Мистер Дэвидсон повернулся к нам и устало, растерянно сощурился. Миссис Дэвидсон ласковым голосом, почти нараспев, рассказала ему о том, как мы появились, как помогли ей, как А-Ки героически принял роды.
Выслушав её, мистер Дэвидсон поднялся с пола и подошёл к нам. Открытым, ясным взглядом посмотрел в глаза мне и А-Ки, пожал нам руки и твёрдо, искренне поблагодарил.
Мне понравилось, что он отнёсся к нам одинаково. Что смотрел на А-Ки с уважением. Возможно, это и мелочь, но многие из тех, кто встречался нам на пути, отказывали А-Ки и в ней.
– Вы, друзья мои, – начал он, и мне стало приятно, что нас не назвали мальчишками или детьми, – можете оставаться у нас столько, сколько захотите.
– Спасибо, сэр, – ответил я, – но мы уйдём завтра утром. Нас ждут дела.
Мистер Дэвидсон пристально посмотрел на нас, потрёпанных и уставших от долгого пути.
– Дела? Чувствую, за этим стоит целая история. Расскажете за ужином?
⁂
Так я заново пересказал всю историю, подкрепляясь тёплой солёной ветчиной и вполне съедобным печеньем, которое мистер Дэвидсон испёк сам.
– Ты скучаешь по сестре? – спросил Джастин, когда я закончил.
При этом он смотрел на малышку Клэр.
– Джастин, – укорила его миссис Дэвидсон.
– Ничего страшного, мэм. – Я повернулся к мальчонке. – Конечно скучаю. Жутко её не хватает. Мы с ней были очень близки. Не разлей вода. Она… она меня звала «мой Джозеф». Не знаю почему, но я всегда был «её Джозефом». – Я осёкся и молча встал из-за стола.
Джастин нахмурился.
– А чей ты теперь Джозеф?
Я оглянулся на него.
– Не знаю… Наверное, ничей.
Наступила тяжёлая, напряжённая тишина. Как наливающийся соками плод на дереве.
– Можешь быть моим Джозефом, если хочешь, – наконец предложил он.
Я сглотнул комок в горле.
– Спасибо. Звучит здорово.
⁂
Джастин настоял на том, чтобы я лёг вместе с ним. Мы как раз помещались вдвоём на его кроватке, только приходилось тесно прижиматься друг к другу. Так когда-то лежали мы с Кэти. И тоже шептались в темноте.
– Почему ты так сильно хочешь вернуть свою лошадку, Джозеф?
Я задумался.
– Попробую объяснить. Вот… что для тебя дороже всего на свете? Кого ты любишь больше всего?
Он наморщил лоб.
– Наверное, Клэр. Это хороший ответ?
Я улыбнулся, подумав о своей милой Кэти, но в моём голосе всё равно проскользнула грусть.
– Конечно. Даже отличный. Так вот, если бы Клэр забрали и увозили всё дальше и дальше и никто, кроме тебя, не мог бы её найти и спасти, ты бы пошёл за ней?
– А как же! Я бы хоть весь мир обошёл!
– Так я и думал. Моя лошадка тоже много для меня значит. Как для тебя Клэр. И, кроме неё, у меня никого не осталось. Понимаешь?
Он кивнул.
– Надеюсь, я её отыщу, – добавил я. – Надеюсь, получится её вернуть.
Джастин приподнялся и положил голову мне на грудь. Так он лежал пару секунд, а потом сказал:
– Получится. Я знаю, что получится.
– Откуда?
– Из твоего сердца. Оно бьётся неправильно. Обычно сердца стучат так – «ту-тум», «ту-тум». А в твоём слышно только «тум», без «ту». Половины твоего сердца не хватает – её увезла твоя лошадка. Так что ты должен её найти, чтобы оно снова стало целым. Я точно это знаю.
Не скажу, улыбнулся я тогда или нет. Иногда бывает сложно понять в темноте. Так или иначе, слова его мне понравились. Слышалась в них, пожалуй, доля истины.
⁂
В самый тёмный час перед рассветом, в час ангелов и демонов, мы с А-Ки уже стояли у лодки вместе с мистером Дэвидсоном. Миссис Дэвидсон, Джастин и Клэр ещё спали. Стало прохладно, но солнце обещало скоро согреть этот мир.
Мистер Дэвидсон был человек хороший. Я это сразу понял. Тихий, спокойный, но со стержнем. Чем-то похожий на моего папу.
Перед тем как мы с А-Ки сели в каноэ, мистер Дэвидсон положил руку мне на плечо.
– Ты отличный парень, сынок. Вырастешь в мужчину что надо. Твои мама и папа страшно бы тобой гордились. Даже не сомневайся.
У меня защипало глаза, и я отвернулся.
– Помни, что здесь тебе всегда рады. Когда выкупишь свою лошадь или даже если ничего не выйдет, знай: ты можешь вернуться и остаться у нас. Ты и работы не чураешься, и с животными ладишь. Помогал бы нам по хозяйству. Для А-Ки, само собой, двери тоже всегда открыты. Наш дом мог бы стать и твоим, Джозеф.
Я кивнул. Вчера миссис Дэвидсон сказала мне то же самое.
Перед глазами встала их маленькая уютная хижина в лесу между холмами и рекой, с дровами на зиму, с ласковой мамой, чудесной малышкой, нежным мальчонкой и этим добрым человеком со стержнем, который стоял сейчас передо мной. Лучше дома и не придумаешь. Он засел у меня в сердце, как птица в гнезде.
К сожалению, жизнь так устроена, что мы не сами выбираем себе дом.
– Спасибо, сэр. Я правда очень вам благодарен. Только ещё не знаю, куда судьба меня занесёт. Может, дом – это вообще не для меня.
Он стиснул моё плечо. А потом пожал руку мне и А-Ки.
Меня пробрал холодок. Утренний мороз пощипывал щёки.
Мистер Дэвидсон это заметил и сощурился.
– Знаете, надо бы вам что-нибудь подарить в знак благодарности, – сказал он. Я хотел было возразить, но он строго на меня посмотрел. – Понимаю, денег вы не возьмёте. Честно говоря, у меня их особо и нет. Зато есть вот это.
Мистер Дэвидсон снял чёрный шарф, который повязал на шею, когда мы выходили. Не очень длинный, зато плотный и тёплый, из грубой шерсти.
– Это моя мама связала, – объяснил он, протягивая его мне. – Он тебя согреет, и я уверен, что она бы это одобрила.
– Спасибо, – ответил я, оборачивая шарф вокруг шеи.
Потом он снял с головы тёмно-зелёную вязаную шапку, мягкую и узкую.
– Её связала Энн. – С этими словами он вручил шапку А-Ки. – Теперь она твоя. Спасибо тебе за всё.
А-Ки поклонился и надел шапку. Уверен, мы оба были очень благодарны и за эти подарки, и за то тепло, которым они нас окружили. Мистер Дэвидсон снова кивнул и помог нам забраться в лодку.
Он посмотрел на нас, как мы сидим в каноэ в утренних сумерках, и улыбнулся.
– У вас обоих в сердце есть редкая отвага. Да, да. Она поможет вам найти то, что вы ищете.
Мистер Дэвидсон оттолкнул лодку от берега и крикнул нам вслед:
– Удачи вам, друзья!
Нас подхватило течением и понесло навстречу рассвету.
