Но тут все было сложно. Такие, как я, всегда опасались полноценных оборотней, потому что нас слишком долго убивали как носителей несовершенных генов. И теперь страх истребления сидел у нас глубоко внутри.
— Эй… — Я погладила котенка по голове, еле сдерживаясь, чтобы не начать умолять обернуться. — Эй… соску теперь будешь сгрызать еще быстрее, — усмехнулась я. — А запас небольшой…
— Почему ты не стала кормить грудью? — осторожно поинтересовался Рейн.
— Я хотела, — надулась я, тяжело сглатывая. — Но я дефектная, Рейн. Нам сложно… И я не смогла, хоть и старалась.
— Чувство вины, Ди…
— Что? — усмехнулась новому имени.
— Так взрослее. Ты сильно повзрослела.
— Ну спасибо.
— Спасибо не стонет, — оскалился он. — Иди сюда…
Он перетянул меня к себе на колени в знак очередного перемирия, пока мы не найдем новый камень преткновения. Но на сегодня хотелось закончить.
Мы посидели еще немного, наслаждаясь временным спокойствием. Рэнди смешно катался рядом, бегал так, что задние ноги опережали передние, падал и снова катался.
— Ему просто очень понравилось бегать вместо того чтобы только лежать и сидеть на чьих-то руках, — объяснил Рейн. — Не знаю, что за врачей вы нашли, но, видимо, они мало что смыслят.
— Слушай, есть нормы первого обращения. Специалистам виднее.
— Ладно-ладно… — примирительно прижался он губами к моему виску. — Во сколько он у тебя спать ложится?
— По-разному, — замерла я. — Но уже давно пора. Пошли покажу, как дорого ты обошелся государству…
Пока я показывала Рейну квартиру, Рэнди уснул без задних лап у него на руках… и обернулся ребенком.
— Держи, — вернул он мне привычного малыша, и я осторожно прижала его к груди.
Вместе мы прошли в спальню.
— Вот тут мы и жили все время без тебя. — Я опустила ребенка на кровать, и тот раскидал ручки и ножки. Вечер вышел у него непривычно насыщенным.
Рейн прошел к окну, и теперь стоял, глядя на город. А я смотрела на него, пытаясь почувствовать, как мне теперь с ним… Хорошо? Определенно лучше. Тревожно? Тоже. Я слишком привыкла принимать решения одна, а тут требование слушать кого-то еще… Да еще какое! И теперь с ним придется считаться. А у нас никогда не получалось считаться друг с другом…
— А как ты был все это время?
— Так себе, — задумчиво отозвался Рейн. — Работал… — Он повернулся и направился к нам. — А он на тебя похож больше.
— Ну да, как же, — фыркнула я.
— Мне виднее — я его впервые вижу, — мягко улыбнулся Рейн, опускаясь рядом. — И глаза твои, и форма губ… — Он смотрел то на меня, то на Рэнди, сравнивая. — А уши, как у деда — острые…
— Как интересно, — подалась я вперед. — А дед его где?
— Где-то в министерстве безопасности, — горько усмехнулся Рейн. — Мы не общаемся, он не одобрил моего ухода из-под его давления.
— Ты еще и поэтому ушел в частный розыск?
— Да. Отец все видел меня каким-то уважаемым и значимым чиновником, желательно в своем окружении. Но не более уважаемым, чем он сам. Я, само собой, не стремился оправдывать его надежд и упивался погонями в отделе оперативного реагирования.
Я усмехнулась:
— Да уж… Нет родителей — проблема. Но даже если они есть — проблема не становится меньше.
Рейн как-то странно на меня посмотрел при этом, что я уж подумала, что ляпнула что-то не то. Только он вдруг просил:
— А если бы ты узнала, что отец у тебя есть и не против быть рядом?
— Да ну, откуда? — отмахнулась я. — Я же тебе говорила…
— Чисто теоретически? — допытывался он.
— Он же нас бросил. Да и видела я его — счастлив с породистыми сыновьями. Так что нет смысла фантазировать о несбыточном.
— А почему ты думаешь, что мать указала тебе на того самого?
— С чего ей врать мне? — нахохлилась я. — Ты прямо как Виммер!
— А он что? — вздернул бровь Рейн в своей манере.
— Ну он тоже мне утром мозги протирал на эту тему! Вы достали.
— Ладно-ладно, не пыли, — примирительно поднял Рейн ладони. — У тебя найдется что-нибудь для стихийного мужика в доме?
— Полотенце, туалетная бумага, — оценивающе посмотрела на него. — Чашка, тарелка… могу зубной щеткой поделиться.
— Негусто, — усмехнулся он, поднимаясь. — Вижу, не планировала мое возвращение.
— Совсем. — Я поднялась следом. Ноги подрагивали. — Рейн, давай спать. Рэнди не поел на ночь — поднимет нас рано утром.
— Ложись. Я позже. Привык не спать до утра. — Он усмехнулся, глядя, как я подползаю к Рэнди. — Столько привычек теперь менять… Даже не верится. Дурочка ты, Энди.
— Это бесспорно, — зевнула я, укладывая голову на подушку и, кажется, моментально засыпая. Потому что последний вопрос я едва промямлила: — А как же твои обезболивающие?
Но ответа уже не услышала.
***
Кажется, она уснула сразу же. Я стянул футболку, повесил ее на край пеленального столика и оглянулся на кровать. Не верилось, что она снова рядом. Хотелось трогать, обнимать… Я перевел взгляд на малыша, и в груди раздулось что-то большое и теплое, едва влезающее в грудную клетку и рвущее ее на части — радость быть отцом. С Энди все это чувствовалось будто впервые. Мой зверь признавал ее, хотел, обожал… Всего этого мне не хватало в прежней семье. И только теперь я понимал разницу между признанием зверя и отсутствием его одобрения на отношения. Мой никогда не одобрял Эмму. Был безразличен. Только котенка любил, несмотря ни на что.
Но здесь уже не было никаких полунамеков и компромиссов — меня утопило с ушами в безусловной любви к этим двоим. Дыхание сбивалось, сердце стучало свободно, сбросив напряжение, и я смотрел и просто пытался поверить в то, что это реально… Потому что все казалось сном.
Я смотрел и думал обо всем, перебирал свои мысли, планы, желания… все требовало пересмотра теперь, потому что многое изменилось. И только одно угнетало — мне нужно закончить это дело ублюдков, крадущих детей. Только теперь придется считаться с Виммером.
Когда в комнате раздалось недовольное кряхтение, я очнулся от мыслей. За окном уже немного прояснилось, а сын, как предсказывала Энди, проголодался.
— Эй, — прошептал я и аккуратно взял ребенка на руки, — что ты ешь?
— Рейн, — сонно прокряхтела Энди, намереваясь подняться, но я придавил ее свободной рукой к кровати:
— Так, коротко — чем кормить?
— Пачка смеси в холодильнике — разогреть в приборе одной кнопкой. Проверить температуру смеси — капельку на сгиб локтя… Соски рядом в контейнере, — мямлила она, пытаясь проснуться, а я мрачнел с каждым словом.
