— Какой, к черту, семьи?! — угрожающе понизил голос. От бессилия хотелось выть. Энди приходила! Ко мне! Черт знает, что у девочки было в голове в этот момент, но она готова была вернуться! — Я бы не умирал сейчас медленно, если бы не ты!
— Рейн, прости, — сжалась в комок Эмма, широко раскрыв глаза. — Я…
Но я уже не слушал. Развернулся и направился в цоколь к системе видеонаблюдения. Найти нужную дату заняло всего несколько минут, а вот смотреть на запись было непросто…
Я задержал дыхание до темных точек перед глазами, глядя на Энди, промокшую насквозь под дождем… Как нерешительно стоит и мнется перед воротами, не сразу отваживается нажать на звонок… Я будто смотрел какой-то фильм, заранее зная, что у него не счастливый конец. Бывшей жене впору было выдавать награду за драматизм — уж так она играла, что даже самый бесчувственный бы повелся. Хотя и не играла она… Поэтому Энди развернулась и зашагала… к машине!
Я ударил по кнопке записи, останавливая картинку, и подался вперед, впиваясь пальцами в пульт. Она приехала на машине!
А у машины есть номер…
***
День прошел как в тумане. Мы погуляли в парке, сходили в супермаркет… но все казалось какими-то отголосками прежней жизни. Когда я услышу голос Рейна, все изменится. В груди постоянно пекло от адреналина, и я издергалась настолько, что дальше решила не откладывать. Какая в самом деле разница, когда я ему позвоню?
Оставив Рэнди с Ким, я приготовила ужин и попросила девочку побыть с сыном, пока я сделаю несколько звонков.
— Энди, ты можешь оставить мне Рэнди на ночь, — окликнула меня Ким. — Я справлюсь.
— Об этом еще нет речи, — глянула на нее от двери. — Я просто сделаю звонок…
— Просто интересно, успеешь ты подняться в квартиру прежде, чем Рейн прибежит, — улыбнулась она.
— Ким, — покачала я головой, чувствуя, что сейчас струшу окончательно.
Но меры предосторожности не помешают. Прежде, чем начать переговоры, не мешало смыть с себя запахи и поменять одежду, чтобы не пахнуть Рэнди или, что еще хуже, Виммером. Мало ли, что там чувствуют такие, как Рейн.
Наскоро высушив волосы, я переоделась и вышла из квартиры. Мне снова стало не хватать пространства, чтобы вместило все мои страхи и сомнения, и я побрела по лестнице во двор.
Позвонить Виммеру было проще.
— Энди? — Петр взял трубку сразу же, и это снова невозможно было не отметить. Такой занятой, но вдруг сразу отвечает на мой звонок.
— Прости, не отвлекаю? — толкнула я двери и вышла на ступеньки.
На улице уже стемнело, и кусты ночных фиалок вдоль дорожек надрывались от стремления утопить весь двор в своем аромате.
— Нет, говори. — Слышала, он куда-то шел.
— Ты говорил, увидишься с Рейном…
— Уже увиделся, — вздохнул он разочаровано, и я поняла, что результаты его не радуют.
— Что такое?
— Я же секретный агент, Энди, — усмехнулся он. — Не могу тебе рассказать. Но он меня не слушается…
— Кто бы сомневался, — закатила я глаза, качая головой.
Детская площадка, к которой я вышла, оказалась почти пустой — всего парочка мамаш пыталась утащить детей по коляскам и домам. Я направилась вдоль скамеечек, глядя себе под ноги:
— Ну а вообще он… как он?
— Сложный вопрос. Что ты хочешь от меня услышать?
— Я хочу ему позвонить, но боюсь, — призналась я. — И дай его номер…
— О… ты решилась? — вроде бы удивился он.
— Да…
Дорожка в этот момент неожиданно закончилась чьими-то стильными ботинками внушительного размера. Их обладатель нагло возник передо мной препятствием, и я уже собиралась машинально его обойти, когда в груди вдруг стукнуло и задрожало. Да так неожиданно, что я схватилась рукой поперек ребер, хмурясь, и только потом подняла взгляд.
Номер Рейна мне уже не был нужен. Его хозяин нашел меня раньше, чем Виммер его в своем мобильном.
— Тебе до него действительно далеко, — просипела я в трубку.
— Что? — послышался ответ, но я тут же отбила звонок.
Так мы и замерли с Рейном в шаге друг от друга.
Он изменился. Очень. Черты лица заострились, стали еще жестче. Взгляд колючий, режущий, злой… Он просто испепелял меня им, и время замерло вокруг, не давая возможности шевельнуться. И все же часть меня будто ожила, проснулась… и уже почти разрешила себе открыть рот, но Рейн опередил:
— Пошли.
— Куда? — растерялась я.
— В машину, — и он кивнул на темный автомобиль, припаркованный за пределами площадки.
Я пришибленно повиновалась. Не было сил возражать, задавать вопросы или оправдываться. Он пропустил меня вперед, открыл пассажирскую дверь и коротко хлопнул ей, оставив ненадолго в пустом пространстве салона в одиночестве — мое личное затишье перед бурей.
Казалось, сон ожил. Только в нем Рейн не знал еще, что у него есть ребенок. А когда он сел рядом, я поняла, что даже рта не могу открыть…
Машина плавно тронулась. Рейн казался холодным и бесстрастным — ни один мускул не дрогнул излишним напряжением на его руках, пока он крутил руль. На лицо я боялась посмотреть. Пока за окном мелькали дома и было непонятно, куда мы едем, я вытащила мобильный и написала Ким сообщение, что она оказалась права и что задержусь. Рейн не придал моим действиям значения.
В какой-то момент молчание стало невыносимо, и я резко вздохнула.
— Просто молчи, — приказал он.
— То есть ты все сам решишь? — ослушалась я и посмотрела на него.
— Ну ты же решила, — даже не глянул он на меня.
— Кому-то надо было! Я видела, как ты носил свою дочь по больничному коридору!
— Нам двоим надо было, — с психопатическим спокойствием возразил он. — Надо было прийти ко мне.
— Ты бы не отпустил!
— Ты сказала, что хочешь остаться со мной.
— Я хотела!
— Сейчас ты хочешь, чтобы мы разбились, — сжал он руль. — Я просил молчать.
Я отвернулась, не находя себе места от злости и… страха. Я снова боялась Рейна. А это он еще не знает, что у него есть сын… Не знает же? Глянув на него через плечо, я медленно отвернулась — знал бы, прибил бы, наверное, сразу.
Когда мы свернули со скоростной трассы, я уже вся издергалась от неопределенности и еще каких-то противоречивых эмоций, похожих на чей-то чужой восторг. Неужели моя кошка вернулась?
Рейн припарковал машину в блеклом дворике, заглушил двигатель и вышел.
— Я думала, ты меня в тюрьму везешь, — подняла на него взгляд, когда он открыл мне двери, и проигнорировала поданную руку. — Или еще не вечер?
