И все это время я чувствовала нотки сосны и липы в аромате его шампуня.
– Слушай. Я хотела извиниться, – заговорила я. – Помнишь, за то, что произошло возле дома в Вильямсбурге?
Фраза «то, что произошло возле дома в Вильямсбурге» послужила мне заменой для слов «когда я вешалась тебе на шею, как ничтожество». Я откашлялась, чтобы унять жжение на щеках.
– Я была пьяна и, похоже, приняла тебя за кого-то другого. Я знаю, что ты встречаешься с… с другой, и это было неправильно, и я чувствую себя ужасно из-за этого, и это было ошибкой.
Пока я говорила, Брэм наблюдал за мной с безразличным видом сотрудника департамента транспортной полиции, хотя мне показалось, что румянец на его щеках стал ярче. Возможно, это была игра света.
– Поэтому да, – закончила я. – Прости.
Брэм открыл рот, чтобы бросить лишь короткое:
– Окей.
Не самая длинная речь, но я восприняла ее как знак того, что мы наконец-то можем забыть тот унизительный случай. И что, если это пресловутое перемирие распространится и на Лакс? Возможно, если с Брэмом я буду невозмутимая, тогда у меня и с Лакс получится держаться спокойно и вежливо.
Никогда еще крохотное слово «окей» так не обнадеживало.
– Все остальные уже ждут в кабинете, – сообщил Брэм.
Я кивнула, как будто все это было нормально. Разговор, который у нас только что состоялся. Факт, что в этом доме имеется кабинет.
– Кхм, куда идти?
Дом Брэма был огромен, и, оглядевшись, я поняла, что Уайлдинги – богачи. Прямо богатые богачи. Похоже, дом занимал площадь, на которой могли бы уместиться сразу два особняка. Вокруг было невероятное количество дверей, ведущих в комнаты с высокими потолками, заполненные картинами маслом и роскошной мебелью. Я испугалась, что моментально здесь потеряюсь, а опаздывать на свое первое заседание клуба мне не хотелось.
Брэм махнул рукой в сторону винтовой парадной лестницы, которая вела из вестибюля. Поднимаясь по ней, я вспомнила последний вечер, который провела в доме своей подруги Эми на Лонг-Айленде. Это случилось больше года назад. Я решила пройти пешком пять кварталов до дома, и все это время меня не отпускало ощущение, что кто-то следит за мной. В ту тихую ночь, когда на улице не было ни машин, ни прохожих, я слышала лишь, как грохочет сердце, и чувствовала, что чей-то взгляд сверлит мне спину.
Теперь было то же самое, с той лишь разницей, что я точно знала, кто идет следом. Я ощущала на себе пристальный взгляд Брэма так, словно он гладил меня по затылку рукой.
Поднявшись на второй этаж, мы пошли на свет в конце коридора. Кабинет был освещен теплым светом ламп и настенных канделябров, и в нем витал слабый запах книг в кожаных переплетах, заполнявших шкафы вдоль стен. Полки украшали бесценные предметы искусства: греческая урна, покрытая бирюзой; угольный набросок абстрактной обнаженной фигуры; медная балерина, служившая подставкой для книг. Я заметила небольшую картину с изображением пышнотелой дамы и на секунду засомневалась, не оригинал ли это Пикассо, но затем сообразила, что так оно и есть. Наверное, невозможно владеть таким местом и не иметь в своей коллекции Пикассо.
Оказалось, что мама была права, когда говорила, что частная школа расширит мой кругозор. Обычно мне приходилось ходить в музей Метрополитен, чтобы увидеть вещи, которые в семье Брэма использовали в качестве пресс-папье.
Перед створчатыми дверями, выходившими на балкон, стоял большой письменный стол из палисандрового дерева, а в центре комнаты – диванчик, кресло и шезлонг. Фредди, Фелисити и Тайер уже расселись в непринужденных позах, говоривших о том, что это место членам клуба хорошо знакомо. Так ведут себя животные в своей естественной среде обитания.
– Салют, Новенькая, – сказал Тайер.
– Наконец-то добралась. – Фредди, расположившийся на кожаном диванчике, одарил меня улыбкой. Он похлопал по сиденью рядом с собой, но под пристальным взглядом Брэма я вдруг смутилась и села на другом конце, оставив между нами пропасть шоколадно-коричневой кожи.
Фелисити вообще ничего не сказала.
Наконец и Брэм сел в мягкое кресло. Пусть он и нарядился в спортивные штаны, но в большом, похожем на трон кресле по-прежнему выглядел непристойно богатым и надменным. Я невольно подумала: Брэм, в кабинете, с канделябром.
– Давайте начнем. – Брэм потянулся к боковому столику за пультом дистанционного управления и нажал кнопку.
Перед встроенным книжным шкафом опустился проекционный экран, и Фелисити встала, чтобы выключить свет.
Фредди наклонился ко мне.
– Мы любим начинать наши встречи с просмотра фильма ужасов, – пояснил он.
– Выбирай, – кивнул Брэм в мою сторону. Он схватил клавиатуру, положил ее на колени и занес над ней пальцы в ожидании моего ответа. Все выглядело так, будто Брэм испытывает меня и хочет, чтобы я провалила это испытание.
Пока я удерживала взгляд Брэма, мой разум начал лихорадочно работать. Очередная проверка для новичка? Как опрос, который Тайер устроил мне в «Комнате ужасов»? Насколько я знала, члены этого клуба интересовались лишь второсортным дрянным кино или порно с пытками. А что, если бы им нравились только интеллектуальные фильмы: такие номинированные на Оскар шедевры, как «Прочь» или «Молчание ягнят»? Если я выберу классику жанра, то покажусь им скучной? Моим любимым фильмом ужасов был «Изгоняющий дьявола», но они, наверное, видели его миллион раз. Что, если я выберу какой-то фильм, а он никому из них не покажется страшным? Некоторые считают «Гремлинов» фильмом для детей, но эти маленькие монстры могут вызвать настоящую фобию. Я могла бы углубиться в дебри кинематографа и выбрать фильм, о котором никто из них не слышал, но не покажется ли им, что я из кожи вон лезу, чтобы их впечатлить? А если я выберу «Пятница, 13-е: Джейсон штурмует Манхэттен», меня тут же выгонят из клуба?
Впрочем, кого я обманываю? Я бы никогда в здравом рассудке не выбрала «Джейсон штурмует Манхэттен».
Похоже, я размышляла слишком долго. Пронзительные взгляды людей, собравшихся в комнате, вонзились в меня, как в подушечку для булавок. Я решила остановиться на золотой середине. Выбрать классический второсортный фильм.
– «Черное Рождество».
– Оригинал, ремейк или ремейк ремейка? – уточнила Фелисити.
– Не оскорбляй девушку, – сказал Фредди, и в его голосе послышались веселые нотки.
– Оригинал, – ответила я.
Пальцы Брэма заплясали по клавиатуре, а на экране одна папка открывалась за другой, пока не появилась подборка фильмов ужасов.
– Узрите все, перед вами самая полная коллекция фильмов ужасов Брэма! – торжественно объявил Тайер. – Правдивая история: его родители однажды наткнулись на этот священный список, когда, уютно устроившись на диване, собрались посмотреть «Сестричка, действуй-2». Они пришли в такой ужас при виде тревожной картины, указывающей на скрытую агрессию их золотого мальчика, что предложили послать нашего дорогого Брэма к психоаналитику.
