– Между нами ничего не было. Такого, о чём ты думаешь, – неожиданно для себя заявила Роми, залпом допила вино. Усмехнулась. Может быть, при других обстоятельствах, в другой реальности всё сложилось бы иначе. – Знаешь, Алэй и Ллэр… они особенные. Они есть друг у друга. Единственные атради, которые связаны кровными узами. Настоящая семья. Он же рассказал тебе про Алэя?
Мира продолжала таращиться на бокал в руке. Мизинцем, едва касаясь, провела по его краю. Круг, ещё круг, ещё, чуть ускоряя движение, пока хрусталь не отозвался тоскливым, гипнотизирующим и необычайно громким в повисшей тишине звуком. Потом перестала, подняла голову. Пару секунд изучала Роми, осторожно вернула бокал на столик. Мягко улыбнулась, но острые, враждебные льдинки из глаз не исчезли.
– Расскажи мне ты. Про Алэя.
Роми растерялась. Рассказать? О чём? Как?
И вдруг яркой вспышкой нахлынули образы. Она не просто вспомнила, а словно заново оказалась в прошлом и в то же время видела себя со стороны.
Себя. Алэя. Льющийся из потолка свет. Мрачный зал. Огромный, но не бесконечный. Колонны, пыль, паутина, затянутые потрёпанными гобеленами стены. Каменный прохладный пол. Полное отсутствие красок. Чёрно-белый мир и яркое пятно её волос. Огненно-рыжих.
Тогда Роми казалось, что она сияет так ярко – что слепит саму себя. Будто там, за чёрным высоким потолком действительно существует серебряное солнце, пробивается в единственное узкое окно, окунает её в мягкий, тёплый, осязаемый кокон света.
Сейчас она замечает, что её полупрозрачная одежда в этом свете кажется плотнее, скрывает больше, чем могла бы. Вспоминает – предупреждающие «колокольчики» звякнули, выдернув в Плешь почти из постели, причём не своей, а потому на ней прозрачный, невесомый, длинный – до пола – пеньюар.
Тогда Роми разозлилась, подумала – ну почему в Плешь всегда затягивает из таких неподходящих условий? Но раздражение исчезло, не успев оформиться. С ней заговорили, и голос заставил вздрогнуть.
Сейчас Роми думает, что в тот момент была похожа на вставшего с трона монарха. Босого, простоволосого… Сейчас она снова дрожит, но не переживая то самое непонятное чувство, а вспоминая, что будет потом. Через много удивительно длинных, тягучих дней.
– Я всегда считал, что Встречающие – бесполые, бесформенные существа. Я рад, что ошибся.
Перепад светотени не мешает разглядеть ей того, кто заговорил. Он тоже босиком, чёрные брюки закатаны почти до колен, будто он ходил по воде, когда перенёсся сюда. Белая рубашка застёгнута всего на пару пуговиц, рукава – тоже закатаны. Щурится, в отличие от Роми ему свет мешает.
Он делает шаг навстречу. Вверх, пока только на одну ступеньку.
Она помнит – ему интересно. Он думает, что умер, но любопытство берёт верх над любой другой эмоцией, положенной в подобной ситуации.
Роми боковым зрением замечает тень позади себя.
– Покажи мне ещё, – просит Мира. Её голос звучит совсем рядом. Тихий, настойчивый, ему невозможно не подчиниться.
Мира здесь? Внутри её памяти? Обдумывать нет ни сил, ни желания. Противиться тоже не выходит, хотя вспоминать не так легко.
– Он будет много расспрашивать, будет рассказывать сам, – бормочет Роми. – А потом скажет, что раз это не жизнь после смерти, то хотел бы вернуться домой и обо всём забыть. Я подумаю, что он так и не понял ничего из того, что я говорила. Или не поверил. Буду пробовать объяснить, что ничего не получится, что его сила будет вновь и вновь восстанавливать воспоминания, вновь и вновь выбрасывать его в Плешь. Сколько раз ни подправляй память. Но Алэй будет настаивать.
– Хорошо, – шепчет стоящая в центре зала Роми, сдаваясь. – Ты меня уговорил.
Алэй берёт её за руку. Потом – за вторую. Она не ждёт этого, как не ждёт и того, что он посмотрит ей в глаза, сожмёт ладони.
Роми помнит этот взгляд. Её будто обожгло. Алэй в тот момент был счастлив и смог поделиться чувством с ней. Она знала, что не имеет отношения к тому, что с ним творится. Но это потеряло значение. Ничего не умея, никогда не пользуясь данной ему силой – он окунул опешившую атради в тёплые волны чего-то невероятного.
– А потом? – спрашивает Мира. – Что было дальше?
– Дальше? Дальше я могу с уверенностью назвать миг, когда впервые задумалась о смерти. Когда испугалась её.
Роми послушно продолжает показывать.
Тёмный зал рассыпается звёздным небом.
Она наблюдает со стороны. Видит, как Алэй шагает в Плешь прямо с пляжа, что он упал в воду и мог бы захлебнуться, если бы отсутствие сознания заняло больше нескольких секунд реального времени. Роми хочет выйти к нему, помочь, – и плевать, что близость атради гарантированно разбудит приглушённые воспоминания. Гарантировано не позволит Алэю вернуться к оставленной жизни. Но он не один. К нему уже спешат.
Роми остаётся в Надпространстве, так её не заметят, а она не потревожит биополе Алэя. Так она может находиться рядом столько, сколько понадобится, чтобы убедиться – с ним всё будет в порядке.
– Алэй! Господи… ты!.. – Девушка, невысокая, хрупкая, похожая на подростка, выбегает на берег словно вихрь. Падает на колени в воду, пытаясь помочь встать. Роми не уверена, что она справится: Алэй намного крупнее, но вмешаться означает проявить себя. Это не то, чего бы он хотел. – Куда тебя понесло? Мы же договаривались! Ты же обещал!
– Илара? – голос Алэя звучит глухо, растеряно. Роми знает, что сейчас происходит в его голове – он ничего не помнит и не понимает. Пока. Ему кажется, что-то должно быть, что-то ускользает. Но ухватить мысль не получается и не получится. – Что я… Где?..
– Ты сказал, что тебе нужен свежий воздух. Это разве воздух? Зачем ты пошёл к воде?
Илара бормочет что-то ещё.
Роми помнит, она тогда перестала прислушиваться, вникать в слова. Решила, что подправленная память Алэя бунтует, рвётся наружу, и поэтому он растерян, поэтому ему так тяжело встать, что он, опираясь на плечо расстроенной Илары, сначала садится в воде. Шумно дышит, переводит дыхание и снова глубоко, медленно втягивает воздух. Будто пытается сдержать кашель.
Не сдерживает, и Роми видит кровь.
Песчаный берег исчез. Она снова в Тмиоре.
– Я сбежала. А потом долго не могла заснуть, – тихо поясняет Роми невидимой Мире.
– Покажи ещё, – требует та.
И память обрушивается на Роми с новой силой.
Ночь. Обе Луны прячутся за горизонтом. Так бывает крайне редко – ведь большая слишком огромна, чтобы полностью исчезнуть с небосвода, но сейчас, разве что долго присматриваясь, можно разглядеть куцый бочок над самой листвой.
Темно.
Роми сидит, обхватив колени руками, на не таком уж и широком парапете, на самой верхней террасе. Стоит пошатнуться, и можно весело спикировать вниз, переломать руки-ноги и потом долго и скучно зализывать раны. Её трясет.
