Все смеялись, дико и пронзительно, как гиены. Смех звучал почти маниакально и определенно был вызван чем-то далеким от искреннего восторга. Они швыряли друг в друга пригоршнями канапе – тех самых, так старательно приготовленных миссис Мартинес и аккуратно разложенных Фредди ровными рядами на темно-серых подносах. В моей голове так и крутилась мысль о том, что кому-то придется все это убирать. Безликому слуге, о котором никому из этих людей не придется думать и которого им не придется видеть.
Они пили деньги. Не в буквальном смысле, но несколько человек сбились в кучку и устроили соревнование – кто выпьет больше виски Dalmore 64. Я узнала название лишь потому, что ребята повторяли его при каждом удобном случае, и в их голосах звучало безумное благоговение. В итоге я преодолела свою склонность к отчуждению и спросила сидящую рядом девушку, что такое Dalmore 64. Она лишь взглянула на меня, одетую в униформу официанта, как на идиотку, и ответила: «Бутылка виски за сто шестьдесят тысяч долларов».
Меня одновременно затошнило и захотелось воды.
– А ну, неси еще выпивку! – закричал мне в ухо парень. Этот мальчик, Ти Джей Эппс, вместе со мной посещал факультатив по искусству. На занятиях он только и делал, что рисовал, раскрашивал и лепил сиськи.
– Я дам тебе сто долларов, если ты сейчас же принесешь мне выпить. – Он захлебнулся собственным хихиканьем. – Ладно, пятьсот долларов.
Он даже не дал мне возможности отвергнуть предложение или принять. В глубине души я возненавидела себя за то, что мне захотелось проглотить унижение и принести бутылку.
– Ладно, ладно, – продолжил он. – Я дам тебе тысячу долларов, если ты принесешь мне выпить и позволишь слизать выпивку с твоих…
Я помешала ему договорить, просто наступив каблуком ему на ногу, а затем отошла в другой угол кабинета, прекрасно понимая, что через некоторое время кто-нибудь снова отправит меня за выпивкой.
Даже несмотря на то, что в фильмах ужасов я успела повидать всяких монстров, ничто не могло сравниться с этим. Фредди был прав. Все это довольно глупо. Мне здесь не место. Наверное, мне следовало уйти, но я была ошеломлена. Мне казалось, что я смотрю фильм. Фильм «Судная ночь».
Противно ли все это Брэму так же, как и мне? Вряд ли – ведь это он устроил эту вечеринку. Это он допустил такое. Его присутствие легко было заметить – в каком бы уголке кабинета Брэм ни находился, там сразу царило оживление. Все чокались с ним бокалами, парни хлопали его по спине, девчонки визжали и вставали на цыпочки, чтобы обвить руками его шею в пьяных объятиях.
Галстука, надетого по просьбе матери, на шее Брэма я уже не заметила. Две верхние пуговицы были расстегнуты, воротник поднят, полы рубашки Брэм вытащил из-за пояса брюк. Его взлохмаченные волосы торчали в разные стороны, а щеки стали свекольно-красными. Изображая из себя джентльмена, Брэм неторопливо подошел к девушкам, доставшим сигареты, и предложил им свою золотую зажигалку Zippo Он болтал, флиртовал, запрокидывал голову и смеялся вместе со всеми, притягивая их к себе для объятий.
Но это была всего лишь еще одна маска.
Никто другой не мог этого видеть, потому что эти люди не знали Брэма другим, но от меня его притворство не укрылось. Брэм, которого мне довелось узнать, предпочитал слушать, а не говорить. Он был помешан на чистоте настолько, что подбирал все до одного кусочки попкорна, упавшие на этот пол. Даже сейчас, заметив, как пьяный парень тянется к девушке, Брэм отвлекал его и незаметно удерживал поближе к себе. А еще Брэм украдкой бросал взгляд на часы, когда думал, что на него никто не смотрит. Я уже замечала у него такой жест раньше. Это всегда означало, что он хочет уйти.
Но, видимо, не раньше, чем состоится главное событие этой ночи.
На большом письменном столе перед балконными дверями целовалась парочка, но Брэм спихнул их одним ловким движением, которое было встречено хором смеха, даже от тех, кого он только что согнал со стола. Брэм забрался на стол.
– Я хочу выразить вам свою глубочайшую благодарность. – Брэм приложил руку к сердцу и склонил голову. – Для меня большая честь провести свой день рождения с самыми близкими друзьями. Даже если вы все – лишь кучка придурков.
Самая правдивая вещь, которую он когда-либо говорил. И хотя Брэм только что оскорбил своих «самых близких друзей», они это стерпели. Ведь это был Харизматичный Брэм. Очаровательный Лидер Брэм. Король Манчестерской школы Брэм. Он излучал эту ауру. И, надо признать, трудно было не купиться на это.
– Семнадцать лет, – продолжил он. – Скоро мы официально станем взрослыми. – Эти слова встретили одобрительным гудением и свистом. – И на наши плечи лягут ответственность, необходимость соответствовать ожиданиям и груз всего этого гребаного мира. Кого я обманываю – все это у нас уже есть. Так что наслаждайтесь этим вечером! – Ему ответили овациями. – Давайте, мать вашу, как следует оторвемся! – Снова овации. – И вручайте уже мне мои гребаные подарки в честь дня рождения или убирайтесь к чертовой матери!
Брэм спрыгнул и сел в свое похожее на трон кресло под радостные крики. Все вокруг меня высоко подняли бокалы и снова и снова повторяли одно и то же слово:
– Подарки! Подарки! Подарки!
Брэм, это серьезно? Неужели люди будут выстраиваться в очередь и дарить большие коробки в подарочной упаковке? Это очередной ритуал праздника?
– Ладно, народ, кто первый? – спросил Тревор Дриггс и обвел комнату взглядом в поисках добровольцев.
Многие завизжали или подняли руки, но тут кто-то указал на меня и выкрикнул: «Официантка!»
– Официантка! – оживился Тревор, подошел и похлопал меня по плечу. Мы уже в третий раз разговаривали лицом к лицу, а он по-прежнему понятия не имел, кто я такая.
– Я ничего не принесла, – начала я, но каким-то образом уже оказалась перед сидящим в кресле Брэмом. Это было глупо. Но я чувствовала, как все сверлят меня взглядом, включая Брэма. Я не хотела показывать им свою слабость.
Я пошарила в карманах. При мне были только ключи, телефон и проездной на метро. Я достала ключи с моим любимым брелоком. Это был красный брелок для ключа от номера 237 в отеле «Оверлук»
[36]. Я сняла ключи с кольца и протянула брелок Брэму.
– С днем рождения.
Брэм оглядел его, и когда наши взгляды встретились, мне показалось, что он собирается что-то сказать, но тут в глубине комнаты что-то разбилось. Я вздрогнула, Брэм – нет.
Тревор подскочил и выхватил брелок из рук Брэма.
– Что это за хрень? – Он зажал брелок между пальцами. – И для чего, по-твоему, Брэму это?
Потому что Брэм любил фильмы Стэнли Кубрика. И знал наизусть все фразы из «Сияния». И однажды он даже поспорил с Фелисити, утверждая, что это один из немногих фильмов, который получился лучше книги. И он очень точно подражал голосам Джека Николсона и Шелли Дюваль.
