Ко всеобщему удивлению, почувствовав прикосновение руки Билла, Октавия согласилась забраться в сачок, и ее перенесли в тихое, темное место, в бочку подальше от публики.
Прячась в своем каменном укрытии, она не видела нас долгие десять месяцев. И все это время я не прикасалась к ней и не играла с ней. Но все же после ее переселения из большого аквариума я решила повидаться с ней – в последний раз.
Мы с Уилсоном открутили крышку ее бочки и заглянули внутрь. На случай, если она захочет поесть, мы принесли для нее кальмара. Октавия всплыла наверх и взяла кальмара из наших рук. А потом бросила его на дно. Вовсе не голод заставил ее подняться на поверхность воды.
Она была стара и слаба. Дни ее были сочтены. Она не общалась с нами уже десять месяцев – учитывая продолжительность жизни осьминога, это все равно что не видеться с кем-то четверть века. Но она не только помнила нас, но и сделала над собой усилие, чтобы поприветствовать нас в последний раз.
Октавия посмотрела нам в глаза и нежно, но крепко прижала свои присоски к нашей коже. Так она провела с нами целых пять минут, а потом опустилась обратно на дно.
Поняла ли Октавия в конце концов, что ее яйца бесплодны? Было ли ей покойно в ее последние дни? Чувствовала ли она, как сильно я переживаю за нее? И имело ли это для нее хоть какое-то значение?
Хотела бы я знать, но не знаю. Зато теперь благодаря Октавии я знаю кое-что даже более важное. Лучше всего это выразил Фалес Милетский, греческий философ, живший больше 2600 лет назад: «Космос одушевлен, и в нем есть огонь, и он полон божественных сил». Дружба с осьминогом – что бы эта дружба ни значила для него – показала мне, что наш мир, как и миры вокруг и внутри него, наполнен светом, который мы не в силах постичь, и гораздо более одухотворен и чудесен, чем мы можем представить.
Глава 10
Тёрбер
Рик Симпсон узнал меня по определителю номера, но я не ожидала, что к телефону подойдет он. Я звонила его жене, Джоди.
– Рик? – мне удалось произнести только его имя, а потом меня стали душить слезы.
– Сай, ты как? Что-то случилось? С Говардом все в порядке? Приехать к вам?
Я не могла ничего сказать в ответ. Теперь я задыхалась и чувствовала себя униженной. Я не ожидала, что не сдержу слез, и уж точно не рассчитывала, что буду безудержно рыдать в ухо Рику.
Другое дело – Джоди, с которой я и надеялась поговорить. Ведь мы – она, я, Перл, Мэй и Салли – последние девять лет почти каждый день гуляли вместе, и она точно поняла бы мои сомнения и помогла бы мне разобраться.
В конце концов мне удалось взять себя в руки и рассказать Рику, что произошло. Никто не пострадал. Никому ничто не угрожало. Но я чувствовала, что моя жизнь вот-вот перевернется с ног на голову, и не была уверена, что готова к этому.
Первые признаки надвигающегося несчастья настигли нас в прекрасный снежный день во время лыжной прогулки.
Когда мы гуляли с Джоди, Перл и Мэй, Салли часто убегала довольно далеко от нас – в лесу всегда находилось, в чем поваляться и чем полакомиться. Но стоило мне позвать ее, и она поворачивала свои острые уши в мою сторону, несколько секунд прикидывала, надо ли менять свои планы, и потом всегда бежала ко мне. Однако в этот день, когда я стала звать ее, потому что она забежала в заросли репейника, который мне пришлось бы целую вечность вычесывать из ее густого меха, она даже не подняла на меня взгляд.
Салли оглохла.
С этим мы смирились. Купили ей ошейник с вибрацией, и я научила ее смотреть на меня, когда он начинает вибрировать, и получать за это угощение. Мы продолжили ходить в лес с нашими друзьями, только теперь избегали гулять вблизи дорог, так как Салли не слышала приближения машин. У ее глухоты был даже один плюс: по ночам нас с Говардом больше не будил лай Салли, переговаривавшейся с далекими лисами и собаками. Но эта потеря слуха испугала меня. Мы провели вместе всего девять лет. Неужели Салли намного старше, чем мы думали?
Я переживала. Вскоре мне предстояло ехать в Бразилию. Я должна была сопровождать Скотта Дауда, который первым познакомил меня с осьминогом в Аквариуме Новой Англии, в путешествии вверх по Риу-Негру, темноводной реке, которая сливалась со светлыми водами Рио-Солимойнс и давала начало Амазонке. Я работала над книгой для юных читателей о домашних аквариумных рыбках: откуда родом эти маленькие яркие создания и как они могут помочь в сохранении тропических лесов. Но мне очень не хотелось расставаться с Салли. Я знала, что в течение нескольких недель у меня не будет никакой связи с остальным миром. И если здоровье Салли под угрозой, я предпочла бы не ехать в экспедицию и отложить написание книги на год.
За неделю до моего отъезда мы отправились к нашему любимому ветеринару Чаку. В начале той недели Салли, казалось, поскользнулась на льду и слегка прихрамывала. Но Чак заверил меня, что с ней все в порядке. Я могла ехать.
На обратном пути из Бразилии я пыталась дозвониться до Говарда, сначала из Майами, потом из Бостона. Но безуспешно. Когда я вошла в нашу дверь, меня ждало именно то, чего я больше всего боялась: Салли лежала у подножия лестницы, не в силах подняться. Пока меня не было, ее поразило какое-то собачье заболевание периферического вестибулярного аппарата.
Салли восстановилась – как и Тэсс до нее. Сначала мы тренировались ходить по дому. Через две недели уже могли гулять по нашей улице. А через месяц возобновили лесные прогулки, хотя теперь они стали короче и спокойнее. Джоди, Перл и Мэй были терпеливы с нами. Казалось, пудели даже приглядывали за Салли, ходившей медленно и неуверенно. Они ждали ее на тропе, как когда-то Тэсс ждала меня.
Несмотря ни на что, Салли наслаждалась жизнью, по-прежнему таскала еду, любила наши лесные прогулки и одаривала нас своей несравненной улыбкой. Но явно чувствовала себя все хуже. Что ее мучило? Артрит? Мы сделали ей рентген. Попробовали давать ей глюкозамин, то же лекарство, что помогало Кристоферу. Однако наш ветеринар подозревал, что дело было в чем-то другом.
Он оказался прав. Это была опухоль головного мозга.
Мы готовы были на все, чтобы помочь ей. Мы проконсультировались с ветеринарным неврологом в штате Мэн. Нам сказали, что лечение в таких случаях помогает редко. Мы молились, чтобы это была медленно растущая опухоль. Но нет, это было не так.
