– Это называется воровство, – сказала Ампай.
– И затем мы повесим на её место хорошую сферу из Грязного Дома, и хозяева ничего не заметят?
– Это называется обмен! – сказал Сомкит.
– Тогда мы наберём нужное число фиолетовых сфер, – продолжил Понг. – У людей будут полностью заряженные сферы, которые долго им прослужат. Все выиграют, и никто не будет ничего выяснять.
– Гениально! – просиял Сомкит.
– Есть одна проблема, – сказала Ампай. – Никто точно не знает, когда сфера потухнет. Если ты знаешь, когда их купили, можно предполагать, сколько они прослужат, но когда они вдруг гаснут – пуф! – это всегда неожиданно.
– Я знаю, – сказал Понг.
Его собеседники удивились, а он продолжал:
– Сферы начинают жужжать по-другому, когда готовы погаснуть. И мигают, очень слабо. Я видел это в тот вечер на Световом рынке.
Ампай скептически подняла одну бровь.
– Никогда раньше не замечала. Сомкит, а ты?
Сомкит недоумённо покачал головой.
– Нет, но Понг видит то, чего другие не замечают. Ты не видела, как в детстве он высматривал манго. Если он говорит, что так бывает, то я верю.
Ампай куснула ноготь большого пальца и подошла к столу.
– Если бы у нас была сотня сфер – одна сотня золотых сфер – на этом марше…
Она повернула голову к Сомкиту.
– Ты представляешь? Жители Чаттаны, несущие свой собственный свет? Мы могли бы выдвинуть такие требования!
Лицо Сомкита зеркально отразило её восторг.
– Как только я получу сферы, я сразу начну их заряжать. Если их не включать, они продержат заряд до самого марша…
Его взгляд остановился на Понге и замер:
– Стоп. Что насчёт Понга? Что с его кораблём?
Ампай повернулась к Понгу. Она долго смотрела на него, пытаясь прочитать его мысли. Глаза её скользнули вниз к закрытому браслетами запястью.
– Что ты скажешь? Хочешь остаться и помочь?
– Я… думаю…
– Потому что, если останешься, то это будет риск. Я буду защищать тебя изо всех сил, но не могу обещать, что тебя не арестуют.
Понг проглотил подступивший к горлу комок.
– Но я могу обещать, – продолжала она, – что если ты поможешь нам, то, когда всё закончится, я отправлю тебя к морю на самом быстром корабле. Если мы всё сделаем, то ты будешь свободен. Даю слово.
Понг перевёл взгляд с Ампай на Сомкита. В очередной раз он почувствовал, что его подхватил прилив; он разрывался между желанием остаться и желанием уехать. Новая тюрьма казалась ужасной, но Понг не мог поверить, что одно шествие может предотвратить её постройку. Правитель будет делать то, что захочет, как это было всегда.
Мир полон тьмы, и этого не изменить.
Но он не мог обмануть надежду, которая появилась у Сомкита. Он был должен своему другу. За то, что тот спас его. За то, что тот столько лет жил в одиночестве в Намвоне. Однажды он его бросил. Он не мог бросить ещё раз, только не сейчас. Что такое одна неделя, если он ждал четыре года?
Понг кивнул Ампай.
– Хорошо. Я это сделаю.
Она кивнула в ответ.
– Будь готов. Сегодня вечером начинаем.
Глава 28
Понг превратился в летучую мышь. Целый день он спал, закрыв лицо простынёй, как крыльями. В сумерках он вставал и был готов к выходу в город вместе с Ампай на охоту за затухающими сферами. Сомкиту для работы нужно было солнце, поэтому пути мальчиков пересекались только за ужином, который для Понга превратился в завтрак.
– Я так вымотался, – сказал Понг, зевая над тарелкой с моллюсками в чесночном соусе. – От этого нового распорядка дня я словно под водой хожу. В монастыре мы вставали до рассвета и шли спать с заходом солнца.
– Да, но теперь ты в городе, который не спит, – сказал Сомкит.
Он вылил полную ложку острого чили в свою тарелку и тщательно размешал. Желудок Понга прожгло от одного вида такой еды.
– Это место оживает, когда садится солнце, – Сомкит усмехнулся, затем прошептал: – Признайся: это же клёво, а?
Понг улыбнулся в ответ. Да, это было клёво. Несмотря на его желание поскорее уехать, он любил эти ночные прогулки с Ампай. Каждый вечер, когда он ждал её возле Грязного Дома, пульс у него учащался, словно прогревался перед поездкой лодочный мотор.
– Готов, дитя? – спросит Ампай, не нуждаясь в ответе.
Потом она проскользнёт на улицу. Понг больше не носил форму Юного Патруля и выходил в обычной одежде. Но шляпу он сохранил, чтобы спрятать свои короткие, торчащие как иголки волосы.
– Лучший способ спрятаться в Чаттане – это не прятаться вообще, – говорила Ампай и вела его по мосткам, через мостики и дальше к главному каналу. – Если ты ведёшь себя как человек, которому нечего скрывать, тебе поверят. Просто иди за мной и делай то же, что я.
Понг спрятал поглубже свой страх и быстро научился делать вид, что он здесь не просто так. Для этого требовалось идти не слишком быстро и не слишком медленно и никогда, никогда не оглядываться.
За несколько ночей Ампай провела Понга по всем закоулкам города. Иногда они шли пешком, иногда она возила его на плоскодонке. Пока Понг прислушивался к фиолетовым сферам, висевшим возле домов, она отвлекала хозяев, болтая с ними, и всё время чистила свои мандарины.
Несмотря на то, что в городе использовались десятки тысяч фиолетовых сфер, дело шло медленнее, чем они планировали. Во-первых, им приходилось выбирать, куда они пойдут. Лучше всего у них получалось в самых бедных районах, где у Ампай были связи и где никто не удивлялся, когда она обращалась к людям, пока Понг занимался наблюдениями.
Во-вторых, дело двигалось медленно потому, что у Ампай было другое занятие – её основная работа.
Она была возмутителем сердец.
– Это займёт не более минуты, – сказала она, направив лодочку через сеть каналов на юге города.
Здесь вместо многоквартирных домов стояли привязанные один к другому жилые дебаркадеры. Понг смотрел, как люди ходили по палубам своих аккуратных домиков, ставили сети на блестящих сазанов или сидели полукругом и играли в карты. Пока они проплывали мимо, почти каждый помахал Ампай.
Ампай причалила к маленькому плавучему домику, который покачивался в тростниках.
– Кла? – позвала она, вылезая на палубу. – Эй, это Ампай. Я привезла тебе мандарины.
Из открытой двери донёсся низкий мужской голос.
– Мандарины мне не помогут, – грустно прозвучал он. – Но заходи, сестра.
Понг следом за Ампай прошёл в маленькую каюту. Там было мало мебели, и она была так же чисто выметена, как монашеская келья. Как и многие, мужчина по имени Кла называл Ампай «сестрой». Однако достаточно было одного взгляда на них, чтобы понять, что они не были даже отдалёнными родственниками. Он навис над ней огромной тушей. Ростом не ниже Яя, но крупнее и с более рельефными мышцами. Кожа у него стала коричневой от постоянной работы на солнце. Он занимал почти всю комнату.
