Я попыталась сосредоточиться на процессе нанесения краски на кожу, но это было довольно трудно сделать, когда я стояла так близко к Фредди. Прикасалась к нему.
– У тебя все великолепно получится, – заверил меня Фредди. Он держал очки в руке, но смотрел на меня так, словно и без них все отлично видел.
– Я не понимаю, что делаю.
– Никто из нас не понимает. По большей части это импровизация.
Если бы я по-настоящему задумалась о том, чем занимаются члены клуба, сегодня вечером и вообще, это показалось бы мне чудовищным. Но, возможно, богатые детишки просто по-другому стали веселиться. Казалось, все остальные вокруг только и делают, что устраивают вечеринки, или занимаются сексом, или сидят на таблетках. Возможно, пугать людей – это просто следующий уровень.
Но я не была богатой. Что, если я не создана для этого?
Я подняла палитру, чтобы Фредди выбрал следующий цвет.
– Зеленый, – сказал он.
– Закрой глаза.
На этот раз я набрала краску средним пальцем и начала с левого глаза Фредди. Он держал его закрытым, пока я красила веко, но второй глаз приоткрыл, наблюдая за мной через щелочку.
– Боюсь, я не умею думать на ходу, – заметила я. – Ненавижу импровизировать.
– Неужели я только что раскрыл тайный страх Рейчел Чавес? – Лицо Фредди, уже выкрашенное в кремово-белый цвет, расплылось в улыбке. – Боязнь импровизации?
Я пошевелила испачканными в красной и зеленой краске пальцами перед его лицом.
– Осторожнее, а то разрисую.
Фредди демонстративно сжал губы, будто запер рот на замок, а я продолжила дорабатывать овальное пятно краски вокруг его глаза. На мгновение повисла тишина, и мне захотелось задать вопрос, который никак не выходил из головы.
– Можно поинтересоваться, почему ты вступил в клуб? Почему ты так усердно стараешься провести этот розыгрыш?
– Это не розыгрыш, – нахмурился Фредди.
Я догадалась, что он слишком гордится деятельностью клуба – самим клубом, – чтобы назвать это просто проведением розыгрышей, и, возможно, тут есть доля истины. То, что мы собирались сделать, будет намного больше, чем просто розыгрыш.
– Ладно, это не розыгрыш. Но вы все тратите огромное количество времени и энергии на свои задумки. На то, чтобы напугать других. – Я опустила руку, не докрасив лицо Фредди. Он размышлял над моим вопросом. – Почему?
– Ну, сегодня вечером Тайер мстит тому, кто с пятого класса превращает его жизнь в ад, – ответил Фредди. – Самосуд – это очень мило.
– Так вот почему Тайер вступил в клуб? – спросила я. – Чтобы отомстить людям, которые причинили ему зло?
– Хочешь знать мое честное мнение о том, почему Тайер, Фелисити и Брэм вступили в клуб?
Я кивнула.
– У них стабильная жизнь. Скучная жизнь. Они ни в чем не нуждаются. Они ложатся спать по вечерам, уверенные, что к моменту их пробуждения утром завтрак будет готов, одежда – выглажена и развешена, а на пороге будут стоять горничные с их любимыми вкусняшками наготове. Они почти как дошкольники. И, вероятно, останутся дошкольниками на всю жизнь.
Фредди говорил это небрежным тоном, как бы констатируя очевидное. Но я видела, что он не вкладывает в свои слова пренебрежительный смысл. Я не сомневалась, что он мог бы сказать то же самое им в лицо. И, вероятно, уже говорил.
– Правда в том, – продолжал Фредди, – что они жаждут хаоса.
Я улыбнулась. Казалось, что, собрав Тайера, Брэма и Фелисити в одну группу, Фредди объединил и нас с ним в другую. Мы отличались от них. Мы не входили в золотую элиту. Думаю, это сделало нас чем-то вроде команды.
– Хорошо, но ты так и не ответил на мой вопрос. Зачем ты сам это делаешь? – спросила я.
– Я тоже жажду хаоса, – ответил Фредди, стараясь подражать выговору людей из высшего общества и сочетая это с дьявольской ухмылкой. – Я рассматриваю происходящее как важный социальный эксперимент. Что делает с человеком страх? Как мы можем свой страх контролировать?
– Контролировать?
– Ага. Мы можем работать со страхом, как скульптор работает с глиной. Это искусство.
Я изогнула губы в скептической улыбке, разглядывая его неумело накрашенное лицо. То, как я нанесла краску, определенно не было искусством.
– Разве что с большой натяжкой.
– Ну, не знаю. – Но по его тону было ясно, что он знает. Фредди, очевидно, много размышлял об этом; я видела это по тому, как загорелись его глаза за стеклами очков. – Искусство существует для того, чтобы вызывать у людей эмоции, верно? Красивая картина может изумить. Песня может заставить плакать. Фильм может рассмешить. Хочется вызвать взрывную, немедленную реакцию? Нет ничего более подходящего, чем страх. Вот почему некоторые люди любят смотреть фильмы ужасов. Мне нравится бояться.
– Да, но мы делаем все это не в надежде, что Тревору понравится. Мы хотим, чтобы он испугался. Мы хотим, чтобы он страдал.
Стоило произнести это вслух, и у меня по спине пробежала дрожь. Не перегнула ли я палку?
– Тревор идет по жизни с мыслью, что он лучше всех, – заметил Фредди. – Страх лишает самомнения. Это великий уравнитель. И когда ты по-настоящему напуган, тебе негде спрятаться – ни в частной школе, ни в популярности, ни в трастовом фонде. Ты остаешься наедине со своими самыми примитивными эмоциями. В страхе кроется истина.
Я подумала о своих собственных страхах – о том, как всякий раз во время паники по коже пробегала дрожь, словно изнутри на волю рвался монстр. Я не позволила себе зацикливаться на этой мысли.
Но помыслы Фредди были грандиозными и заполнили собой маленький переулок.
– Ты по-настоящему увлечен этим делом, – сказала я.
Щеки Фредди вспыхнули под белой краской, как будто он подумал, что выболтал слишком много.
– Я просто пытаюсь сказать, что страх занимает важную часть нашей жизни, – проговорил Фредди. – И никогда из нее не уходит. И если поддаться ему, страх уже тебя не отпустит.
Я подумала о том, как мой собственный страх иногда может взять верх и парализовать меня; как тревога преодолела все доводы разума и стала неким физическим ощущением, управляющим моим телом как марионеткой.
– В Клубе поклонников Мэри Шелли мы забираем страх обратно, – продолжил Фредди. – Если взять его под контроль, он вернет тебе твою силу. Ты сможешь избавиться от него. Это свобода.
– Это кажется безрассудным.
Фредди запрокинул голову.
– Свобода?
– Избавление от страха.
На миг мне вспомнилась Лакс в кладовке с подручными материалами, ножницы в моей руке. Я боялась этой стороны себя. И я чувствовала, как этот страх пробегает сквозь меня, пытаясь взять под контроль, пытаясь отговорить меня от проведения испытания на страх нынешним вечером. Но если Фредди прав, то, возможно, именно проведение испытания по-настоящему вернет мне силы.
