— А мои обязанности? — голос охрип, и я прокашлялась, давая понять собеседнику все.
— Вы останетесь с Брайтом до конца нашей операции.
— Мне нужно быть уверенной, что я не пострадаю, — выдохнула напряженно.
Виммер подался вперед:
— С чего вы решили, что можете пострадать? — сурово потребовал он. Я открыла рот, чтобы возразить, но он не стал слушать: — Это вряд ли.
— А если Брайт меня убьет?
— Он выбрал тебя, — с нажимом отбрил Виммер и поучительно добавил: — Мужчины не вредят выбранным женщинам, Энди.
— Он меня использует, а не выбрал! — возмутилась я.
— В любом случае ваши отношения — только ваши, — разочаровано пожал он плечами. — Я могу ограничить их лишь сроком.
— Мне нужна гарантия, что у него не будет на меня никаких прав по окончании этого срока.
— Хорошо, — кивнул он. — Так мы договорились?
— Да.
***
Комнату нам действительно предоставили другую, и я не нашел, к чему в ней можно придраться. Логично, что несчастливице стремились бы обеспечить лучшие условия, чтобы смягчить пребывание со мной. И Энди тут будет лучше — почти что гостиничный номер. И тепло. Харт выдал мне оружие, мобильник и заверил, что его сотрудники тоже начеку.
Все мы ждали покушения на меня. Я рассчитывал, что связи между спонсором, который греет зад на вершине олимпа, и исполнителями не очень налажены. И всегда остается шанс, что, вскрыв очередной лагерь, мы получим больше информации о заказчиках… На это я и надеялся. Чтобы эта тварь предпочла меня убрать прежде, чем я укажу если не на кого-то конкретно, но обозначу четкую дорожку, по которой только останется пробежаться и вычислить виновного.
Все, что я узнал, это номера нескольких машин, привычки: марка сигарет, оружие, особенности запаха… Мне в надежде сохранить жизнь выкладывали все до мельчайших деталей. Я допрашивал ублюдков сутки, прежде чем сдаться самому. Харт, может, раскрутит и эти улики, потому что тот же пистолет с особенной рукояткой очень напоминал по описаниям ограниченную серию, в которой насчитывается всего десять экземпляров. И владельцев таких пистолетов уже проверяют и следят за ними. Но все это требует времени…
Когда за спиной тихо вжикнул замок, я обернулся… и все вылетело из головы.
Энди замерла у порога камеры, обнимая себя руками. В какой-то безразмерной белой пижаме, с распущенными волосами и вся пропахшая чужими прикосновениями и антисептиками. Мой прерывистый голодный вдох прозвучал так громко в тишине между нами, что она сжалась еще больше.
— Мне сказали, что ты герой…
— Это они поспешили.
Она коротко кивнула и гляделась:
— Я согласилась на то, чтобы меня использовали, — попыталась расправить плечи, но взгляд ее дрожал, когда попробовала глянуть с вызовом мне в глаза.
А я знал, что буду использовать. В груди задрожало предвкушающее рычание, когда шагнул к ней. Не было сомнений — мне нужно присвоить эту самку, снять с нее чертов чужой запах… и вернуть свой. А еще разбирало от злости — Энди вжалась в стенку в ответ на мое приближение. Что может быть хуже, чем видеть, как тебя отвергает избранница? Чувствовать пальцами, как от страха бешено бьется вена на ее шее… Каких извращенцев подобное может возбуждать?
— Энди, — позвал ее шепотом и приподнял за подбородок, вынуждая смотреть мне в глаза. — Я тебя не пользую… Я ошибся. — Она только попыталась вжаться в стенку сильней, избегая моего взгляда. — Я на самом деле тебя хочу…
Она задержалась взглядом на моем лице, но ни черта это не стало для нее хорошей новостью.
— Давай все оставим так, — выдохнула, вставая на цыпочки, когда я схватился за края ее кофты.
— Не оставим, — отбросил вещь на тумбу и взялся за штаны.
— Рейн, не надо, — отказалась переставить ноги, чтобы я снял их с нее.
И я рывком закинул ее себе на плечо и понес к кровати. Не обращал больше внимание на ее протесты — как вскрикнула, как попыталась снова дать деру от меня и даже подраться. Просто развернул ее на живот и сел сверху, поддевая пальцами белье. На ягодице налился кровоподтек от моего вчерашнего укуса, и я с удовольствием наказал ее очередным, добиваясь симметрии. Энди взвилась, вскрикивая и грязно ругаясь, а я запустил в нее пальцы, шлепая по заднице.
Не то что я любил грубо, нет… Но дерзость этой самки и ее сопротивление вытаскивали черное изнутри, делая меня больше животным. Наверное, я слишком долго жил один в глуши вдали от всех. Мои светские пируэты закончились на расставании с бывшей женой, и я больше не видел смысла в том, чтобы делать вид ради кого-то.
Энди выгнулась дугой, когда ласка достигла цели, и заскребла ногтями по хрустящей белоснежной простыни. Мелькнула мысль, что я, наверное, только так мог себе найти женщину — связать ее договоренностями и запереть с собой за решеткой. Но я тут же утопил ее в новом вскрике, не жалея бестию. Трахал ее пальцами до одури, пока она не потекла и не перестала выдираться. А когда обессилено распласталась подо мной, слез с нее и огладил пострадавшую попку, любуясь результатом. Ее запах хотелось пить, потому что все в ней кричало, как хотело отдаться, и сама Энди тоже. И я взял — медленно заполнил собой, жмурясь от удовольствия слышать ее дрожащий стон. Пусть только попробует потом воротить нос — буду трахать до звезд перед глазами, пока не признается мне в голос, как хочет быть моей.
Я осторожно втиснулся в ее тесноту и склонился к ней, замирая губами между лопаток. Не помню такого желания, чтобы меня настолько вело от самки и вынуждало ее убеждать в своем выборе… Маленькая дерзкая дурочка играла с огнем, смея намекать мне, что будет со мной только по договоренности. Черта с два! И я вздернул ее на колени, прижимая ее бедра к своим. Энди дрожала, кричала все громче и пыталась сжать ноги, сдерживая очередной оргазм.
— Давай, — рыкнул я и дернул ее за волосы вверх, запуская пальцы между ее ног. Ответом стала дикая дрожь, бьющая по пальцам и сводящая с ума.
Где-то на задворках сознания всплыло опасение, что я вообще потерял сцепку с реальностью, и если и дождусь дула пистолета, то получу пулю прямо в лоб… Потому что даже пуля сейчас кажется мне чем-то несущественным. А вот Энди подо мной — все. Разрядка поставила меня самого на колени, опустошая душу до самого дна…
Уж лучше бы я молился…
— И что же тебе пообещали? — сжал пальцы на ее горле, отдышавшись.
— Не твое дело. — Слишком быстро пришла в себя — голос злой, звонкий, будто пощечина. — Ты должен будешь оставить меня в покое! Это главное!
И она мотнула головой, пытаясь сбросить мою лапу.
— Я все еще в тебе, девочка, — зарычал, склоняясь к ее уху, и вжался членом в нее до упора, наслаждаясь ее ожившей дрожью. — Уверена, что можешь ставить мне условия?
Пальцы сами сжались в ее волосах, в груди задрожало недовольное урчание зверя, и я задвигался жестко и сильно, упиваясь ее криком. Показалось, что меня оглушило к чертям — я слушал, но не слышал, как бьется Энди подо мной в агонии. Понимал, что это уже не про удовольствие, и что не отдается мне по своей воле, но это только подстегивало злость.
