Корсаж платья Мэдди насквозь промок от пота, когда она, вконец измучившись, вернулась домой. «Нелепость какая-то», — подытожила она про себя.
В следующую поездку она все же добралась до рынков. Ей пришлось набраться храбрости и сделать глубокий вдох, прежде чем нырнуть в низкий дверной проем темного, как пещера, амбара. Шагнув внутрь, Мэдди подняла глаза и посмотрела из-под полей соломенной шляпы прямо перед собой, постепенно привыкая к царившему внутри рынка полумраку и жуткому гвалту. Торговцы выкрикивали цены, сотни местных торговались. Воздух казался плотным от кое-где проникавших внутрь солнечных лучей и пьянящих ароматов паприки, шафрана, куркумы и кардамона. Мимо промчался полуголый мальчишка. Он катил тачку, груженную мешками, и Мэдди неуклюже отступила назад, чтобы не угодить под колеса. «Не сказать, что это место совсем не связано со смертью», — подумалось ей в ответ на слова Люка Деверо. Взяв себя в руки, Мэдди зашагала дальше вдоль первого ряда лотков со жгучими пряностями, заваленных мешками, под завязку набитыми перцем чили. Тут у нее начало жечь в горле и в легких. Глаза заслезились, и она закашлялась, не в силах вдохнуть. Торговцы засмеялись, и Мэдди, представив себя со стороны, тоже попыталась засмеяться, но только закашлялась сильнее прежнего. Один пожилой мужчина широко улыбнулся и протянул ей перец чили, жестом подзывая подойти ближе.
— Это хороший. Не огонь. Вот этот.
Поколебавшись, девушка подошла и откусила маленький кусочек, готовясь попрощаться с собственным ртом. Но вскоре услышала свой полный облегчения голос:
— Правда, хороший.
Мэдди улыбнулась и повторила:
— Да. Хороший.
Ее начали подзывать и другие торговцы, предлагая ей корицу, анисовое семя и прочие пряности. Она пробовала всё и благодарила их, произнося слово «дханьявад». Ошеломленная новыми звуками, запахами и красками, она продвигалась все дальше в глубь рынка, останавливаясь, чтобы купить читтак
[6] шафрана для тети Эдит и корицы для повара.
На этот раз похождения Мэдди продлились дольше, чем полчаса.
Она считала дни до следующей вылазки, собираясь отправиться на остров Элефанта в гавани Бомбея. В путеводителе Люка Деверо было написано: «Гхарапури — это город пещер. Садитесь на лодку, отправляющуюся от причала, и попадете из душного города в темные гулкие залы, где живут каменные боги». Там Мэдди оказалась уже не единственной европейкой. Туристы наводнили прохладные пещеры, и звонкие согласные звуки отскакивали от стен, когда европейцы обсуждали вырезанные в камне лики Шивы и то, как все представшее их взору не похоже на то, что им доводилось видеть раньше. А Мэдди, плененная красотой статуй, думала о скульпторах, которые за сотни лет до нее ходили по тому месту, где она стояла, не замечая толпившихся вокруг туристов.
Еще через неделю Мэдди отправилась к могиле Хаджи Али. «Поезжайте непременно в отлив, когда из воды появляется узкая дамба, по которой вы сможете пройти к дарге (могиле)», — уговаривал путеводитель. Она прошла по каменистой полоске суши, зажатая толкающейся потной массой паломников. Морская вода доходила до подола. На фоне голубого неба сияли белоснежные купола мечети, окруженной зелеными пальмами. К Мэдди то и дело подбегали дети. Одни застенчиво глядели на девушку и быстро убегали, другие спрашивали, можно ли потрогать ее платье или волосы. Она наклонялась, позволяя им дотронуться до себя, и смеялась, видя детское удивление и задор.
На следующей неделе Мэдди побывала возле гигантской прачечной под открытым небом в Дхоби Гхат, где во все глаза смотрела на мужчин — даоби, работавших на солнцепеке не разгибая спины. Они скребли и колотили белье в глубоких каменных ваннах. Целые горы белья: одежда богачей из тонких трепещущих тканей, армейская форма, постельное белье из бомбейских гостиниц и больниц.
Мэдди не терпелось написать Люку Деверо и рассказать ему обо всем, что она увидела. «Мне помогли путешествия по Бомбею, очень помогли. Спасибо!»
Но у нее не было его адреса. Письма и благодарность жили только в ее мыслях.
А он продолжал писать. Почти каждую неделю приходила новая открытка, при виде которой у Мэдди всякий раз сердце замирало от восторга. Длинный песочный пляж в Подничерри. «Наверное, один из моих самых любимых во всей Индии. Можно сказать, мисс Брайт, что вы не жили, если не отведали здесь свежей выпечки, глядя на закат». Затем в начале февраля пришла открытка, на которой изображалось, как индийцы делают цветочные гирлянды в Мадрасе. «Если бы вы были рядом, я, наверное, купил бы вам такую. Скажите, вам бы понравилось? Почему меня интересуют такие вещи?» В том же месяце, но чуть позже пришла открытка с величественным зданием администрации в Калькутте. «Обратите внимание на вездесущих коров возле здания. Они напоминают всем, чья это страна на самом деле». Затем она любовалась изображением тигров в Бенгалии. «Как там ваши путешествия?»
Делла тоже писала. Ее письма изобиловали историями о поездках на слонах, приемах в королевских дворцах, женах индийских вельмож (большого количества), спрятанных за ширмами. Не отставал от подруги и Ричард. Только в своих письмах отец не столь бурно изливал чувства и всегда выражал надежду, что у Мэдди все хорошо и она благополучно уживается с Элис. Помимо того он рассыпался в извинениях за то, что поездка затянулась. «Должно быть, мы окажемся дома не раньше марта». Но только предвкушение следующей открытки Люка Деверо на подносе для писем побуждало Мэдди каждое утро просыпаться пораньше, торопливо одеваться и, подобрав юбки, мчаться вниз по лестнице. Каждый раз она страстно желала, чтобы поскорее наступил тот день, когда придет следующая открытка и в ней Люк расскажет ей что-нибудь о себе, объяснит, почему он колесит по всей стране и когда, о когда же наконец его следующим портом станет Бомбей.
Февраль уступил место марту, и день ото дня становилось все жарче. Приближался сезон дождей. Гай еще раз свозил Мэдди на прогулку в сады и строго предупредил, что нельзя есть индийское мороженое кулфи с уличных лотков. Еще он возил ее в зоопарк, где они вдоволь насмотрелись на ужасно печальных животных.
— Да, — согласился он, — похоже, им и вправду здесь невесело. Не уверен, что нам тоже так уж радостно глядеть на них. Как насчет высокого бокала чего-нибудь прохладного в «Джимхана Клабе»?
Март подходил к концу, и апрель приходил ему на смену. Мэдди ходила в порт посмотреть, как идет подготовка к строительству новых «Ворот Индии»
[7]. Сотни мокрых от пота рабочих таскали камни. Их темная кожа блестела на солнце сквозь пыльную пелену. Мэдди обходила стороной отель «Тадж» с его европейскими кофейнями «Си Лаундж» у моря и вместо этого пила чай в лавке на углу — «лучший чай в Бомбее». Потом она побывала в близлежащих мечетях, бродила по пахнущим кориандром переулкам возле рынка Кроуфорд. Она продолжала с надеждой ждать почту и всегда немного расстраивалась, не увидев в открытке долгожданных слов.
