— Все высказала? — хрипло поинтересовался он, шевеля дыханием волосы за ухом.
— Можешь проверить…
— Проверю, но позже. Есть хочешь?
— Пожалуй… И выпить тоже.
Он поднялся и вышел из спальни, а я со стоном уселась, подперев себя руками, и прикрыла глаза. Изнутри на меня смотрела большая черная кошка — так явно, что, казалось, можно было потрогать. И вот где ты была целый год? Не появлялась из-за Рейна? Нет кота — нет и кошки? Несправедливо. Но теперь мне будто срезали жгуты, стягивавшие грудную клетку. Дышалось свободно, уверенно… а страх, наконец, начал отпускать.
Я поднялась на трясущихся ногах и направилась в гостиную, но ненадолго задержалась взглядом на прикроватной тумбочке. Пузырек с обезболивающим был почти пуст. Я покрутила его в руке и вернула на место.
В кухне, смежной с гостиной, ждало зрелище, от которого захватывало дух — Рейн голышом стоял у разделочного стола и орудовал ножом.
— Ничего не боишься себе отрезать? — усмехнулась, замирая в центре.
— С тобой ни в чем нельзя быть уверенным. Ножки ходят? — И он изящно ссыпал сырную соломку на тарелку. — Вино скоро привезут. Как и горячее.
— Что ты тогда готовишь?
— Закуску с острым сыром — все, что у меня осталось в холодильнике. — Он глянул на меня голодным взглядом, и показалось, что это меня сейчас притрусят сыром и сожрут.
— И что ты планируешь на мой счет? — осторожно направилась я к нему.
— Трахать, кормить, по возможности допрашивать… — И он повернулся ко мне с тарелкой.
— Виммер сказал, ты расследуешь дело о детях, — взяла я с тарелки угощение.
Есть хотелось зверски. А смотреть в пылающие гневом глаза и с упоением жмуриться от вкусной еды оказалось ни с чем не сравнимо.
— Так все же Виммер… — сузил он глаза.
Я только вздернула брови, демонстрируя отказ от дачи показаний.
— И? Дальше? Весь год жила там, откуда тебя увез?
— Да, — кивнула и облизнулась. — А ты неплохо готовишь. Зря убеждал, что у тебя плохое резюме…
И я нагло забрала у него тарелку и направилась за стол. Нервы дергало мыслями о детях, оставшихся дома. Но я понимала, что они-то как раз в безопасности, в отличие от меня.
— Почему ты искала меня? — направился он к кофеварке.
— Почему ты пьешь обезболивающие? — Виммер учил меня плохому.
— Потому что мне больно.
А я прикипела взглядом к его широкой спине. Потрясающий зверь…
— Из-за меня?
— Нет, — соврал он. — Слишком много ранений.
А я смотрела на него и осознавала, насколько ошибалась. Я причинила ему много боли своей ошибкой — это читалось в каждой напряженной мышце его совершенного тела. Хотя ошибкой ли? Будь я снова размазана по тому плинтусу в коридоре военной базы, я бы сделала все точно так же — отползла в тень и сбежала.
— Я думала, что так будет лучше. Если я исчезну. Видела, как ты носил дочь по коридору…
Рейн не шевелился, и все мои доводы будто разбивались о его застывшую фигуру. Но я больше не казалась себе маленькой и беззащитной перед ним. Сделанного не исправить — я не смогу вернуть ему этот год. И это он еще не обо всем знает…
— Почему ты меня искала? — повторил он вопрос.
— Скучала. И не выдержала.
— Я не жил дома…
— А дочка как?
— Хорошо. Сдала тебя сегодня… — И Рейн обернулся от кофеварки с двумя чашками. — Зря ты не дала ей шанса — она у меня умница.
— Правильно говорят — по себе не судят, — пожала я плечами. Смысл оправдываться?
Наши взгляды встретились, когда он поставил передо мной чашку.
— Мне просто не стоило тебя отпускать, — тихо заключил он.
— Ты не мог быть рядом со всеми сразу… — еще тише ответила я.
Он склонился ниже, но тут в двери позвонили, и я выдохнула, провожая его взглядом сначала в спальню за штанами, потом к дверям за доставкой. Хотелось крикнуть ему уже обо всем в спину… Но мне было страшно до воя. Одно дело — просто развернуться и уйти. Другое — уйти с ребенком. Да и «трахать, кормить, допрашивать» — не то же самое что «любить и жить каждый день вместе».
— Я родила сына. Приходила, когда узнала о беременности.
Мне показалось, я только подумала это, а оказалось, что произнесла вслух. Ну и к черту — устала думать обо всем сама.
Рейн только и успел, что закрыть двери за доставщиком и поставить пакет на стол. Смотреть на него было невыносимо. Казалось, в комнате сгустилась тьма вместе с воздухом, и дышать стало невозможно…
— Сына? — угрожающе тихо переспросил он, обернувшись. Видела — он даже двигаться боялся, чтобы не сорваться. — И когда ты собиралась рассказать?
— Никогда. Я трусила. Виммер сегодня уговорил тебе позвонить. И я как раз спрашивала у него номер, когда ты появился сам.
— Ты все это время была беременна… — Не слушал он меня. Пытался осознать, но выходило плохо. — Родила моего ребенка… и так и не сказала?
— Я попыталась, — старалась не замечать раскатов грома, грозящего рвануть такой бурей, что от меня ни черта не останется. — Но да, не смогла…
— С кем ребенок сейчас?
— С приемной дочерью. Ей десять, она справляется.
— У тебя есть приемная дочь? — А вот эта новость сбила его настрой.
— Да, Виммер помог удочерить девочку из спасенных.
— И что ты думала? — голос его зазвучал надтреснуто. — Воспитывать моего сына одна?
— Я не думала…
— Оно и видно! — рыкнул он, резко развернувшись.
— Не подходи ко мне! — взвилась я, подскакивая.
— С чего это? — Зверский оскал редко кому так шел. Рейн оказался рядом так стремительно, что у меня аж дух захватило. — Ты — моя самка.
— Мы это еще не решили, — попыталась вздернуть нос, но только облегчила ему возможность уложить свою лапу мне на горло.
— Решили, — прорычал мне в губы. — Год назад. Или у тебя с памятью плохо?
— Год назад все было иначе, — схватилась за его запястье, вставая на носочки.
— Ты лишила меня жизни, возможности быть со своим ребенком и с тобой! Ты доверилась незнакомцу, который продал тебя за контракт! — И он саданул кулаком в стенку рядом, а я дернулась в его руках. Когти послушно напомнили о том, что они у меня есть на всякий случай. Но Рейн не делал больно. Скорее, пытался принять это все разом, чтобы пережить здесь и сейчас… По крайней мере, я на это надеялась.
— Ты когда-то сказал, что не видишь смысла в извинениях, — прошептала, когда он замер, шумно дыша.
— Можешь попробовать, — процедил зло.
