– Я все еще не вижу следов «Оскаленного зуба», – сказала она. – Но мне удалось разглядеть Скалу Маклина и никаких вражеских кораблей. Полагаю, мы можем быть довольны.
– Старуха берет, и Старуха отдает, – ответил Джорон.
– Да, верно, – сказала она, обращаясь к самой себе так тихо, что легкий ветерок сразу унес ее слова. Она сделала еще шаг и нему и добавила: – Как наш ветрогон?
– Гаррийя приготовила ему снадобье, и сейчас он спит, но не слишком крепко, супруга корабля.
– Ну все лучше, чем стонать. – Миас продолжала смотреть на море, синее и спокойное, и Джорону на мгновение показалось, что недавний шторм был кошмарным сном.
Он окинул взглядом продолжавшую работать команду, когда к ним подошел Динил.
– «Оскаленный зуб»? – спросил он.
– Ничего, – ответил Джорон.
– Я опасаюсь, что он заблудился во время шторма, – сказал Динил. – В нем было что-то чудовищное, а у них нет ветрогона, который обладал бы такой же силой, как наш, чтобы им помочь.
– Брекир гордилась бы таким мрачным взглядом на вещи, – заметил Джорон, – но в нее следует верить.
– Да, Брекир очень опытная супруга корабля, – добавила Миас. – Если кому-то по силам пережить такой шторм, то это Брекир, но в результате она могла сильно сбиться с курса. Сейчас важно то, что мы здесь одни. – Она подошла к поручням, положила на них обе руки, словно рассчитывала перенести бремя командования со своих плеч на корабль, хотя бы на несколько мгновений. – Скала Маклина, Джорон, последняя надежда найти наших людей. Она совсем слаба, но мы должны продолжать, даже если у нас остался всего один корабль. – Она отвернулась от поручней, посмотрела на палубу, убедилась, что все идет своим чередом, и удовлетворенно кивнула. – У нас все получилось хорошо с этим кораблем, хранитель палубы, смотрящий палубы. – Динил в ответ кивнул. – Они справились. – Она кивнула в сторону детей палубы, продолжавших работать на сланце. – Я горжусь своим кораблем, офицерами и командой.
– Все верно, супруга корабля, – сказал Динил.
– А теперь я снова подвергаю их опасности, – сказала она. – Плохая плата за прекрасную работу и преданность – снова вести их на смерть. – Она опустила голову и посмотрела на сланец, потом подняла взгляд на небо и сделала глубокий вдох. – Но у нас нет выбора.
Джорон почувствовал тревогу, его удивила трещина в ее обычной уверенности. Это была совсем не та женщина, к которой он привык, не та сила, что удерживала их всех вместе. Но потом в ней что-то переключилось, и, хотя они ничего не увидели, лишь почувствовали, – краткое видение женщины с ее тревогами и сомнениями, что существовали даже у Удачливой Миас, исчезли.
– Ты веришь, что Старуха говорит с нами, хранитель палубы? – тихо спросила она.
– И Дева, и Мать, если они пожелают, – ответил Джорон. – Ты видела что-то, супруга корабля? – Он огляделся, чтобы убедиться, что их никто не слушает, – всем известно, как суеверны дети палубы.
– Нет, не видела, хранитель палубы. Просто у меня возникло чувство, что мы приближаемся к чему-то ужасному. – Она провела рукой по волосам, где красно-синие пряди, признак ее ранга, мешались с седыми, и ему вдруг показалось, что Миас стала немного выше.
– Скоро появится остров, – продолжала Миас. – С главной мачты я нигде не заметила кораблей. Ничего, никаких людей, хотя кого-то может скрывать джион – он начинает вянуть, но все еще сохраняет вертикальное положение. Однако я разглядела клетки. – Она произнесла последние слова с такой злобной усмешкой, какой Джорон никогда не видел у нее прежде. – И даже если мы ничего не найдем, будет совсем неплохо, если мы сломаем все, что там есть, и нанесем урон людям, которые занимаются таким отвратительным бизнесом. Но сначала мы должны обойти вокруг острова – только тогда я смогу высадить на него людей. Это потребует заметных усилий, но тут ничего не поделаешь. Предоставляю решить задачу вам обоим, я буду в своей каюте. Позовите меня, когда начнете огибать остров. Я хочу осмотреть его собственными глазами.
И они начали описывать большую петлю вокруг острова. Курсер оставался на корме, чтобы помочь им не сесть на мель и не налететь на скалы. Наконец они выбрали крылья, позволявшие ловить ветер нужного направления, не теряя остров из вида. Детям палубы не довелось отдохнуть ни минуты, они постоянно меняли положение крыльев, и Джорону пришлось тщательно выбирать тех, кто этим занимался. Он понимал, что люди, которые вынуждены постоянно лазать по мачтам, еще недавно сражались со штормом. А очень скоро их, возможно, ждет схватка. Если они лишатся последних сил сейчас, то не смогут оказать сопротивления врагу.
Поэтому он запретил Куглину и его морской страже помогать детям палубы и с трудом удержался от улыбки, когда заметил, что Берхоф облегченно выдохнул, поняв, что ему не придется забираться наверх. Тем, кому Джорон доверял меньше всего, он поручал самую тяжелую работу, решив, что, если сейчас их вымотает, от них будет гораздо меньше проблем, когда большая часть команды сойдет на берег. Джорон использовал огромную физическую силу Серьезного Муффаза, зная, что именно он останется на корабле, когда он, Миас и Динил отправятся на остров. И все это время Джорон понимал, насколько проще было бы решить задачу, если бы им помогал ветрогон. Но говорящий-с-ветром потратил все свои силы на борьбу со штормом.
Когда Джорон подумал о ветрогоне, ему в голову пришла мысль, которая постоянно повторялась: ветрогон – ветровидящий. Новое когда-то имя, но теперь ему казалось, что он знал его всегда. Конечно, он понятия не имел, что это такое. И у него не было возможности поговорить с ветрогоном, сначала из-за того, что он исполнял свои обязанности, а потом, обессилевший, лежал у себя в гнезде без сознания. Ветровидящий. Интересно, почему ветрогон говорил об этом с такой печалью, может быть, имя его преследовало, когда он крепко спал, содрогаясь от ветроболезни, пока за ним ухаживал лишенный ветра.
Лишенный ветра.
Конечно. Какой он глупец, какой бездумный идиот. Ветрогон ненавидел имя «ветровидящий» и всячески его избегал, когда оно звучало. Джорон сомневался, что ветрогон станет о нем говорить даже после того, как окончательно придет в себя. Он будет кусаться, шипеть и кричать: «Уходи прочь! Уходи прочь!»
Но ведь можно спросить у лишенного ветра.
Когда очередной маневр был завершен и Джорон убедился, что некоторое время «Дитя приливов» будет двигаться дальше прямо, он сказал Динилу, что должен кое-что сделать, спустился вниз, прошел мимо спавших детей палубы и направился к каюте ветрогона. Внутри ничего не изменилось – лишенный ветра постарался сохранить гнездо в точности в таком виде, как когда говорящий-с-ветром отправился сражаться со штормом. Теперь он возился с ним, чтобы находившемуся без сознания ветрогону было удобно.
– Больной, – сказал лишенный ветра.
– Я знаю, – ответил Джорон. – На острове есть ветрошпиль. Мы поможем ветрогону поправиться.
– Хорошо, хорошо. – Лишенный ветра отвернулся, вытащил клювом небольшой кусочек старого джиона из гнезда и положил на пол. Внимательно посмотрел на него. Затем подвинул ногой, поднял клювом и вернул обратно в гнездо. После того как он остался полностью доволен тем, как оно выглядело, он отступил на шаг. – Хорошо, – повторил лишенный ветра.
