Мама действовала куда менее осмысленно. Она мёртвой хваткой вцепилась в руку дочери и в панике кричала:
– Харпер! Харпер! Ты цела? Ты жива? Говори со мной, милая! Ты можешь говорить? Ты помнишь, кто я? – затем она с горящими глазами повернулась к мужу и заверещала: – Я же говорила! Я же говорила тебе, что эта чёртова лестница слишком скользкая! Наша девочка могла свернуть себе шею!
На площадке второго этажа появилась Келли. Она встревоженно ахнула и прижала ладонь к губам.
– Пап, с ней же всё в порядке?
Харпер всё ещё находилась в шоке от произошедшего. Всё, что она могла ответить на вопросы родных, было:
– У меня болит… всё…
Старшая сестра спустилась к ней и присела рядом.
– Это всё из-за того, что ты в носках, – со знанием дела заключила она. – Харпер, здесь обязательно нужно носить тапочки. Или ходи босиком, как я. Деревянные ступеньки всегда очень скользкие, а на этих ко всему прочему только-только обновили лак.
– Питер, я же говорила тебе, что надо поставить эти… Как же их… Противоскользящие профили! – не унималась миссис Рейн.
Отец кивнул:
– Завтра же этим займусь. – Он ободряюще улыбнулся младшей дочери. – Что ж, у меня для тебя хорошая новость: ты ничего не сломала. Но есть и плохая – в ближайшие несколько дней ты будешь чувствовать себя просто ужасно.
Харпер поморщилась от его наигранной жизнерадостности. Она ненавидела, когда папа притворялся, будто ничего и не случилось. Келли тоже нашла чем вывести её из себя. Узнав, что жизни сестры ничего не угрожает, девушка тут же скрылась в своей спальне.
Помогая дочери подняться, Юна причитала над синяками, которые уже начали появляться на её руках и ногах.
– А вдруг всё куда серьёзнее, чем нам кажется? Может, нам всё же стоит отвезти её в травматологию? – спросила мужа миссис Рейн.
– Нет! – запротестовала Харпер. – Я не хочу в больницу! Ни за что!
Папа легонько похлопал её по спине.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – спокойно ответил он. – Главное, обошлось без переломов, а синяки пройдут. Повезло, что ты не врезалась в стену на повороте или не скатилась до самого низа.
Крепко придерживая дочь за талию, он медленно повёл её вниз, на первый этаж. А Юна побежала вперёд них, бросив через плечо:
– Пойду принесу лёд и ибупрофен.
Ковыляя по ступеням, Харпер бросила взгляд на верхнюю площадку лестницы. Никого. Несмотря на весь этот шум и суматоху, Майкл так и не вышел из своей комнаты.
Дурацкий дневник Харпер
Запись № 5
Я ненавижу:
1. Свою неуклюжесть
Факт: я получила больше переломов и травм, чем любой другой ребёнок, которого я знаю.
Сестра говорит, что я как магнит для всяких неприятностей, видимо, у меня плохая карма. Что бы это ни значило… Вроде как это мудрёный способ сказать, что я невезучая. И это правда. Кто ещё может приехать в больницу практически здоровым, а уехать оттуда с кучей переломов?
Факт: всю жизнь со мной случаются какие-то беды.
Когда мне было пять, я бегала в парке и растянула лодыжку. В шесть я споткнулась, упала лицом вниз и выбила два передних зуба. Повезло ещё, что они были молочными. В семь лет я пинала свежий снежок и смотрела, как он красиво искрится в воздухе. Но в сугробе оказался кирпич, и я сломала три пальца на ноге. В том же году я упала с велосипеда и мне пришлось наложить на голову несколько швов. В восемь упала с дерева – вывих ключицы. Кто бы знал, что такое вообще бывает! В девять на меня рухнула полка с книгами в школьной библиотеке – сотрясение мозга. Тогда я в первый раз потеряла сознание. В первый, но далеко не в последний. Когда мне было десять, я вывихнула запястье во время неудачного падения. А в одиннадцать… Ну, я уже столько раз об этом писала, что не хочу повторять.
Дети из моей школы прозвали меня Ходячей Катастрофой. Они боялись общаться со мной и убегали от меня на переменах, как будто невезением и неуклюжестью можно заразиться. А может, от меня и правда лучше держаться подальше…
Глава 6
Что-то злое
День 4. Четверг, утро
ХАРПЕР СНОВА ОКАЗАЛАСЬ во вчерашнем кошмаре. Она понимала, что спит, ведь вместо своей комнаты она вновь лежала в той странной больничной палате с решёткой на окне. Но на этот раз в комнату не проникал свет луны, и от этого в ней было совсем темно.
Неужели она в Брайерли? Тогда понятно, к чему здесь эта решётка. И значит, это не просто сон, а одно из утерянных ею воспоминаний! Уже второе, из другой ночи, которая, кстати, отличалась не только отсутствием луны. Птицы тоже куда-то пропали. Из-за окна не доносилось ни единого звука. Но куда же они могли подеваться?..
Внезапно в палате стало невыносимо холодно, и девочку охватил ужас. Она чувствовала, что здесь есть кто-то, кроме неё, но боялась узнать кто. Свернувшись в тугой клубок, она с головой укрылась одеялом и прижала лицо к коленям. Источник леденящего холода приблизился, и тело Харпер пробрала дрожь. Она решила, что ни за что не откроет глаза и не вылезет из-под одеяла. Может, тогда этот кто-то просто уйдёт?
Но этот кто-то не ушёл. Раздался жуткий клокочущий шёпот, и девочка заползла под подушку, чтобы хоть как-то его заглушить. Но ничего не получилось. Она захныкала, а слова пугающего ночного гостя слышались всё отчётливее, словно они звучали прямо в её голове: «Плохая девчонка, ужасная девчонка. Только посмотри, что ты наделала! Плохая девчонка, ужасная девчонка. Тебя никогда не отпустят домой».
Ледяной холод пробирал Харпер до костей. Она знала, что кто-то очень опасный стоит прямо перед её кроватью. Зажмурившись изо всех сил, она посильнее натянула одеяло, как вдруг его силой вырвали из её рук.
Девочка резко проснулась и в панике вцепилась в своё одеяло. Никто не забирал его, а вместо омерзительных жёлтых стен перед ней стояла груда нераспакованных коробок. Её всё ещё колотило от страха. Теперь она не сомневалась, что видела во сне Брайерли: решётки, кровать, тумбочка, запертая дверь… Но этот жуткий шёпот и навязчивое ощущение, словно кто-то стоит рядом – было ли это на самом деле или её мозг дополнил действительность событиями вчерашнего дня?
Мысли о недавнем падении с лестницы нахлынули на Харпер вместе с болью. Казалось, на её теле не осталось ни одного участка без синяка. Она хотела бы остаться в кровати, но чувство голода пересилило и заставило её спуститься вниз.
Майкл уже сидел за кухонным столом, а мама суетилась вокруг, разбирая коробку с кастрюлями. Увидев дочь, она бросилась к ней и вновь принялась охать над её синяками.
– Больно, конечно, но я в норме, – отмахнулась от неё девочка и уселась рядом с братом.
С озабоченным видом мама поставила перед ней поджаренную вафлю с кленовым сиропом и плошку с нарезанными фруктами.
