– Сомкит! – ахнул он. – Что ты здесь делаешь?
– Что я здесь делаю? – заорал Сомкит. – Что ты здесь делаешь? Ты сбегаешь? Никому не сказав ни слова!
– Шшш! – сказал Понг.
Мягкий стук капель маскировал их голоса, но они были близко от берега, и люди могли услышать.
– Как ты узнал?
– Тебя не было в Грязном Доме, когда я вернулся, и я пошёл тебя искать. Мой приятель из ремонтной мастерской сказал, что на свалке видел Яя и Йорда. Они говорили, что ищут лодку для мальчишки. Так что, конечно, я связал эти факты.
Сомкит посмотрел на водное такси с лёгким отвращением.
– Слава богу, оно ярко розовое. А то я бы тебя никогда не нашёл.
Понг опустил поля шляпы. Всё складывалось очень плохо.
– Уф, я должен был догадаться, что Йорд не будет молчать.
– Да, и хорошо, что он не молчал! – Сомкит снова перешёл на крик. – Иначе я до завтрашнего дня не узнал бы, что ты ушёл. Ты не собирался мне записочку оставить? Или ещё что-то?
– Говори тише! – прошипел Понг.
Они всё ещё находились в черте города. Понг снова безрезультатно взялся за дроссель.
– О, кричать ты горазд, – фыркнул Сомкит. – А лодкой тебе приходилось управлять? Подвинься, подвинься.
Сомкит оттёр Понга назад на пассажирское место, а сам встал у панели управления: руль в одной руке, дроссель – в другой.
– Дружище, это такая рухлядь. Она утонула бы, не доплыв до моря. Ты понял, да?
Сомкит наконец выдвинул дроссель, и лодка рванула вперёд с такой скоростью, что Понг чуть не выпал за борт.
Под умелым управлением Сомкита такси летело по воде, лавируя между другими лодками. Когда они удалились от мест с сильным движением и были далеко от чужих ушей на берегу, Сомкит выключил мотор.
– Пожалуйста, – попросил Понг, – возвращайся на берег, а меня отпусти. Я уже столько времени потерял…
Сомкит скрестил руки на груди.
– Потратить пять минут на прощание с другом – это потеря времени, по-твоему?
– Уф, ты не понял! Сегодня, на улице, я уверен, я видел – нет, не видел, точно, но…
Понг не мог подобрать нужных слов.
– Марш через три дня, – прервал его Сомкит. – Мы столько сделали, чтобы он состоялся. И ты собираешься сбежать?
Стыд обжёг Понга. Он опять его бросил. Убежал прочь – опять. Но разве Сомкит не видит, что у него не было выбора?
– Тебя больше вообще ничего не интересует? Кроме глупого парада?
Сомкит просто обалдел.
– Это твой парад, а не мой, – продолжал Понг. – Я просто помог вам, потому что был в долгу. Но я не собираюсь болтаться здесь и подвергать себя опасности из-за чего-то такого – бесполезного.
– На самом деле ты не веришь в то, что говоришь, – сказал Сомкит тихо.
– Откуда ты знаешь, во что я верю? – сказал Понг. – Ты думаешь, что мы лучшие друзья, и ты прекрасно меня знаешь, но ты не знаешь. Ты не знаешь, что я делал, и не знаешь, кто я!
Сомкит нахмурился. Он подхватил весло и толстым концом толкнул в грудь Понга. Он сделал это с силой, достаточной, чтобы усадить Понга на место.
– Эй! – заорал Понг, потирая ушибленное место.
Сомкит навис над ним, лицо его было маской горя и гнева.
– Не говори мне, что я тебя не знаю. Я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем ты сам себя знаешь.
Понг сглотнул, он был слишком поражён, чтобы говорить. Неожиданно с правого борта послышался стук мотора. Маленькая лодка качалась на волнах, и мальчики были полностью ослеплены золотым фонарём, который пробился через дождь.
– Стойте и поднимите руки вверх! – приказал усиленный громкоговорителем голос. – Именем Правителя, вы арестованы!
Глава 33
Часовой откатил тяжёлые ворота и велел Нок следовать за горничной.
– Она отведёт тебя в приёмную Правителя.
Нок вспыхнула, сообразив, что уже поздно.
– Я… я надеюсь, что не лишаю Его Светлость заслуженного отдыха в столь позднее время, но это срочно…
– Нет, он ещё не отдыхает, – вежливо ответила горничная. – Его Светлость работает допоздна и встаёт до рассвета. У него слишком много дел, чтобы спать в это время.
Нок кивнула и пошла за ней по дорожке, которая вела к дому Правителя. Вдоль дорожки были высажены кусты жасмина. Крошечные золотые сферы размером с косточку вишни устроились в цветках.
Нок расправила подол туники, жалея, что она не переоделась перед аудиенцией, и представила себе, что сказала бы её мама, если бы увидела её в таком месте в форме для занятий фехтованием. Но было слишком поздно об этом беспокоиться. Горничная провела Нок в дом и затем по маленькой лестнице на второй этаж. Внутри всё было из тёмного дерева, отполированного до зеркального блеска. Всё было очень просто и сурово и отличалось от большинства домов Западной стороны, которые обычно заполняли роскошной мебелью и эффектными украшениями. Горничная остановилась у двери в конце коридора и повернулась к Нок.
– Положите это вот сюда, – сказала она, глазами указывая на посох Нок, а жестами – на нишу за дверью.
Нок кивнула и прислонила посох к стене. Горничная распахнула дверь.
– К вам посетитель, Ваша Светлость, – с поклоном произнесла она.
Нок сглотнула появившийся в горле комок и поклонилась Правителю. Она не поднимала глаз, пока не услышала низкий голос:
– Здравствуй, дитя. Пожалуйста, войди.
Нок прошла вперёд. Горничная осталась стоять, вся внимание, возле открытой двери.
Правитель сидел за большим столом. У его локтя лежала аккуратная стопка бумаг. От чайника и единственной чашки перед ним поднималась лёгкая струя пара.
– Добрый вечер, молодая госпожа Сивапан. Я слышал, у вас для меня сообщение.
Нок знала, что пялиться на людей невежливо, но она только во второй раз видела Правителя так близко. Он выглядел точно так же, каким она его помнила.
Мама Нок часто говорила, что она бы хотела узнать секрет молодости Правителя. Лицо у него было гладким и лишённым морщин, хотя он намного старше её родителей. Нок знала, что он пришёл в Чаттану уже взрослым, ему тогда было около сорока лет. Но она ничего не знала о его жизни до Чаттаны. Хотя школьное обучение было сосредоточено на изучении слов и деяний Правителя, ей никогда не рассказывали, когда или где он родился.
Некоторые утверждали, что он был святой человек, спустившийся с гор, чтобы в тёмное время спасти город. Его строгая и скромная жизнь делала историю правдоподобной – в конце концов, если ты обладаешь такой силой, то легко можешь использовать её, чтобы стать баснословно богатым. Но вместо этого он жил скромно, как монах. Хотя сейчас, увидев его вблизи, Нок поняла, что он совсем не похож на монаха. Под его спокойствием, словно сжатой пружиной, таилось напряжение.
