— Ни черта себе, — присвистнул Харт на том конце трубки.
Видел, Энди покосилась на меня вопросительно, и я не стал ее мучить:
— Это прокурор Харт. Привет тебе передает.
Она смешно втянула голову в плечи.
— Так уж и передает? — усмехнулся Рон. — Поздравляю тебя с найденышами.
— Спасибо. — Я улыбнулся и глянул в окно. Там по обеим сторонам магистрали все это время был привычный мир. А где-то — еще лучше: тишина горных склонов, и только ветер поет и гоняет снежные вихри… Жизнь рванулась в вены так стремительно, что аж руки на руле взмокли, и я вообще уменьшил скорость до нижней границы дозволенного. — Харт, я перезвоню…
…До дома Энди мы доехали в молчании.
— Смотри, Ким — моя приемная девочка, — тихо сообщила она, когда я, наконец, заглушил двигатель. — Она очень чувствительная. И очень переживает, как дальше сложится жизнь нашей семьи. И она дорога мне…
— Я понял. — И я перевел на нее взгляд. — Пошли.
Она нервничала. Год — немалый срок. За это время их жизнь устоялась, и теперь ее ждали перемены.
— А ты умная у меня — пришла ко мне после душа, — заметил я, усмехаясь ехидно в пространстве лифта, пока тот ехал наверх. — Все новости с себя смыла…
— Один умный ребенок предположил, что после звонка тебе я не успею вернуться в квартиру.
— Действительно, умный, — впечатлился я. — Ты правда так боялась меня?
— Я всегда тебя боялась, Рейн, — уязвимо заправила она прядь за ухо и отвела взгляд. — Но от этого не стала хотеть меньше.
— У нас будут еще дети, — вдруг усмехнулся я, удивив даже самого себя. — И я увижу, как ты переваливаешься с большим животом с ноги на ногу, как пингвин…
Энди усмехнулась и закусила губу.
— Ну ты же это уже видел, — глянула на меня исподлобья.
— Забыл уже. Да и не было прежнее моим никогда. Мне просто позволяли посмотреть со стороны…
— Когда твоя жена опустилась на колени, я, дура, подумала, что там невероятная любовь… И такой я точно недостойна.
— Эмма всегда умело манипулировала другими.
— Прости, — сдвинула Энди брови и сложила руки на груди, отгораживаясь.
— Я тебя прощаю, — притянул ее к себе. — Просто больше не убегай…
Из лифта Энди вывела меня за руку и повела к квартире — боялась, что я убью Виммера? Не зря. Я увидел его первым — он направлялся к двери с моим сыном в руках. Думал, прикроется им?
— Энди, Рэн так плачет! — послышался смущенный детский голос будто через толщу воды. — И только у мистера Виммера перестает.
Как в замедленной съемке я увидел, как Энди протягивает руки к Виммеру и берет у него ребенка. И жизнь словно спустили с паузы. Я окунулся в мир запахов и звуков, в которые мне не было доступа столько времени…
— Рейн…
Я с трудом отвел взгляд от Виммера и перевел на малыша в руках Энди. Сын смотрел на меня… внимательно, даже будто удивленно… Энди осторожно шагнула ко мне и протянула ребенка:
— Возьмешь?
Руки будто превратились в желе, когда я осторожно взял сына и прижал к себе, губы сами поползли в идиотской улыбке в стороны, и я склонился носом к детской макушке. В горле стал ком, и я прикрыл глаза. Стало плевать на все, даже на Виммера, который все еще стоял рядом. Я вдыхал запах своего ребенка и почти физически ощущал, как возвращаюсь к жизни. Сердце жаловалось маленькому комочку, прижатому к груди, частым глухим стуком, а Рэнди только умилительно сопел, хватая меня за складки футболки. Я знал, что он все понял… и почти не удивился, когда малыш вздрогнул в моих руках, взбрыкнул отчаянно ножками и… протяжно мяукнул. А потом вдруг стал меняться…
Энди испуганно вскрикнула рядом, но я только тихо шикнул на нее:
— Все в порядке… — И принялся быстро снимать с малыша рубашку.
— Он оборачивается! — взвизгнула девочка рядом, но Рэнди, к счастью, было не до всего — он усердно отращивал шерсть, вытягивал позвоночник в хвост и скручивал пальчики, чтобы те могли перевоплотиться в лапки. Я подбадривал, забыв обо всем, опустился на колени, уложив малыша сверху, и гладил его, расслабляя маленькие мышцы легким массажем.
— Я наберу врача, — неожиданно обеспокоился Виммер.
— Хорошо, — встревожено кивнула Энди.
Но я точно знал — с малышом все в порядке. Пусть первый оборот не самый легкий, но прошел он без запинки, и вскоре Рэнди встал на нетвердые четыре лапки.
— Какой хорошенький! — громко шептала Ким, сидя рядом. — Какой хороший!
Я улыбался. Сын унаследовал моего зверя, и теперь стоял посреди гостиной пушистым серо-белым комочком и озирался, привыкая к новому взгляду на мир.
— Рейн, — выдохнула Энди, и я сгреб ее в объятья.
— Все хорошо с ним, — шепнул ей на ухо.
Взгляд сам зацепился за Виммера, стиравшего пот со лба и не спускавшего с Рэнди взгляда. Я ни черта не понимал. Если только не предположить…
С губ сорвался смешок, и Петр перевел на меня взгляд.
Твою мать!
Видимо, способность понимать друг друга без слов нам пригодится. Потому что мне стало понятно, почему Энди не может от него отделаться. И я теперь тоже не смогу. И взгляд Виммера только подтверждал все мои мысли.
— Я встречу врачей, — глухо сообщил Петр.
— Будете кофе? — встрепенулась Ким.
Ей, видимо, не хотелось, чтобы привычный член семьи уступал место непонятному новому мне.
— Буду, — согласился он.
Уж не знаю как, но высшая система воздаяния долгов сотрудникам подразделений обороны и разведки работала без промашек. Ну с Энди понятно — она не могла предположить то, что понял я. Видел — еле заставляет себя сидеть рядом, чтобы не кинуться к ребенку и не начать поднимать его при каждом падении. Вовремя я появился.
— Он не стеклянный, Энди. Ковер мягкий, не убьется, — вернул ее к себе в руки. Надо было давать понять Ким, что я не враг. — А когда Рэнди родился, Виммер тоже был рядом?
— Нет, — растерянно отозвалась Энди. Ну оно и понятно — рыдающего начальника безопасности империи с внуком в руках мало кто видел в своей жизни. — Он забирал меня из больницы. А что?
— Да так, — пожал плечами я.
Понятия не имел, почему Петр молчал, кем приходится моему сыну. Хотя когда он вернулся с бригадой врачей, я подумал, что выдаст себя с головой — так сильно нервничал.
— Сюда, пожалуйста, — вел он двух специалистов в медицинской амуниции в гостиную.
Не понравилось мне все это, но я не стал рычать — отошел в сторону, тем более так стало даже лучше видно всю картину. Врачи осматривали сына, а Энди с Петром не отходили от них, с одинаково тревожными лицами наблюдая за процессом. Причем Петр явно нервничал заметно больше. Надо будет выяснить почему.
