Впрочем, девушка, похоже, и не думала размышлять над этим вопросом слишком долго: самым главным для неё сейчас было то, что единственная ниточка связи с цивилизацией наконец-то возобновилась. И Фейр незамедлительно вернулась к своим обычным средствам взаимодействия с внешним миром, пустившись творить магию направо и налево.
— Погодите, мистер Гортер, сейчас… Вот, почти … — поминутно обещала она бывшему следопыту, то и дело перезаряжая свою основную палочку различными необходимыми кристаллами. И вращая ею затем над зачарованным камнем быстрыми аккуратными движениями. Однако доносившиеся из камня слова и её собственные секретные позывные сразу же превращались при помощи заклинаний в натуральную тарабарщину, и через некоторое время девушка была вынуждена отступиться, не зная, как ещё наладить этот процесс.
— «Сигнатура-8»… «Сигнатура-8»… Мама, ты слышишь меня?.. «Сигнатура-8», соедините!.. Чёрт! — не на шутку разозлилась Фейр под конец, после чего решительно замахнулась, явно намереваясь выбросить свой бесполезный инструмент в ближайшие кусты.
Но старый охотник успел окликнуть её:
— Стой, не горячись. Зачем так гневаться? Может, оно потом у тебя лучше пойдёт. Знаешь, как мой дед говорил: что с утра не задалось руками, то к обеду додумаешь мозгами.
— Да вокруг уже полдень давно!!! — громко крикнула в ответ Фейр.
И, бойко чеканя шаг, заколотила каблуками своих изящных женских сапог по дороге. Однако зажатый в руке зачарованный камень с печатью всё же не выбросила, и незаметно положила в карман, как только немного выпустила пар… Очевидно, ей и в голову не пришло, что подобные слова могут слегка обидеть престарелого спутника.
Между тем серовато-пустынная область, в которую они постепенно вступали, являла собой совершенную противоположность разноцветному, хотя и заметно полысевшему от прикосновения дождливой осени лесу с его размеренным пейзажем и пожухлой травой, оставшемуся позади. Теперь взгляду обоих путников представали в основном только совершенно лишённые растительности пепельно-грязные равнины, часть из которых была отдана под обширные многокилометровые производственные комплексы с огромными обнесёнными магическими щитами пустующими площадками. Время от времени по ним прокатывались одна-две телеги, гружённые непонятно чем, поскольку борта у них всегда были оснащены дополнительным брезентовым покрытием. А некоторые из этих площадок, наоборот, почти от края до края были заставлены разного рода каретами, тачками, а иногда и большими вагонетками, наподобие тех, что Гортер когда-то уже видел в Мурасканских копях. Однако здешние вагонетки стояли не на сырой земле, а всё на тех же железных полосках специальных извилистых путей, проложенных к территориям большинства заводов. И матёрому охотнику даже начало казаться, что с этими железными путями он уже никогда не расстанется…
Вдобавок в воздухе временами ощущалась сухая горечь, доносившаяся от заводских каменных труб, что без конца дымили на горизонте, по-видимому, сжигая целые тонны топлива в день. Это быстро напомнило Гортеру о другой его недавней вылазке, во время которой он самолично разнёс и сжёг одно из точно таких же гигантских зданий. Правда, в тот момент он не имел перед собой никакой иной цели, кроме как нести очистительное правосудие ради спасения жизни всех оставшихся лесов вокруг. Пусть даже через такой неблаговидный инструмент как пламя, ведь после этого округу накрыл сильнейший дождь, от чего уничтожено было лишь само здание.
И всё же будь проклято его существование, если и сейчас ему не хотелось учинить то же самое! Наплевав и на столь рьяно лелеемую мечту о кровавой мести за свой погубленный род, и даже на Фейр! Ведь девушка, похоже, безгранично поддерживала такую мерзкую жизнь от самого её основания, ией, должно быть, нравилось обитать внутри этой загаженной системы ценностей, незаметно ведущей этот цивилизованный мир в пропасть.
…Впрочем, Гортер, как всегда, затем немного успокаивался, глядя на слишком знакомые черты лица, на фигуру девушки, из-за чего невольно уносился мыслями к тем далёким годам, что были полны его собственными незадачливыми приключениями. Правда, в былые времена Гортер и сам, к сожалению, оставался довольно прямолинеен и упрям, поскольку только сейчас до него стали доходить те сокровенные озарения седой мудрости, сущность которых просто не дано было понять и принять ни одному молодому человеку, как бы умён и осмотрителен ни был он в лучшие свои годы.
Что же до Фейр, то отмеряя вдоль промышленных территорий километр за километром, девушка вскоре почувствовала, как к ней вновь начинает подкрадываться болезненная слабость. Однако не подавая виду, она и с молчаливым упрямством лишь продолжала ступать вперёд, хотя с каждым пройденным поворотом шаг её постепенно замедлялся. Пока наконец на очередном отрезке пути Гортер сам не смекнул, что дело неладно, и не уговорил спутницу опять взобраться на лошадь.
С этого момента, после нескольких обыденных фраз, довольно быстро возобновилась вереница их прежних бесед, продолжавшаяся затем ещё очень долго. Пока стремительно набежавшие под вечер тучи не ознаменовали конец светлой половины дня, а за спинами у путешественников не остался ещё один, весьма существенный отрезок пути. К счастью, скрашенный не только очередными рассказами Фейр о мире вокруг, но и некоторыми обещанными, данными старым следопытом, а также его короткими описаниями тех самых людей, к разрушительной деятельности которых, как оказалось, у Гортера уже давно имелись старые счёты. Хотя какие именно — об этом уклончивый отшельник толком не сообщил.
Помимо прочего, из речей Гортера девушка узнала, насколько темны в действительности оставались методы всеми ими любимого королевского правительства. А также — чуть ли не каждого его агента, когда дело касалось достижения поставленной перед ними государством задачи или тотального контроля над «последней задрипанной блохой», лишь бы только та не сболтнула лишнего. Правда, Фейр отнеслась к подобного рода заявлениям с немалым скептицизмом, потому что, как и многие сентусцы, оставалась вполне патриотичной юной гражданкой королевства. И, несмотря ни на что, по умолчанию очень любила своё правительство хотя бы за то, что в Кальстерге оно постоянно налаживало окружающую их дом городскую инфраструктуру с детскими садами и магазинами. Не говоря уже о таких вещах, как её собственная, отнюдь не женская, только-только начинавшаяся карьера частной сыщицы, саму возможность выбора которой ей тоже подарило недавнее решение правительства. Верховным указом женщинам отныне разрешалось заниматься абсолютно любой ранее исключительно мужской деятельностью — официально и без учёта принадлежности к дворянскому сословию. При условии, что будут получены все необходимые лицензии, пройдены курсы и составлены бумаги.
В действительности только одна вещь в рассказе старика за всё время произвела на Фейр действительно серьёзное впечатление: когда тот в самом начале их разговора упомянул о первых нападениях чёрных колдунов на стоявшие тогда ещё в отдалении от любых городов и поселений магические школы королевства. Злонамеренное уничтожение которых хоть и велось от случая к случаю, однако просто не могло не иметь под собой определённой идеологической основы. Что само по себе почему-то всё равно не приводило ни к особой огласке подобных случаев, ни к тотальному нежеланию тогдашних поколений Сентуса отправлять своих детей на обучение магии в будущем. Хотя возможно, как рассуждала Фейр, это отчасти было связано с тем, что средства массовой информации тогда ещё слишком плохо работали для распространения столь важных сведений мгновенно на всю страну, как это сплошь и рядом наблюдалось сейчас. Да и нужда в профессиональных магусах оставалась катастрофически велика. Но настоящая загвоздка заключалась не только в этом.
