– Тогда почему бы тебе его сюда не прислать? – сказал Джорон, с опозданием сообразив, что Меванс не заслужил таких резких слов.
Однако хранителя шляпы его слова скорее позабавили, чем обидели.
– Да, ты прав, супруг корабля, с моей стороны глупо отнимать у тебя время. – И знакомая улыбка снова появилась у него на лице. – Пожалуй, будет лучше, если я сразу его пришлю, – сказал он и вышел из комнаты.
Через мгновение появился Куглин.
– Супруг корабля, – сказал он.
– Как дела в городе? – спросил Джорон.
– У меня хорошие и плохие новости. Хорошая состоит в том, что эти люди глупцы и слишком в себе уверены, – сказал Куглин.
– В каком смысле?
– В том смысле, что они глупцы, – продолжал Куглин. – Они настолько уверены в своей безопасности, что стали совсем ленивыми. Они складывают слюну старухи рядом с основанием баллисты, чтобы иметь к ней удобный доступ. Одна искра, и весь механизм будет уничтожен.
– Хорошо, я будут рад увидеть, как баллиста рухнет, – сказал Джорон. – Ну а плохая новость?
– В городе многочисленный гарнизон.
– Настолько большой, что он сможет выдержать атаку нашей команды?
– Не вечно, но у них на рудниках есть солдаты, которых они могут призвать на помощь, вероятно, они смогут продержаться до тех пор, пока не прибудет подкрепление. На площадь имеется много выходов, и мы не сможем их все блокировать, не привлекая внимания.
Джорон кивнул, пытаясь представить, что сделала бы Миас.
– Но у меня есть идея, – сказал Куглин.
– Расскажи.
– Когда ты захватишь это место и башню, впусти сюда всю команду, но позволь кому-то сбежать или пошуми так, чтобы отвлечь солдат от баллисты. Я спрячусь в городе с частью морской стражи, а как только охрана катапульты отвлечется, мы их атакуем.
– Но мы можем оказаться в ловушке, Куглин, – заметил Джорон.
– Идеальных планов не существует, супруг корабля, – сказал Куглин.
– Ты можешь погибнуть.
– Я постараюсь этого не делать, – заверил его Куглин.
Джорон не сомневался, будь здесь Миас, она бы придумала какой-то хитрый выход. Но ее не было, и решение предстояло принимать ему. А у него умных ответов не находилось.
– Не умирай, Куглин, – сказал он, – я уже потерял хорошего друга и не хочу потерять еще одного.
Куглин помедлил несколько мгновений, а потом кивнул. Он уже собрался уходить, когда раздался властный голос, привыкший к повиновению:
– Кто здесь не дает моим Жрицам Старухи ухаживать за больным? Я не стану этого терпеть.
«Ну, – подумал Джорон, – начинается».
50
Захват ворот
Гаррийя посмотрела на высокую женщину, которая раскачивалась из стороны в сторону, как птица, распушившая перья, – охраняет свое гнездо.
– Я проделала хорошую работу и тщательно перевязала рану. Сейчас не следует беспокоить супруга корабля. Ему необходим отдых.
Новая Жрица Старухи откинула капюшон, и Джорон с трудом сдержал восклицание. У нее было лицо Миас – нет, оно не потемнело от безжалостного солнца, ветра и возраста, но лицо оставалось тем же.
– Я Мать-Старуха этого острова, старая женщина, – заявила она, и теперь, после того, как Джорон увидел лицо, он услышал знакомый голос. – И хотя он выглядит как холодная и одинокая скала, является местом высокой чести, едва ли тебе знакомой. Я не меняю грязные повязки и не смотрю раны детей палубы, для такого есть другие, хотя ты и посчитала возможным отослать одну из них прочь. Но не беспокойся, я проверю твою работу, ведь всем известно, что корабельная Рука Старухи умеет совсем немного. А сейчас я хочу поговорить с супругом корабля.
– Он получил снотворное, и…
– Разве я спрашивала твое мнение? – заявила Мать-Старуха.
Она говорила так же, как Миас – властно и уверенно. Гаррийя кивнула, повернулась к Джорону и наклонилась над ним.
– Будь осторожен, – прошептала она, и он почувствовал, как ее рука скользнула под одеяло – возле его бедра оказался костяной нож.
Потом она выпрямилась, бросила взгляд на Мать-Старуху, усмехнулась, пробормотав что-то себе под нос – Джорон не понял ни единого слова, – и вышла из комнаты. Под тонким одеялом пальцы Джорон сжали рукоять кинжала.
– Супруг корабля Тиннер, – сказала Мать-Старуха, придвинула стул, чтобы сесть рядом с ним, и сложила руки на коленях.
– Мать-Старуха, вы похожи на Миас Джилбрин.
В глазах женщины появился холод.
– Я однажды видел ее на параде, – сказал Джорон.
– Я не говорю о трусливой Миас или нашем родстве. – В ее голосе появился ледяной ветер Северных штормов. – Но я происхожу из семьи Тиртенберн, и печать ее силы лежит на лицах всех дочерей. Для тебя честь находиться в моем обществе.
– Конечно, – сказал он.
Костяная рукоять нагревалась под его пальцами.
– Впрочем, я называю тебя супругом корабля из вежливости, – продолжала она, – ведь мы оба знаем, что ты больше не занимаешь эту должность. – И она указала на пустое пространство, где должна была находиться нижняя часть его ноги.
– Тогда чем я заслужил такую честь, Мать-Старуха? – спросил Джорон.
– Ну… – Она наклонилась вперед. – Ты принадлежал к старой и могущественной семье, супруг корабля Тиннер. Они и ты принесли немало чести Ста островам. Я хочу, чтобы ты подумал о своей будущей должности.
– Моей должности?
– Давай не будем проявлять слабость, ведь мы не те люди, которые к ней склонны, и у нас суровая жизнь. – Она положила руку на его бедро, немного выше того места, где была отрезана нога. По прежнему опыту Джорон знал, что такое прикосновение должно вызвать острую боль. – Супруг корабля без ноги – это не супруг корабля, а будучи Тиннером, ты едва ли сможешь вернуться в Бернсхъюм, найти работу на Хоппити-Лейн и делать там обувь, ведь так? Это будет тебя недостойно.
– Да, – ответил он. – Конечно.
– И у такого человека, как ты, должна быть обида, ведь ты никогда не сможешь служить на корабле или стать избранником. Значит, тебе остается лишь рассчитывать на щедрость твоей семьи. – Ее глаза вглядывались в его лицо. – Я не хочу быть жестокой, но мне кажется, что лучше вести себя с тобой предельно честно. По-настоящему честно, люди редко так поступают. – Она наклонилась к нему. – Ты выбрал жизнь чести и служения, супруг корабля, – продолжала она. – Что, если я скажу, что ты можешь служить и дальше и у тебя будет возможность принести жертву? И хотя это звучит слишком возвышенно, на самом деле для тебя ничего не изменится.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Джорон.
– Смерть, – ответила она.
