец Сентуса имел в своей структуре не только большое количество отдельных кабинетов, увенчанных одним помпезным центральным залом для официальных собраний, но и не меньшее число разнообразных угловых помещений. Они часто использовались в качестве официальных, когда королю требовалось провести срочное закрытое совещание со своими министрами либо открыто представить публике через различные заклинания «вещания» одни из своих самых шикарных апартаментов. С внушительными шкафами золочёных книг, блистательно оформленными стенами с множеством безумно дорогих картин (которые в последнее время, похоже, всё чаще стали убирать из совершенно тупых и ни на грамм не понимаемых Альфредом правил политкорректности), а также роскошными предметами мебели. Естественно, за всем этим антуражем скрывалось куда больше помещений и дополнительные коридоры, ведущие уже к совершенно другим этажам дворца. Поскольку само здание королевской семьи Сентуса строилось в гораздо боле позднюю эпоху, чем даже тот замок, в котором когда-то находилась бывшая школа Альфреда, из-за чего здесь уже не было ни крепостных стен, ни донжона. А прямоугольная форма периметра и многочисленные реконструкции, проведённые за последние века, делали его гораздо больше похожим на гилийские дворцы. Хотя, по большому счёту, также и на все совершенно не отличимые друг от друга современные здания, что само по себе лишний раз подтверждало в глазах Альфреда падкость современного общества на постоянно возникающие заграничные тенденции в ущерб старым самобытным принципам. На которых, между прочим, держалась когда-то вся честь упрямого Сентусского королевства.
Наконец, преодолев ещё пару угловых поворотов и поднявшись по противоположной лестнице наверх, Альфред обнаружил, что тот вход в центральный зал собраний, у которого его остановили королевские магусы, был, по всей видимости, всё же одним-единственным. Поэтому-то они, наверное, и выбрали столь выгодную для обороны позицию, как самую удачную и стратегически перспективную, даже если их противнику удалось бы каким-то образом ускользнуть от них или отлететь с помощью магии в другую сторону.
Но молодой колдун просто не желал мириться с подобной ситуацией и поэтому снова решил прибегнуть к своей недавно обретённой способности перемещаться сквозь пространство, исполнив тот самый приём, который недавно позволил ему проникнуть во дворец без лишних разрушений. Хотя удержаться от соблазнительного желания расколошматить этот пафосный королевский декор на мелкие кусочки Альфреду до сих пор оставалось достаточно непросто.
Собрав часть внутренней силы в мысленный узел прямо под грудной клеткой на уровне живота, молодой колдун вдруг резким толчком выдохнул его наружу — и тут же перекувырнулся за соседнюю стену, объятый чёрными клубами пламени и дыма. Но в следующий миг он увидел перед собой не то, что ожидал. Здесь располагалось тайно выстроенное в небольшом промежутке между коридорами помещение, где за магическими приборами сидел ещё один королевский агент, совершенно обомлевший вначале от вида взлохмаченного голого босяка, возникшего словно из ниоткуда… От чего Альфреду тут же пришлось свалить бедолагу на пол одним увесистым ударом в висок, дабы тот не доставил лишних хлопот. К счастью, лишать при этом людей сознания он умел почти мастерски.
После быстрого осмотра по сторонам молодому колдуну пришла в голову неплохая мысль прикрыть свои оголённые формы, сняв со служаки хотя бы несколько предметов верхней одежды. Но Альфред как-то побрезговал примерять на себя форму боевого магуса с вышитыми на ней штампованными знаками отличия верных приверженцев чужого закона, чтобы потом расхаживать в ней перед своими главными врагами. Да и к тому же ему до сих пор ужасно хотелось предстать перед королём практически полностью открытым — во всех смыслах этого слова, как рассказывалось в одной старой гилийской легенде. С той лишь существенной разницей, что голым теперь оказывался не король, а он сам.
Поэтому чёрный колдун ограничился лишь тем, что для развлечения влепил под брюхо жертве ещё пару хороших ударов ногой, после чего быстро осмотрел магические панели, за которыми только что сидел магус. По всей видимости, в задачу того входило с помощью специального заклинания переключать разнообразные горящие ярким светом огоньки, неизвестно за что отвечавшие.
«Похоже, корона всё ещё балуется старыми шпионскими штучками», — вскользь подметил про себя Альфред, продолжая изучать заинтересовавшее его оборудование и попутно вспоминая свой недавний разговор с Вадом.
Как выяснилось, все панели располагались на единой металлической основе, представлявшей собой огромную прямоугольную конструкцию, размерами способную поспорить с большим и вместительным платяным шкафом. Помимо прочего, здесь имелась куча рычажков и разной длинны выдвижных антенн, которые иногда покручивались из стороны в сторону, а ещё — внушительное количество небольших заклинаний «вещания».
Паря над верхними панелями прямо в воздухе и передавая движущиеся в реальном времени картинки сразу из нескольких помещений дворца, эти заклинания составляли целое разноцветное панно не связанных между собой образов. Отчего неподготовленному человеку вскоре становилось достаточно трудно уследить за ними, и у него быстро начинала кружиться голова. К сожалению, подобное воздействие оставалось чисто физиологической реакцией, хотя и вызывалось фальшивыми зрительными образами, основанными на псевдомагии, из-за чего даже Альфреду через какое-то время не удалось избежать этой современной ловушки ментального восприятия. Постоянно сменявшаяся у него перед глазами пёстрая сумятица мерцавших изображений разных залов и коридоров дворца, в которых изредка показывались люди, в том числе и недавно оставленные им позади члены специального отряда правительственных агентов, вызывала тошноту и дезориентацию.
Однако молодому колдуну удалось быстро подавить это недомогание, даже когда он оторвал взгляд от панелей. И потому взметнувшийся кулак Альфреда с одного маха прошиб напичканную кристаллами железную конструкцию и раздробил это адское изобретение раз и навсегда ко всем чертям и дьяволам!
Конечно, из-за таких радикальных мер всё крохотное помещение вокруг сразу же заполнили магические испарения. Но в то же время Альфред в очередной раз смог убедиться, насколько гнусная природа таилась внутри чуть ли не каждого изобретения этого до смерти «прогрессивного» и в то же время ни в коей мере не отпускавшего свои старые привычки общества. А их навязывание и внедрение в обычное людское существование с помощью искусной лести происходило не столько ради уменьшения ежедневных забот и потребностей отдельного человека, сколько для дальнейшего его расхолаживания и пробуждения в нём новых корыстных желаний. Равно как и для дальнейшего обогащения самих производителей этих устройств, независимо от того, как быстро продолжат исчезать кормящие их простые людские массы и какие недомогания разовьются у народа в процессе длительного использования этих ужасно новомодных и функциональных вещиц. Ведь человеческое общество всё равно продолжало расти и неизбежно увеличиваться по всему миру практически каждый чёртов год.
И, будто в довершение своих последних мыслей, отступив на пару шагов назад, молодой колдун вдруг обнаружил явно неслучайно встроенную в разбитую им панель небольшую отдвижную тумбу. Из её недр странновато попахивало нечистотами, словно бы там была установлена одна из тех латунных плевательниц, о которых он когда-то читал в книге по истории. Широко распространённые до начала этого века во всех корчмах и тавернах старого, дореформенного Сентуса, они служили отдыхавшим гостям для беспрепятственного сплёвывания остатков жевательного табака, дабы это действо не нарушало их повседневного общения.
